— Люди остались в бунгало, — добавил Гыр. — Жгут наши дрова и едят наши припасы.

В отличие от пещеры, которая потихоньку выходит из употребления, новая постройка обеспечена продовольствием очень хорошо. Чего там только нет! Причём, всё заготовлено совсем недавно — и солонина свежая, и сухофрукты, и даже небольшой зерновой припас сохранился. Как раз туда с началом дождей всё семейство и планировало переехать в соответствии с давно заведённым порядком. А тут выясняется, что место занято. В общем, надо разбираться.

А как? Уводить всё племя из хорошо защищённого жилища боязно — кто знает на какие хитрости с уходами и возвращениями способны незнакомые питекантропы? Да и мужчин отсюда отпускать не хочется — без них женщины могут и не отбиться. Но разбираться с проблемой как-то нужно. В общем — надо идти самому Пете. Однозначно. Как раз до утра он потихоньку подкрадётся к бунгало, а там — видно будет.

Взял копьё, надел новые сандалии… Граппа повесила на плечо колчан и взяла в руки лук.

— Ты остаёшься, тебе детей поднимать, — буркнул, не сомневаясь в том, что она беспрекословно подчинится. Как всегда.

— Деток подружки не оставят без пригляду, а ты без меня пропадёшь, — вот тебе и послушная древняя женщина! С другой стороны, исходили они вместе немало дорог, понимают друг друга без слов, да и бегает Граппа быстро — совсем оправилась после родов. К тому же (зачем лукавить) на местности ориентируется значительно лучше него. Ну и устраивать скандал на глазах у подчинённых — не дело. Можно ведь обратным ходом провернуть — продемонстрировать мудрость, согласившись с возражением:

— Действительно, в этот непростой час нельзя уводить из жилища сильных и отважных мужчин — вдруг, коварные враги нападут на это место! — размыслительно высказался шеф-багыр племени. — Зато ты сможешь быстро донести до могучих охотников важную весть, — заключил он, кивая и укладывая в кисет камушки для пращи. — Гыр, раньше завтрашнего вечера не жди от меня добрых вестей. И не ходите искать меня, пока не настанет следующее утро. Пусть все, кого мы увидим издали, будут для нас чужаками.

Собак с собою взяли только самых «воспитанных»: Тузика, Пациента и Карнаухого — они даже команду «рядом» выполняют. Хотя, родились в дикости и не отличаются особо приветливым нравом.

Шли несколько в обход привычных троп сначала кромкой степи параллельно реке. Хоть и держались открытых мест, но темнота и дождь служили надёжным укрытием. В полосу прибрежных лесов вступили на рассвете — теперь придерживались зарослей, то и дело заметно углубляясь в них. В подобных местах обычно бывает много зверья, поэтому вели себя аккуратно и присматривались к поведению псов, но те не высказывали ни насторожённости, ни заинтересованности. Русло, еще не успевшее вздуться от начавшихся дождей, перешли вброд в неглубоком месте довольно далеко вверх по течению, продвинулись на полкилометра в холмы, откуда и подкрались к бунгало. Скорее всего, маневры их остались незамеченными. Тут, рядом с посадками бананов, нынче представлявших из себя слой мокрых стеблей и листьев, стоял сделанный детьми шалаш — они здесь играли в домик. Вот из него, пока не поднялась молодая поросль, удобно наблюдать за домом, оккупированным неизвестными.

Особых признаков жизни, кстати, не видно. Дымок курится в той зоне, где устроен очаг, да изредка кое-кто выходит отлить. Чтобы не загрязнять родник, отхожее место вынесли далеко в сторону и проход к нему накрыли лёгким навесом на манер галереи без стен. Тут ведь как раз планировалось пережидать сезон дождей. Кому же охота мокнуть? И ведёт эта дорога не куда-нибудь, а как раз в сторону этого самого шалаша.

Так вот, появлялись тут в основном женщины, часто с ребятишками-малолетками. С виду — лет до трёх. Сами женщины зрелые, некоторых можно причислить к числу старух. Еще один раз старикан проковылял. Ни мужчин, ни молодёжи не приметили ни разу. А потом на очередную посетительницу уголка задумчивости напал питон. На маленькую девочку, вышедшую по делам без мамы. Петя и сам не понял, почему с его плеч спадают палки и прутья снесенного шалаша — парня словно подбросило и понесло на выручку прямо сквозь плетеную стенку. Видимо — сработал какой-то рефлекс, запустив программу защиты представителей своего вида — он в три прыжка подбежал к месту разворачивающейся трагедии, с разбегу промахнулся копьём мимо толстого подвижного шланга и, отпрянув от устремившейся к нему змеиной головы, ухватился обеими руками за шею. Могучую шею — пальцы еле сошлись практически сразу за головой.

Ох, и сильная же змеюка! Все Петины многочисленные килограммы мотало из стороны в сторону, а рядом точно также мотало Граппу, ухватившуюся за хвост. И еще мотало всех трёх собак, вцепившихся зубами в длинное, покрытое замысловатым узором тело. И, что плохо, ситуация складывалась какая-то ненормальная. Обе противоборствующие стороны скованы, но ни одна не способна нанести решающего удара. Змее нечем, а людям и собакам — некогда. Они еле держатся. Правда жертва нападения оказалась выпущена и умчалась в дом, крича что-то испуганное и маловразумительное.

К тому же столбы галереи уже шатаются под ударами борющихся тел, а сверху норовят рухнуть на головы стропила и балки. Ужас!

В одно из мгновений юноша изловчился и широко распахнутой пастью насадил голову рептилии на столб. На боковую поверхность, конечно, вбив острые зубы в древесину. Парня сразу перестало мотылять, и, зажав противницу подмышкой, ухитрился захлестнуть боло вокруг шеи. Вернее ШЕИ, потому что пальцы двух рук только-только сходились на ней. Так вот! Концы верёвки Петя тут же обвил вокруг столба, закрепив таким образом один из концов тела рептилии, и опрометью бросился к хвосту, в который его женщина вцепилась и руками и ногами… коленями сжала — нет у питекантропов на ступнях нормально хватающих пальцев. Вторым боло они этот хвост и примотали к другому столбу.

Только успели отскочить, крак, хрясь, чебурык — крыша галереи рухнула, поскольку столб, удерживающий челюсти, был вывернут из опоры и отброшен в сторону. Тузик успела отскочить, Пациента вытащили из-под груды деревянного хлама за хвост, а вот Карнаухий брыкался и не разжимал зубов, оставаясь полупогребённым среди колышущейся груды обломков. В основном бамбуковых, то есть не слишком тяжелых. Потом и людям и собакам пришлось уворачиваться от всё так же зажатого в зубах змеи столба. Не бамбукового, а полнотелого. Всё-таки он оказался тяжеловат даже для столь могучей твари, как питон. Юноша наступил на него, а Граппа деловито перерезала кремневым ножом зафиксированную шею.

Эх, недостаток опыта — это плохо! Кто же знал, что агония рептилии столь страшна!? Обрубок шеи плетью ударил по соседнему, ещё сохранившемуся столбу и переломил его словно соломинку — если бы перепало Граппе — верная смерть. Но свою подругу юноша выдернул из опасной зоны и отбросил в сторону, не дожидаясь «противохода».

Груда обломков — бывшая крыша — разлетелась, словно разбросанная взрывом. Карнаухий тоже «разлетелся», вращая хвостом, перебирая лапами и удерживая в зубах клок кровоточащей плоти. Петя поймал его «на ручки», встретился с шальным собачьим взглядом и поставил «героя» на землю.

— Сидеть! — сказал строгим голосом. И Карнаухий уселся, положив к ногам хозяина бесформенную «добычу». Выглядел он гордым и самодовольным. Тузик и Пациент поступили аналогично, усевшись на попы, но вид имели виноватый, если не сказать пришибленный. Потому что не принесли добычи.

Хрясь! Агонизирующая змея в очередной конвульсии хлестнула безголовой шеей по ещё держащемуся наклонно столбу.

— Багыр! — многоголосый выдох за спиной заставил парня оглянуться — перед домом стояла толпа седых бабок, два старика и кучка мелюзги. Весь этот люд в едином порыве опустился на колени, а потом простёрся ниц. Причем бестолковых малышей взрослые прижимали к земле руками.

— Встать! Марш в дом. Нечего на сырой земле валяться, — прекратил Петя это безобразие.