— Хорошо, — прервал ребят Нана Оту. — Ведите нас к Опокуве. Там все станет ясно…

И они все вместе двинулись в путь — тот самый, что был пройден ребятами утром. Агьяман с Боафо шагали впереди процессии сворачивая на одни им ведомые, едва заметные тропки. За ними шел Нана Оту, а за вождем — все остальные. Теперь ребята шли не скрываясь. Треск веток, шум раздираемых сильными руками лиан сопровождал их, отдаваясь громким эхом. Только они ничего уже не боялись: ведь с ними шел целый отряд. Дважды они порывались снова рассказать обо всем Нане Оту, однако вождь останавливал их повелительным жестом — не мог он поверить в коварство служителей идола.

Но мужеством ребят и этой девочки вождь восхищался. Не испугаться жрецов! Да их он, Нана Оту, и то боится. Стоять на своем, как Опокува… Что и говорить, молодцы!.. Ну а вся эта история — с обманом, с тайным убежищем — преувеличение, детские фантазии. Впрочем, кое-кто из свиты вождя склонен был верить: слухи о жрецах Нананомпоу, неясные, темные, ходили уже давно. И этот лес… Он не мог не пугать… Надо скорее, скорее добраться до места, там все разъяснится.

Вот уже и холм перед ними. За тем холмом — долина Нананомпоу. Лес стал совсем густым, устрашающе темным. Но факелы освещали путь, и люди приготовились перевалить через холм — последнее препятствие нелегкого их пути.

И вдруг все вокруг пришло в движение. Затрещали и зашатались, словно от урагана, деревья, дикие крики, визг, вопли, летящие со всех сторон, оглушили людей, страх приковал их к месту. Лес ожил, он и впрямь заколдован! Надо бежать, спасаться!.. Но куда? Где найти спасение, когда кажется, что сама земля дрожит под ногами? Справа, слева, впереди, сзади — везде вопли, стоны и крик…

Но вот — разом — все смолкло, так же внезапно, как началось. Мертвая тишина рухнула на людей и тут же взорвалась новым приступом дикой ярости, удесятеренной неведомой силой. Кто знает, может, и повернули бы люди назад, даже сам Нана Оту, если бы не Агьяман: он-то знал, откуда весь этот шум, все эти крики. Он поднял голову и принялся лихорадочно всматриваться в густые кроны деревьев. Он искал на них служителей идола. Увидеть бы хоть одного, показать Нане Оту! Тогда все разрешится, тогда им с Боафо поверят…

Но Агьяман никого не смог разглядеть, а потом все замерло… Ничего, сейчас эти дикари завопят снова!.. И снова ожил заколдованный лес, и опять никого не увидел Агьяман. Он быстро перешел под большое и толстое дерево и, когда налетел третий шквал криков и стонов, высоко-высоко, ближе к вершине, разглядел наконец человека.

Человек сидел на ветке, зажав в руке конец веревки. Другой ее конец был закинут на крону соседнего дерева. Рывок — и крона начинала раскачиваться, как от сильного ветра, а человек визжал и выл во всю мощь своих легких.

— Глядите! — крикнул Агьяман. — Вон он, вон, сидит! Помните, я говорил!.. Это все жрецы, а вовсе не духи: они качают деревья, визжат и стонут…

Агьяман кричал что есть мочи, стараясь перекричать жрецов, он показывал на дерево пальцем. Люди взглянули наверх и тоже увидели человека.

— Смотрите, смотрите, вон он…

— Я вижу, вижу…

В диком шуме никто никого не слышал, но все было ясно и так: ребята не обманули, не преувеличили, ничего такого они и не думали сочинять. Они сказали правду.

И снова тишина пришла так же внезапно, как жуткие эти крики. И в этой тишине зазвенел ликующий крик Боафо:

— Ну что, теперь верите? Их там полно на деревьях, этих лжецов!

— Да… — тихо сказал Нана Оту, и короткое это слово прозвучало грозно и гневно. — Да, теперь мы знаем…

Сомнений не оставалось. Так вот как их, значит, дурачили! Довольно просто… Нананомпоу… Не убежище их богов, не святыня великих духов их предков, а банда дикарей, жуликов, банда лжецов! Разорвать их, мерзавцев, на части — вот чего больше всего хотелось сейчас Нане Оту…

— Схватить его! — крикнул он, но было уже поздно.

Человек на дереве мигом все понял, поймав обращенные на него гневные взоры. Громадными прыжками запрыгал он с ветки на ветку, с дерева на дерево и скрылся в мгновение ока. Только легкое движение веток подсказало Нане Оту, где, в какой стороне он спрыгнул на землю.

— Быстрее за ним, живо! — приказал Нана Оту.

Люди бросились вслед за беглецом, потрясая мачете и топорами, и теперь уже их грозные, воинственные крики будили вековой спящий лес. Но перепутанные лианы, коряги, колючие кустарники преграждали им путь. Тогда они пустили в ход свое оружие. Стук топоров рождал гулкое эхо, кусты валились под ударами мачете, освобождая дорогу. Даже копья были пущены в ход. Но разве могли воины, продвигаюсь с такими препятствиями, догнать негодяя? Он уйдет, убежит, он предупредит жрецов об опасности! Надо быстрей, быстрей!

И вот один из преследователей бросил в кусты факел. Мигом побежал огонь по холму, выжигая просеку, и люди ринулись к этой просеке, и топоры и мачете стали им не нужны. Второй воин последовал примеру первого и тоже швырнул свой факел, потом факелы полетели один за другим.

Их взяли с собой, потому что отряд вышел из Манкесима еще до рассвета. И еще — для защиты от змей и других тварей, тех, которыми кишит лес. Сейчас воины щедрой рукой швыряли факелы наземь, не думая о последствиях: азарт погони захватил их.

Так они достигли вершины. Оставалось спуститься в долину. Агьяман оглянулся и замер: холм за ним пылал, языки пламени взметались вверх, с легким треском сглатывая кустарник, добираясь до деревьев, — долгая засуха сделала свое дело. Агьяман вскрикнул, и Нана Оту обернулся тоже.

— Скорее! Там, в долине, Опокува! — отчаянно закричал Агьяман.

— Надо торопиться! Огонь идет в долину! — бросился к вождю Боафо.

— Да, — коротко сказал Нана Оту.

Отряд стал спускаться с холма, а пожар разгорался все ярче и ярче.

9. КОНЕЦ УБЕЖИЩА ИДОЛА

оафо и его друг Агьяман быстро спускались по склону, далеко обогнав людей Манкесима. Они спешили туда, к хижине, где была спрятана Опокува. Мпотсе бежал впереди и грозно лаял. Обрывок веревки волочился за ним следом, но никто не смог бы сейчас удержать пса: он был так же взволнован, как и все, лихо перепрыгивал через пни и коряги и лаял без устали. Казалось, он тоже, как и его хозяева, звал пропавшую Опокуву. Ребят пугало, что девочка не отвечает: а вдруг они опоздали? Вдруг с ней что-то случилось? Скорее, скорей… Жрецы могут спрятать ее, пока отряд доберется до их логова!

Они прошли уже половину пути, когда услышали голос Наны Оту.

— Остановитесь! — кричал он воинам. — Стойте!

Боафо на мгновение остановился и оглянулся. Маленькие очажки пожара слились в один, большой — он вовсю бушевал на пологом склоне. Сзади, куда ни взгляни, пламя хищно лизало деревья, слизывая с них листья и ветви. Огненные языки трепетали на кронах как алые стяги, побеждая, уничтожая зелень леса. Ветер поднимал стяги все выше и выше, к вершинам, к самому небу, перебрасывал их на соседние стволы, а те передавали буйную эстафету дальше. Пересохший от жестокой засухи лес поддавался огню, не сопротивляясь: сухие стволы с треском лопались пополам, раскалывались под натиском пламени, рушились наземь, рассыпая вокруг себя желтые искры. Нежно-голубое небо поблекло в огненном вихре, оно словно растворилось, пропало… Засуха… Это она подбрасывала в огонь все новое и новое топливо. «Засуха… Засуха… Все беды от нее…» — стучало в висках Боафо. Тело чувствовало приближение огня, запах гари щекотал ноздри. Нана Оту понимал всю опасность пожара. Нужно было что-то делать, и быстро.

— Надо остановить огонь, — крикнул он воинам. — Рубите деревья, делайте широкую просеку!

Он выхватил топор у одного из своих людей и ринулся на бой с огнем. Все последовали его примеру. И снова удары топора, шум падающих стволов эхом отозвались в долине. Люди делали все возможное, стараясь остановить огонь: рубили сучья и ветки, оставляли между огнем и собой полосу голой земли, сбивали пламя баграми, затаптывали тлеющие очажки. Но только ветер, изменивший вдруг направление, ветер, который стал дуть не к ним, а от них, спас экспедицию. Огонь остановился, заколебался у сделанной людьми полосы, качнулся в другую сторону и стал отступать…