За ним еще дверь не закрылась, как друзья взяли Дана за руки – за ноги и забросили на кровать, даже не сняв с него сапог. Кроссовки хочу. Такая чудная «пума» дома была, настоящая, фирменная, дорогая, как, наверное, шуба из натуральной пумы… Гай отправился за горячим и сладким, Аль присел рядом и прикоснулся к руке Дана.

– Ты ему поверил, интересно?

– Нет, – удивился Аль. – Я, конечно, молод, но не наивен. Он никогда не сделает того, чего делать не хочет. Он маг, Дан. Нет никого сдержаннее магов.

– Потому у тебя и не получается, что ты не умеешь быть равнодушным?

Эльф помрачнел, покачал головой, потом кивнул.

– Наверное. Не знаю. Я… я иногда думаю, что властителя пугает этот мой потенциал.

– И он предпочитает иметь ручного эльфийского мага.

– Да. Только я ведь не возражаю, Дан. Правда. Я хочу служить властителю. В конце концов, пусть он все делает в своих целях, но разве плохи его цели? Разве он сделал нам что-то плохое? Разве не избавил он тебя и меня от позора? Сначала я пошел с ним от безысходности, но ни разу об этом не пожалел. Ну и что, что я собственность? Что ручной? Если меня это устраивает.

– Хочешь сказать, что я веду себя, как свинья?

– Я говорю то, что хочу сказать, или молчу. Я не умею так, как Гай. Он уклончивый, а я прямой. Ты ведешь себя так же, как хозяин. Мне вообще кажется, что вы друг друга проверяете. Или ты сейчас просто хотел ему нагрубить: пошел вон, без тебя разберемся?

Не хотел. Дан вдохнул. Он, конечно, провоцировал хозяина. Проверял длину поводка, степень свободы, границы дозволенного. И на что надеялся – что Аль и тем более Гай этого не поймут? Умный, сил нет. Как валенок. Рваный.

– Почему мы не берем в расчет Лару? – спросил он. – Ведь и ты, наверное, прежде всего думаешь о Гае и обо мне?

– Само собой. О тебе и о Гае. В такой последовательности. Лара… Лара – часть Квадры, Лара – мой друг, я ее люблю, как сестру любил, но она – Четвертая. Ударная сила. Ты этого не осознаешь, потому что все равно видишь в ней только женщину. А воин она куда лучше нас всех вместе взятых. А мы трое – что-то большее. Может, потому что мы успели побыть Триадой? Я не знаю, как объяснить… Я за Лару кому хочешь глотку порву, жизнь за нее отдам без всяких, она мне дорога… Но она Четвертая. Она ведь не нуждается в том, чтобы понять.

– Она понимает!

– Она понимает то, что лежит на поверхности. В силу своего представления. Да и пусть, я тоже в первопричинах не рвусь разбираться, у нас для этого Гай есть…

– А я что? Почему вы считаете меня Первым?

– Мы не считаем. Ты Первый, вот и все. Почему? А почему Гай умеет летать? Почему я вижу очень далеко? Почему Лара неуязвима? Ой…

На голову Дана легла ладонь властителя. А дверь не открывалась. И откуда он взялся, если даже эльфа испугал?

– Что такое Квадра, Дан?

– Вам виднее, – буркнул Дан. Мало было, еще хочется. – Четырехединство, если так можно выразиться.

– Триединство, – поправил властитель. – Меч, ум, магия. Ты, Гай, Аль. Лара замыкающая. Триада из тебя, Гая и Лары или из Аля, Гая и Лары невозможна. Только из вас троих.

– И чтобы я это усвоил, вы дали мне по мозгам?

– Сейчас пройдет. Я хотел проверить твою реакцию.

– Смешно, – одобрил Дан. – Полагали, что я обижусь до слез или в драку полезу?

– Предполагал, что поймешь правильно, и не ошибся.

Гай с дымящимся кофейником растерянно остановился в дверях, потом справился с собой, налил Дану кружку кофе с молоком, действительно очень сладкого, и вдруг непривычно резко спросил:

– Вам нравится нами играть? Мне кажется порой, что мы для вас – что камни или карты.

– Вы гораздо нужнее, Гай. И не только мне лично.

– Нам же мир спасать, – пояснил Дан, – под чутким руководством властителя. У нас миссия. А мы вместо того чтоб осознать свое предназначение, отношения с начальством выясняем.

Аль вздрогнул. Ждал второго мозгового пинка. Нирут усмехнулся, щелкнул Дана по лбу, довольно сильно, надо сказать, и потопал к двери. Вот сейчас повернется и скажет что-нибудь значительное.

– Вам мир спасать, – скучно бросил он через плечо и закрыл за собой дверь.

Конфликт исчерпался быстро: обида Аля стерлась зрелищем валявшегося на полу Дана, а организатор этого зрелища благополучно отбыл на следующий же день, не дав выяснить отношения, зато оставил вместо себя темно-красного властителя и повеление отвечать на все его вопросы. Квадра старательно вела себя благонравно, косясь на Дана – то ли помнили, к чему может привести дерзость, то ли умоляли Дана быть вежливым. А он и был. Не хотелось считать себя свиньей неблагодарной.

Этот был посуше, построже, не стеснялся одернуть, если вдруг кто-то кого-то перебивал, смотрел сквозь и вопросы задавал более чем странные, но только связанные с Квадрой. Личные их качества его не волновали; отвечать на их вопросы он не собирался, хотя Дан максимально корректно интересовался кой-чем – и тоже касательно Квадры. Вопросы игнорировались. Когда властитель уехал, они вздохнули не без облегчения и единогласно решили, что быть собственностью Нирута Дана куда приятнее. Может, он просто был молод для Властителя и не растерял еще всех эмоций. Не все сводил только к целесообразности. А этот просто не считал нужным чикаться с чужими вещами.

Через какое-то время, довольно краткое, Дан перестал чувствовать телесные последствия заключения. Душевные, если уж совсем честно, таились где-то в глубине, куда он их еще в темнице засунул. Прорвутся когда-нибудь или сотрутся? Скорее сотрутся – при таком-то психотерапевте, как Гай Лит. Слушая рассказы Дана, вампир ежился, ему было не по себе, как бы там ни было, он был балованный сын любящих родителей, с лишениями не знакомый ни в каком виде. Его это пугало, и удивительно, но это помогало Дану. Он считал Гая сильнее и выносливее, чем был сам, не только физически: Гай был уравновешен, спокоен, находил объяснения настроениям и понимал Дана, как никто другой. Как не понимал даже Сашка Симонов.

А Лара нашла положительную сторону в его злоключениях: темница излечила его от Тики Тури. «С чего ты взяла?» – смущенно пробормотал Дан, понимая, что она права. «А ты не то что не помянул ее ни разу, у тебя глаза туманом не заволакиваются, как всякий раз, когда ты о ней думал, – хихикнула Лара. – Поверь, уж в этом я разбираюсь куда лучше вас. Может, лучше властителя».

Просыпался по утрам Дан от запаха отвара, которым Гай продолжал его поить на голодный желудок. Так как больше всего эта штука была похожа на чай с ромашкой и мятой, Дан безропотно глотал. Общеукрепляющее средство. Но вот когда Дан в очередной раз сунул руку под нос Гаю и тот не сослался на его слабость, Дан понял, что совершенно здоров даже с точки зрения придирчивого вампира. Он почти с умилением наблюдал, как Гай пил. Похоже, Дану не хватало кровопускания так же, как Гаю крови.

Жаль только, что они вынуждены были сидеть в замке. То есть они, конечно, носились по галереям и упражнялись во дворе, да однообразие интерьера не то чтоб утомляло, но приедалось. Властитель, правда, специально не оговаривал, что они не имеют права покидать замок, но внутренний тормоз не пускал их на берег, даже когда они брали лодку и катались по незамерзающему озеру. К тому же эти их отлучки очень тяжело переживались Шариком: он бегал по нижней галерее и призывно кричал. Алю пришло в голову, что дракон чувствует нечто, заставляющее его беспокоиться, и это нечто связано с озером. Понятно, что не хочется ему расставаться с Даном, что ведет он себя, как собака, когда хозяин из дома уходит, но практичная Лара предложила провести опыт, и Дан остался с Шариком на парящем острове, а они втроем сели в лодку. Шарик отчаянно заверещал, только теперь его бессистемные вопли сопровождались постоянным обращением к Дану: ну ты что же, зачем ты их отпустил, верни… Решили больше не кататься.