Снайпер тяжело задышал, приходя в себя. Сердце колотилось как сумасшедшее, дыхалки не хватало, перед глазами — постепенно рассеивающаяся пелена. Слышимость — как через подушку… контузия и тяжелая. Был бы в комнате — сгорел бы нах…

Снайпер сделал шаг. Потом еще один. Ноги были как чужие — но усилием воли он мог заставить себя переставлять их, одну за другой. И держать винтовку.

А если держать — то и стрелять…

— Внизу… что?

— На улице… ПК молотит…

Препарат действовал — в конечностях какое-то онемение, пальцы холодные как лед — но голова все яснее и яснее. И работать — все же можно…

— Давай вниз.

Они спустились вниз — там уже пробили взрывчаткой стену в соседний дом, хоть какой-то маневр. Русские и арабы — отложили разборки на более поздний срок, неважно было кто и каким образом сдал, главное — свалить. Все разборки потом…

Кто будет командовать — такой вопрос мог возникнуть. Это был родной город Хасана, он знал наизусть все его улицы, проулки, здания — а русский был в таком состоянии, что ему лишь бы самому ноги унести…

— Всем не уйти — сказал Хасан, меняя магазин — Абдалла, Хаким, отвлечете их.

И добавил что-то на арабском. Русские разобрали только слово «шахадат» — обещание рая. Двое молодых людей — ни слова не говоря, пошли назад.

Каждый живет для того, чтобы умереть. Вопрос лишь в том, как ты умрешь…

— Надо прорываться к порту — сказал Хасан, то ли только для своих, то ли для всех — кто дойдет до того берега, тот спасется. Кто не дойдет — станет шахидом на пути Аллаха…

Для того, чтобы стать шахидом на пути Аллаха, надо было пасть в бою против неверных или по крайней мере — во время войны против неверных по любой причине, даже непосредственно не связанной с боевыми действиями. Здесь — они собирались воевать в основном против правоверных — но подобная проблема сейчас мало кого затрагивала. Шахидом — значит, шахидом.

— На минарете… снайпер.

— Что?

— На минарете снайпер — увереннее сказал русский — полтинник у него. Пойдем по улице — положит всех.

Хасан в бешенстве рванул себя за бороду.

— Тогда тебе надо будет разобраться с ним, русский. Ни один из нас не сможет стрелять по минарету…

Снайпер на минарете находился в уязвимой позиции, хотя при подготовке ее наверняка сочли наилучшей. Господствующая высота — но в то же время, ему приходилось сильно подставляться при стрельбе по тому, что находилось на улице. Слишком высок минарет, слишком острый угол, ему приходилось стрелять не лежа, а чуть ли не с колена. Возможно, те кто поставил туда снайпера, сочли что правоверные не станут стрелять по минарету мечети, обрекая себя на попадание в джаханнам и вечные муки от ревущего огня, срывающего кожу с лица.[118] Но бывшему капитану воздушно-десантных войск, уволенному за дискредитацию — и до джаханнама и до огня — было по…

Ну, вы поняли…

Заняв позицию внутри здания — единственную, с которой он мог стрелять по минарету, снайпер залег на пол, чтобы стрелять в окно под очень острым углом. Он понимал, что выстрел единственный, больше у него не будет.

— Ну? — спросил он у Владислава, угнездившегося рядом с термооптическим прибором наблюдения.[119]

— Он там. Левее от центра — пробормотал Владислав — стреляет с колена.

Мать твою…

У него был обычный оптический прицел. Ни ночного, ни тем более термооптического не было. Минарет был в тени, снайпер не двигался. Один выстрел — если промах, то ответный, пятидесятым калибром — будет в них.

На улице — стреляли уже по-взрослому…

Снайпер сделал ошибку. Он наверняка знал о том, что ему будет противостоять другой снайпер. Наверняка ему ставили задачу — подстраховать, прикрыть ракетчика со Шмелем. А может и нет — ракетчик наверняка Джафара, снайпер — Ордена, далеко не факт, что Джафар сказал Ордену о том, что их здесь ждет. Как бы то ни было, он выстрелил, несмотря на глушитель бородатый это заметил — и послал ответную пулю. Только одну — но этого хватило.

Их осыпало разбитым стеклом — они не рискнули разбивать стекло до выстрела. Стекло могло изменить траекторию пули триста восьмого — но не триста тридцать восьмого калибра, да еще у самого дульного среза.

— Есть. Он упал, не двигается. Выпустил винтовку…

Сделано…

Через разбитое стекло, они выбрались на улицу и тут же вынуждены были залечь. Стреляли все и во всех, пули летели по улице как обезумевшие светлячки. Оружие здесь было у всех, сколько угодно, и какое позволит карман, здесь не было ни полиции, ни зачисток — чистый ислам, вара ника.[120] И сейчас — проснувшиеся правоверные палили изо всех окон, выскакивали из домов с автоматами, готовые стрелять в кого угодно и сводить старые счеты…

— Гюрза два, я Глаз-один, наблюдаю групповую цель на правом берегу, транспортное средство, один Диско,[121] четыре танго… нет, пять танго. Держу пулеметчика.

— Глаз-два, активность на мосту. Враждебная активность на мосту.

— Глаз-один, наблюдаю еще одно транспортное средство на правом берегу. Один грузовик, еще один диско, наблюдаю шесть майк — танго, вооружены АК-47.

На набережной правого берега — один из пулеметчиков тот, что на грузовике не выдержал и открыл огонь. Несмотря на пламегаситель — выглядело это впечатляюще: вспышка пламени размером с пару футбольных мячей диметром, частично слепящая ночной прицел.

— Глаз-один, противник ведет огонь в мою сторону, огонь диско. Противник проявляет враждебность!

Пулеметчик немного слукавил — пулемет вел огонь не по нему, а по чему-то, что находилось на другом берегу. Непонятно — то ли он там увидел что-то, то ли просто решил послать горячий привет братьям по разуму на другом берегу. Но как бы то ни было — формально он вел огонь в сторону снайпера СБС, специальной лодочной службы, затаившегося под пирсом.

— Гюрза-один, Глазам — разрешаю открыть огонь. Мы выдвигаемся.

— Вас понял…

Снайпер, имеющий позывной в эфире «Глаз-один», как и все снайперы, да и вообще все разумные солдаты — относился к своему оружию более чем серьезно, ибо от него зависело — выживет он в очередной передряге или нет. Его две AW — стандартная, триста восьмая, L96A1 и триста тридцать восьмая, которые полагались ему по штату как военнослужащему британской армии — были всем хороши кроме одного — они не позволяли вести довольно беглый огонь на средней дистанции по множественным целям. Для этой цели у него была личная переделанная L1A1 с оптическим прицелом SUSAT — но он не рисковал ходить с ней в болота: оружие довольно капризное, его скорострельность не окупается ни точностью, ни надежностью. Винтовку для выходов «в болота», когда к цели выходишь на полупогруженном транспортировщике, либо и вовсе — пару дней топая по джунглям — он сделал себе сам. Русские не продавали бесшумное снайперское оружие — но он, будучи по делам в Аламо купил карабин Тигр-308 со складным прикладом. Мастер-оружейник САС перебрал карабин, поставил на него нестандартное цевье с планками с четырех сторон, позволяющее устанавливать оптические прицелы НАТО. Место короткого, конусообразного пламегасителя занял американский, от Knights Armament, позволяющий устанавливать глушители этой же фирмы на быстросъемном замке. Ствол — отпустили на термическом оборудовании, позволяющем снять внутренние напряжения металла. На этот карабин — основным был прицел ACOG 6х48, сейчас он установил впереди ночную насадку AN-PVS22. Получившееся у него оружие показывало на стрельбище кучность 1,2 МОА десятью выстрелами на триста метров и позволяло точно и быстро работать до шестисот. Оно было маневренным, удобным, неприхотливым и снайпер брал его на задания почти всегда, за исключением тех случаев, когда предстояла работа в горах…