Чиновник пожал плечами совершенно равнодушно.

— Это ваше дело… Я занят… Желаю успеха! И он повернулся спиной.

Боб стал кусать золотой набалдашник тросточки, без сомнения, для того, чтобы прояснить мысли.

— Глупое положение! — произнес он вполголоса. А потом, заметив на другом конце комнаты стеклянную дверь с надписью «Вход воспрещен», он догадался, что Петтибон должен быть за этой дверью. Тотчас же через всю залу он прошел к двери и смело взялся за ручку.

На этот раз все чиновники, пораженные смелостью, оставили работу и точно окаменели, глядя на него, так что Боб не мог удержаться от смеха, но все-таки стукнул ручкой и, отворяя дверь, произнес:

— Можно войти?

— Какой там дьявол? — послышался грубый голос с очень заметным американским акцентом.

— Мистер Роберт Рютвен, от мистера Дероша! — ответил Боб уверенно и прикрыл за собой дверь.

Он очутился в просторной комнате, меблированной, как и предыдущая. Перед письменным столом с кучей бумаг, тщательно размеченных и сложенных, сидел человек лет пятидесяти, высокий и худой, с поседевшей бородой и волосами, с суровыми чертами лица. Во всей наружности в мистере Петтибоне, начиная с подстриженной бороды и кончая сапогами, виден был янки. И действительно, он был уроженец Нью-Йорка. Только одни дела заставляли его временно проживать в Старом Альбионе, к которому он питал закоренелую ненависть.

Он обернулся и устремил суровый взгляд на Боба.

— Полагаю, что вижу господина Петтибона? — сказал Боб с легким поклоном.

— Какой осел позволил вам войти сюда? — ответил Петтибон без предисловий.

Боб почувствовал, что в нем закипает злость.

— Никто, я спросил о вас, мне не ответили. На это скажу вам, господин Петтибон, что ваши чиновники свиньи!

— Мои чиновники свиньи?

— Да. Или невежи, если это вам больше нравится!

— А вы чем же лучше их? — сказал Петтибон, скрещивая на груди руки и хмуря густые брови так сильно, что зеленые его глаза совсем спрятались в них. — Чем же вы-то лучше их, милейший пролаза? Вы, который входит к людям без предупреждения… когда они постарались сделать надпись на дверях: «Вход воспрещен»!.. Что-с?.. Объясните мне это, мой милый мартышка!..

— Я друг господина Дероша, — возразил Боб с гневом. — Он просил меня передать вам это письмо, и я предлагаю вам прочесть его!.. — С этими словами он презрительно бросил письмо на стол Петтибона.

— Гм!.. что он хочет, чтобы я сделал с этой модной картинкой? — пробормотал мистер Петтибон. — Посмотрим, однако, письмо господина Дероша!

Он надел стальное пенсне и счел долгом прочесть письмо.

Боб, недовольный, что ему не предложили даже сесть, заметил стул и уселся, протянув ноги и скрестив руки, в шляпе на голове. Мистер Петтибон тоже не снимал шляпы, даже не приподнял ее при входе молодого человека.

Когда мистер Петтибон кончил читать, то поднял глаза, смотря поверх очков на молодого человека.

— Вы читали письмо господина Дероша?

— Нет, я не читал его!

— Тогда я вам прочту его!

«Дорогой Петтибон!

Посылаю вам моего молодого друга, господина Роберта Рютвена. Я его очень люблю, и вы меня много обяжете, если устроите ему место на «Галлии». Так как вы взяли на себя труд заняться всеми деталями то я не мог решиться пригласить его без вашего согласия. Но я надеюсь, что будет возможность взять его, и прошу постараться это устроить.

Преданныйвам О. Дерош».

Окончив чтение, Петтибон поднял свои маленькие зеленые глазки и снова устремил их на Боба; казалось, он с живым интересом рассматривает костюм посетителя.

Покачивая головой с видом полного понимания его непригодности, он откинулся в кресле, продолжая смотреть на Боба инквизиторским взглядом.

— Ну, что же, милостивый государь? — сказал наконец Боб нетерпеливо. — В двух словах, — это возможно?

Американец продолжал качать головой. Когда наконец он этим насытился, то произнес медленно:

— Ах! Ах, молодой человек! Ах!., ах!.. В самом деле?.. Вы хотите путешествовать на «Галлии»?.. Гм!

— Это мое огромное желание, сударь!

— Ах!., очень хорошо! В качестве кого же?

— В качестве?., это неважно!.. В качестве кого вы желаете…

— О! О!., черт возьми!.. Вы на все способны!.. Не могу этому поверить, честное слово!..

— Что вы этим хотите сказать, милостивый государь?

— Да вот, например, вы не машинист?

— Я?., совершенно нет!

— Истопник тогда?

— Еще меньше!

— Электротехник?

— Нет!

— Вы, может быть, умеете править кораблями?

— Не умею!

— Ну, так шарами?

— Также нет!

— Так вы доктор?

— Нет!

— Так, может быть, вы по положению столяр?., плотник?., носильщик?., смазчик машин?., повар?., парикмахер?., судомойщик?..

— Милостивый государь! — воскликнул Боб, вставая.

— Ну-с, что с вами?.. Вы хотели войти на «Галлию», не удовлетворяя ни одному из условий? — сказал янки с невинным видом.

— Господин Петтибон, я пришел сюда не для того, чтобы меня оскорбляли!..

— Я готов повеситься, если знаю, зачем вы пришли… во всяком случае, не по моему приглашению!.. Но кто же вас оскорбил?

Боб, с трудом сдерживая гнев, опять сел на стул.

— Послушайте, господин Петтибон, — заговорил он, — господин Дерош просит вас взять меня на свой аэроплан. Именно по его приглашению я пришел сюда, и не меньше, чем мне, ему не были бы приятны ваши шутки!.. Прошу вас, пожалуйста, говорить серьезно.

— А! вот что, молодой человек! — продолжал Петтибон, снова скрещивая руки на груди и устремляя опять на Боба взгляд, холодный, как у змеи, — вы, значит, полагаете, что я, человек самый занятой на обоих полушариях, человек, каждая минута которого стоит не меньше доллара, — я не имею другого дела, как выслушивать каламбуры первого пришедшего пустомели? Очень приятно, конечно, ваше посещение, но я вас предупреждаю, оно меня расстраивает!.. Постойте!., сделайте одолжение, объясните мне в двух словах, к чему вы годны. Я тогда увижу, в качестве кого могу вас взять. Ну-с! валяйте!..

Поощряемый таким образом, Боб смущенно старался отыскать в своей памяти какую-нибудь зацепку, которая могла бы сделать из него пассажира, полезного во время воздушного путешествия. Но напрасно! Исключая желания участвовать в экспедиции и привезти богатство, никакая мысль не приходила ему в голову. И вот поэтому он раскрыл рот и покраснел как рак, не говоря ни слова и имел вид довольно глупый.

— Так! так! — заключил янки насмешливо. — Кажется, мы не можем прийти к соглашению! Кто мог бы поверить!.. Эх, эх!.. И думается мне, решительно трудно вас поместить!.. Именно потому, что мы не желаем иметь на нашем судне дармоедов! Таких не надо! Каждый из нас должен быть для чего-нибудь нужен. А в конце концов, скажите мне, знаете ли вы устав?

— Нет!

— И вы хотите лететь с нами? Бедный ягненок!.. Я прочту вам его! Слушайте внимательно. Он составлен мною, и я строго буду требовать подчинения ему! — сказал господин Петтибон сурово, опираясь на стол большим пальцем.

Грубым голосом и несколько в нос он громко стал читать:

«Устав аэроплана „Галлия“.

Собственник и капитан господин Оливье Дерош из Парижа.

Комиссар судна господин Петтибон из Нью-Йорка.

СтатьяI. На аэроплан может быть взято только пятнадцать человек, и непременно имеющих специальные знания.

СтатьяII. Каждый из взятых на аэроплан дает присягу полного повиновения капитану и его представителю, комиссару судна М. С. Петтибону из Нью-Йорка.

СтатьяIII. На аэроплан будут приняты только люди, доказавшие свою физическую ловкость; насколько возможно, они должны в совершенстве знать какое-нибудь ремесло. Они должны быть готовы при любых обстоятельствах исполнять свое дело под начальством капитана или его представителя, комиссара господина Петтибона из Нью-Йорка.

СтатьяIV. На аэроплан не принимаются дети, старики, собаки, кошки, птицы и какие бы то ни было животные.