– Молчать! – велел ему Ежов.

  Но Артём уже сообразил, что происходит, и его было не остановить. Почесав затылок, он ехидно спросил:

  – Я вам не помешал, господа? Не знал, что у вас тут свидание...

  Насмотревшись на Артёма, Клясов тоже решил проверить себя и составить ему компанию в его тренировках по горовосхождению. В течении недели он три раза уходил вместе с Артёмом к горе, два раза возвращался вместе с ним, а на третий пришёл всего через час после начала тренировки.

  – Что-то ты сегодня быстро, – иронично произнёс суетящийся у плиты Ежов, когда Клясов зашёл в дом и уселся за кухонным столом. – Уже выдохся?

  Зевнув и вытянув ноги, Клясов ответил:

  – Надоело. Для меня это упражнение – бесполезно.

  – А что так?

  – Ну, в первый раз я немного напрягся, позавчера было значительно легче, а сегодня ноги окончательно привыкли. Я только что зашёл в гору десять раз подряд и понял, что могу подниматься в неё ещё очень и очень долго. Короче, лучше поберегу силы для велосипеда.

  – Я тебе сразу говорил, что так будет, а ты не верил.

  Клясов самодовольно ухмыльнулся.

  – Зато я показал Артёму разницу в наших силах. И он охренел, когда до него дошло, сколько ему ещё надо тренироваться, чтобы хотя бы приблизиться к моему уровню.

  – Гад ты злопамятный, – проворчал Ежов. – Ты за этим с ним ходил? Чтобы повыделываться? Неужели всё ещё злишься на парня за то, что он всего один раз объехал тебя в горе? А если он начнёт сомневаться в себе и вообще забросит тренировки, ты об этом подумал, а, Вадим? По сравнению с его максимумом – тремя подходами, твоя десятка, наверное, показалась ему чем-то недостижимым.

  Клясов пожал плечами.

  – Если он настолько слаб, чтобы забить на тренировки из-за небольшого потрясения, то ему нечего делать в мире профессионального спорта. А ведь он метит в профессионалы кросс-кантри. Пусть в маунтинбайке не требуется выносливость шоссейника и пусть в кросс-кантри проезжают всего ничего, но там тоже существует конкуренция и там тоже надо пахать. В общем, я показал Артёму, к чему ему надо стремиться и до каких пределов можно развиваться...

  Неизбежное всё-таки случилось, усталость сказала своё слово, и Дима, однажды утром взглянув на Артёма, разминающегося во дворе на станке, велел ему прекратить его самостоятельные занятия как минимум на неделю. «Думаешь, он тебя послушает? Ха, размечтался!» – насмешливо сказал тогда Ежов и весь вечер после основной тренировки следил за Артёмом, готовясь пресечь малейшую физическую активность. Однако Артём, отобрав у Димы ноутбук, расположился, загорая, во дворе на подстилке и, включив он-лайн трансляцию, внимательно наблюдал за стартовавшей Джиро Д'италия.

  – Что-то сегодня получается очень длинная гонка, – заметил Ежов, моющий у рукомойника посуду. – Обычно трансляция заканчивается после семи вечера, а скоро восемь.

  – Джиро уже закончилась, – ответил Артём. – Я смотрю записи прошлогоднего Тур де Франс.

  – Неужели так понравились велогонки?

  – Не, скукотища это ваше велошоссе. Но мне надо посмотреть, как выглядят настоящие соревнования. Просвещаюсь, так сказать...

  – Правильно, просвещайся.

  Нарочито громко, чтобы слышал сидящий перед телеком в гостиной Клясов, Артём спросил:

  – Кстати, деда, а на каком этапе Тура облажался Вадим? Дима говорил, что в прошлом году он приехал, вроде бы, тридцать пятым. Хотя до середины гонки шёл в группе лидеров.

  Ежов покосился сквозь открытую дверь на Клясова, с кружкой чая у рта внимательно прислушивающегося к разговору с улицы, усмехнулся и ответил:

  – Не помню. Спроси у него сам.

  – Ладно, сам увижу. Вряд ли за кадром останется то, как один из лидеров начнёт очень резко сдавать позиции.

  В гостиной закашлялся, поперхнувшись чаем, Клясов, а Ежов покачал головой, невольно восхитившись тем, как изящно Артём отомстил Клясову за его показушничество во время их непродолжительных совместных тренировок по подъёмам в гору...

  Ближе к ночи Ежов наконец уверился в том, что Артём не собирается нарушать предписания Димы и, по крайней мере, на сегодня ограничится тренировкой на велосипеде. Однако поверить в благоразумность Артёма старик не мог и день за днём продолжал следить за ним, ожидая, что вот сейчас он точно скажет «пойду прогуляюсь», «схожу в магазин» или «пойду потусуюсь с Кешей», а сам отправиться в лес к своей любимой горке. Но Артём каждый день проводил дома, валяясь на солнце с ноутбуком, наблюдая за баталиями на Джиро и быстро покрываясь бронзовым загаром. «Йя-хууу, я индеец! – орал Артём, сдирая с себя обгоревшую кожу. – Больше мне не страшно солнце и жара! Завидуйте мне, бледнолицые!»

  К концу недели Ежов начал испытывать раздражение из-за покладистости Артёма. Как так, недоумевал Ежов, почему это ушлёпок с готовностью слушается Диму, который младше его на четыре года, а мои распоряжения – распоряжения тренера, вырастившего чемпиона! – попросту игнорирует? И это раздражение вкупе с ревностью, испытываемые Ежовым, заставили его ещё пристальней следить за Артёмом. Более того, старик начал желать того, чтобы объект его слежки наконец нарушил режим и тайком ускользнул ото всех в лес или заперся у себя в комнате и начал делать приседания.

  В свою очередь, Артём недоумевал, почему всю неделю старик не отходит от него ни на шаг и так странно, словно ждёт чего-то, поглядывает в его сторону. Может, ему интересны результаты Джиро, гадал Артём, или он хочет, чтобы я начал расспрашивать его о велогонщиках и командных тактиках?

  После нескольких дней вынужденного безделья Артём почувствовал себя неуютно, не выдержал и спросил Диму, можно ли ему заняться хотя бы бегом. Дима прикинул состояние мышц своего товарища, сказал, что через три дня тот сможет вернуться к доптренировкам, и разрешил ему устраивать получасовые пробежки для развития сердечно-сосудистой системы.

  Обрадовавшись, Артём нацепил пульсометр и с довольно приличной скоростью стал носиться по полю от леса до дома и обратно. А на второй день Ежов, продолжавший слежку за своим подопечным, вдруг понял, что в беге Артёма прослеживается чёткая система интервальных ускорений, хотя со стороны казалось, что тот бежит в одном ровном темпе.

  – Дима, – остановившись рядом с загорающим Димой, обратился к нему Ежов, – поле ведь не совсем ровное, от дома до леса оно идёт с уклоном вверх, так?

  – Ага, – не отрываясь от экрана ноутбука, ответил Дима.

  – И Артём, когда бежит к лесу, немного ускоряется, так?

  – Совсем немного, – подтвердил Дима.

  – А учитывая его изначальную скорость и то, что он бежит чуть-чуть вверх, его сердце разгоняется, – констатировал Ежов.

  Резко сев, Дима уставился в спину удаляющегося от дома Артёма и, понаблюдав за ним, поднял на Ежова лицо со следами испуга на нём.

  – Тренер, кажется, он специально пытается гипертрофировать миокард по D-типу.

  – Что-что? – не понял Ежов.

  – Ну, увеличить толщину стенок сердца, то есть нарастить силу сжатия, – пояснил Дима. – Его максимальное безопасное значение частоты сердечных сокращений... – Загибая пальцы, Дима посчитал: – Так, двести двадцать минус его возраст... получается, его максимум – сто девяносто пять ударов в минуту. А он бежит быстро, при ускорении разгоняет сердце до двухсот и полминуты поддерживает пульс на этой цифре. Это классическая интервальная тренировка для увеличения силы сердца.

  Набычившись, Ежов спросил:

  – Так-так, и кто его этому научил?

  Съёжившись, Дима замотал головой:

  – Не я. Я ему объяснял, как важно не перегружать сердце, и он всегда слушался и никогда не разгонял пульс до красной зоны. Наверное, он прочитал о D-типе в интернете.

  – Вот дебил, – прошипел, прищурившись, Ежов. – Он вообще понимает, что делает? Твою ж мать!.. Он уже второй день так носится! – Он вздрогнул и сорвался с места, побежав навстречу Артёму, на ходу повторяя: – Убью, идиота. Совсем мозга нет...