Мы обнялись с Лилией и Акселем и отошли в сторону, чтобы не мешать бойцам. Дружинники на крылатых конях выстроились в три колонны. Каждую из колонн возглавил воевода. Справа приготовились к старту самолеты. На их крыльях зажглись навигационные огни. Среди них я различал синие огоньки Акселя.

В воротах появилось трое людей, облаченных в длинные светлые одежды. Священники! Горожане расступились, пропуская их.

— Отец Георгий пришел благословить дружину, — сказал Сережка. Священники с молитвенным пением прошли вдоль колонн. Возглавлял их высокий темноволосый человек — видимо, это и был отец Георгий, непривычно молодой для церковного батюшки… Воины склонили головы, принимая благословение.

— Ступайте, защитники Китежа, — звучно проговорил отец Георгий. — Да хранит вас Господь. Да хранит Господь Княжну Ладомиру и Князя Всеслава.

Колонны тронулись. Крылатые кони один за другим взлетали в воздух, соблюдая строй. Самолеты стартовали с места и выстроились в формацию. Горожане махали руками уходящим бойцам. А потом я услышал отдаляющееся пение. Хор слаженных голосов пел — не молитву, а воинскую песню.

Горожане постепенно расходились. Было тихо, лишь где-то в Городе одиноко звонил далекий колокол. Мы с Сережкой стояли у ворот. Вихрь переминался с ноги на ногу и встряхивал гривой рядом с нами.

— Отвезти вас домой, молодежь? — спросил он.

— Да, — рассеянно отозвался Сережка. — Не стоять же здесь всю ночь.

Мы сидели на темной лужайке перед домом. Вихрь прилег рядом с нами, сложив крылья. Здесь же были лесные эльфы, друзья Марши; они беспокойно перелетали с места на место, словно наша тревога передалась и им.

Небо по-прежнему затягивала мгла; иногда я видел отдаленные лиловые вспышки.

— Как в тот день, когда Лиля уходила на фронт… — задумчиво проговорил Сережка. — Мы провожали Лилю на поезд — я и тетя Шура. С запада шла грозовая туча — огромная, темная такая. Сверкали молнии. И поезд как будто уходил в грозу… Война еще не докатилась до нас, но мы чувствовали: она близко. А через два месяца начались бомбардировки, артобстрелы.

— Страшно было? — спросил я.

— Страшно, когда только обьявили тревогу и ждешь. А потом бегаешь, таскаешь песок, тушишь "зажигалки". Бояться уже некогда… Юрик, — повернулся ко мне Сережка, — я забыл сказать… Тебе скоро уходить.

Это известие оглушило меня как громом.

— Когда? — упавшим голосом спросил я.

— На рассвете.

— И… я не узнаю, как Лиля и Аксель? И как Князь Всеслав?

— Не знаю… — вздохнул Сережка. — Может, сражение закончится раньше. А может, затянется… Никогда нельзя сказать заранее.

Я сидел, ощущая рядом теплое Сережкино плечо. За всеми событиями я и забыл, что когда-то надо будет уходить. Лилия говорила, что у себя в мире я сплю. И я думал, что этот сон может продолжаться сколь угодно долго, ведь время во сне течет по-другому… Значит, все-таки не может.

А еще было тревожно за Лилию и Акселя. Почему Александр не хотел брать их? И Князь Всеслав… Как он справится с чудовищем, тень которого закрывает все небо? Я вспомнил его спокойное и светлое лицо. Вспомнил нежность в его глазах, когда он смотрел на Княжну Ладомиру, и ее любящий лазоревый взгляд, обращенный на него из-за зеркальной грани… Мне не хотелось, чтобы с ними случилось что-то плохое!

— Сережка, слушай… — Я сам испугался своего нахальства: — А можно как-нибудь попасть туда, где сражение?

— В нижний мир? — спросил Сережка.

— И думать забудьте! — повернул к нам голову Вихрь. — Сгинете там, и вся недолга!

— Вихрь прав, — проговорил Сережка, но я уловил в его голосе неуверенность.

— А если только заглянуть? Узнать, как Лилия и Акс? И сразу обратно?

— Ну… — замялся Сережка.

— Лилия первая вам уши надерет, — сказал Вихрь. — И я бы на ее месте сделал то же самое.

— Но ведь я должен как можно больше увидеть! — не отступал я. — И рассказать об этом!

— Ладно, — согласился Сережка. — Мы пройдем через Сторожевой лаз. Но только заглянем и сразу обратно! Там без подготовки долго находиться нельзя. Вихрь, ты нас подвезешь или мы на парусе?

— Подвезу уж, — проворчал крылатый конь. — Заодно пригляжу за вами.

Сережка вскочил:

— Юрик, тогда подожди, я быстро.

Он сбегал домой и вернулся с чем-то в ладони. Разжал ладонь:

— Это оберег. Возьми! Без него в нижний мир нельзя.

Я взял тускло светившийся серебристым оберег на тонком ремешке. Круг с изображением — то ли колесо с шестью спицами, то ли шестилепестковый цветок. Кажется, это называется "громовный знак".

— Надень на шею, — сказал Сережка. Сам он уже надел такой же оберег под свой пионерский галстук. Мы уселись на спину Вихря.

— Не нравится мне эта идея, — проворчал конь и взмахнул крыльями, поднимаясь в воздух.

Мы промчались над темным зеркалом реки и долго летели над сонными холмами. Наконец Вихрь снизился и приземлился возле скалы с невысокой круглой башней, выраставшей из каменной породы. Мы спешились. Сережка подбежал к башне и посветил факелом. В каменной кладке зиял арчатый проход, словно провал в темноту.

— Открыто! — сообщил Сережка, заглянув внутрь. — Князь Всеслав снял печать… Это Сторожевой лаз. Обычно он закрыт, но Князь Всеслав открыл его, чтобы провести дружину.

— Вы все еще собираетесь туда? — спросил Вихрь с явной надеждой, что мы передумали.

— Конечно! — хором ответили мы. Сережка добавил:

— Вихрь, если хочешь, подожди здесь. Мы быстро.

— Нет уж, я с вами. А то не хватало вам там еще потеряться.

Мы шли впереди, Вихрь за нами звонко переступал копытами. Сережка светил факелом. Дорога была широкой, трое дружинников на конях свободно могли пройти шеренгой. Похоже, здесь случались обвалы, — тут и там лежали каменные глыбы, — но сама дорога была расчищена от камней.

— Эдак мы доберемся только к концу сражения, — проворчал Вихрь. — Вот что, добры молодцы. Садитесь-ка, я вас довезу.

— А ты знаешь дорогу? — удивился Сережка.

— Знаю, знаю, — ответил Вихрь. — Сколько раз с воеводой Александром по ней хаживал… Был я его боевым конем, пока не ушел в отставку.

— И ты ничего не рассказывал?

— А ты не спрашивал. A сейчас и вовсе недосуг предаваться воспоминаниям.

Мы забрались на спину крылатого коня. По требованию Вихря Сережка погасил факел. На лбу коня засветилась серебристая звезда, освещавшая путь, как прожектор. Вихрь шел легким аллюром. Я подумал — хорошо, что крылатый конь пошел с нами. Мы все ехали и ехали, а дорога все не кончалась и не кончалась. И делала такие замысловатые изгибы и петли, что я даже не знал, едем ли мы по низу или по потолку тоннеля. А еще я заметил, что не чувствую своего веса.