— Что бы ни случилось, каким бы путем не пошла история, я останусь с Князем Всеславом и Княжной Ладомирой. Я буду сражаться за дело их жизни до конца, каким бы он ни был.

Меч пылал в ее руке. Светлые волосы взметнулись под порывом ветра, ворвавшегося через дверной проем. Мгновение — и воин в сверкающем доспехе исчез. Передо мной снова была женщина в оливковом комбинезоне.

— Завтра мы с Акселем проходим последнее испытание перед тем, как нас примут в дружину, — проговорила она, садясь за стол. — Он тоже все решил… Юра, вот ответ на вопрос, зачем ты здесь. Когда ты вернешься домой, ты многое позабудешь. Но постарайся не забыть главное. Постарайся донести до людей срединного мира, насколько важен их выбор: с Городом они или с Цитаделью. Их помощь нужна Князю Всеславу и Княжне Ладомире, нужна всем нам. Только вместе мы можем выстоять против владыки тьмы.

— Постараюсь… — пообещал я. — A я действительно многое забуду?

— Увы, так происходит со всеми гостями из срединного мира, за редким исключением… — Лилия ободряюще улыбнулась: — Но может, тебе повезет.

— Так я сейчас сплю?

— Да, — мягко улыбнулась Лилия, — в срединном мире ты сладко посапываешь носом в подушку. Но это не просто сон. Не в каждом сне к человеку приходит проводник.

— Ага. То есть я здесь временно… А вы сами, Сережка, Аксель? Вы здесь жили всегда?

— Нет. До этого мы жили в срединном мире, как и ты.

Лилия встала и поставила передо мной портрет в рамке. На меня смотрела с портрета веселая девушка в форме летчика и лихо сдвинутой набок пилотке.

— Такой я была в 1940-м году. Через год началась война с гитлеровской Германией, а еще через два я погибла в воздушном бою. Не скажу, что моя дорога сюда была простой. Мне пришлось многое узнать и переосмыслить… Аксель… — Она мягко улыбнулась: — Мы с ним столько раз выручали друг друга в той жизни, что больше не захотели расставаться. Хотя ему было сложнее, чем мне… А Сережа, после того как я ушла на фронт, остался в Ленинграде, пережил блокаду, но подорвал здоровье. Так мы и собрались все вместе.

Здесь, в Городе, ты можешь встретить тех, кто знаком тебе по учебникам истории. Но Город — не собрание знаменитостей. Большинство жителей — обычные люди, как мы.

По лестнице сверху сбежал Сережка, за ним неторопливо спустился Аксель.

— Я поймал Акселя на слове! — с ходу сообщил Сережка. — Что после того, как вы пройдете испытание, он будет читать нам вслух "Двух капитанов"!

— А что, у вас тоже есть эта книжка? — обрадовался я. "Двух капитанов" я любил и перечитывал несчетное число раз.

— Угу, — подтвердил Сережка. — У нас есть многое из того, что в вашем мире. Одни книги можно просто читать, другие — смотреть, а в некоторые погружаться, как в виртуальную реальность… Будем в Городе — зайдем в библиотеку. Ну что, Юрик, пошли?

— Юра, ты так и собираешься пойти? В таком виде? — остановила нас Лилия. Я осмотрел себя. А что такого? Обычная, в общем-то одежда, — тренировочные штаны, футболка с группой Iron Maiden.

— Переодень хотя бы эту футболку с обитательницей преисподней, — посоветовала Лилия. Сережка хихикнул:

— А я помню, похожую даму победил воевода Дмитрий в одном бою. Отобрал топорик и кольцо перемещений, и отправил восвояси.

Лилия строго проговорила:

— Сережа, чем хихикать, научи Юру менять одежду. И сам переоденься во что-нибудь другое, пионер.

— Есть, товарищ командир! — снова отсалютовал Сережка и начал обьяснять: — Юрик, у нас здесь нет шкафов с одеждой. Потому что одежда — это часть тебя самого. Чтобы поменять одежду, нужно просто представить себя в новом костюме. Это совсем несложно. Смотри!

Он раскинул руки и закрыл глаза. Мгновение — и вместо пионерской формы на нем оказалась ярко-оранжевая рубашка с морским якорем на нагрудном кармане.

— Я попробую. — Было у меня ощущение, что это не так просто, как уверяет Сережка. Закрыв глаза, я попытался вспомнить, что у меня валяется в одежном шкафу… Картинка сбилась, и когда я открыл глаза, то решил, что если бы была такая профессия — дизайнер огородных пугал, — то это в самый раз для меня.

— Ничего страшного, — успокоил Сережка. — У меня тоже не сразу получилось. Но это первое, чему учатся новички. Так что ты сумеешь.

Я попробовал еще раз мысленно сменить одежду, и еще… Но не удавалось даже вернуть в прежнем виде мои футболку и треники. Сжалившись надо мной, Лилия подошла и дала лист бумаги и карандаш:

— Юра, если не получается сосредоточиться мысленно, нарисуй то, что хочешь увидеть. Это поможет. — Она улыбнулась: — Я сама так делаю… иногда.

— Спасибо. — Я торопливо набросал на листе бумаги парнишку в белой куртке с "молниями" и джинсах — первое, что пришло в голову. Закрыл глаза и попробовал представить эту одежду на себе. Помогло.

— Уф, — выдохнул я. — Наконец-то! Нет, у нас проще: ничего представлять не надо, достал вещь из гардероба — и все.

— А у нас зато не нужно стирать одежду, — возразил Сережка. — Лиля, мы пошли!

— Хорошей прогулки! — пожелала Лилия и добавила: — Сережа, Юра, нас с Акселем до ночи не будет. Так что когда придете, командуйте здесь сами.

Мы поднимались вверх по склону, обходя только Сережке известными путями посадские дома. Тот, кто планировал эту часть посада, был искусным архитектором: здания образовывали единое целое с окружающим ландшафтом — деревьями, лужайками, цветочными горками… В доме возле небольшой рощи, на просторном балконе с оплетенными вьюнком перилами сидела девочка в ярком платье и читала книжку. Увидев нас, она помахала рукой. Сережка махнул ей в ответ:

— Алена, мы в Город! Хочешь с нами?

— Нет, мне надо заниматься! — ответила она. — Завтра экзамен!

— Аленка собирается стать врачом, — обьяснил Сережка. — А их готовят еще серьезнее, чем дружинников.

— А у вас разве болеют? — спросил я. В мире, где можно наесться одним яблоком и переодеться мысленным усилием, я и представить не мог болезнь. Сережка ответил:

— Случается… Дружинника, например, могут ранить. Некоторые раны, полученные в нижних мирах, заживают долго. А еще часто болеют спасатели, потому что им приходится бывать внизу даже больше, чем дружинникам.

Мы вступили под своды деревьев и словно нырнули в таинственный зеленый сумрак. Кругом могучими колоннами поднимались древесные стволы. Над нами раскинулся лиственный шатер. Чувствовалось, что этот кусочек леса очень древний.

— Старая Дубрава, — пояснил Сережка. — Эти деревья здесь с основания Города. С ними можно говорить, если умеешь. Лиля с Акселем умеют, и я немножко… Но даже они не такие древние, как Добрагор. Он помнит время, когда еще Города не было.