Изотов. Переводить с практической на канцелярскую работу.
Богомолов. И другими, знаете, приёмами. Вообще — сдерживать!
Изотов. Правильно.
Сомов. Нужно ли повторять всё это?
Богомолов. Не мешает, знаете, не мешает. (Изотову.) Вы, Дмитрий Павлович, несколько того… понимаете, несколько чрезмерно обнаруживаете ваш пессимизм, тогда как мы должны показывать себя оптимистами, верующими, понимаете, фантазиям товарищей…
Сомов. Они — не глупы, у них есть чутьё. И не всё у них фантазии.
Богомолов. Именно?
Сомов. Разговоры о пятилетке, социалистическое соревнование…
Изотов. Карьером — далеко не ускачут.
Богомолов. Но надо нахлёстывать, знаете, — нахлёстывать! Поощрять фантазии одних, развивать скепсис — других, понимаете… А пессимизм — неуместен в нашем положении.
Изотов. Я не пессимист, но, когда рискуешь головой…
Богомолов (возбуждается). Головы, знаете, не имеют особой ценности, ежели они служат для того, чтоб по головам били дикие люди, — да-с! Головы, понимаете, надобно держать выше, чтоб кулак дикаря не доставал до них! Надобно, понимаете, помнить, что руководство промышленным прогрессом страны — в наших руках-с и что генштаб культуры — не в Кремле сидит-с, а — именно в нашей среде должен быть организован, — понимаете! За нас — история, вот что надобно усвоить, — история! Пред нами безграничные возможности. Довольно адвокатов у власти, власть должна принадлежать нам, инженерам, — понимаете?
Изотов. Да, во Франции адвокаты командовали и командуют бездарно.
Сомов. Командует — капитал…
Богомолов. Далее вы скажете, что правительство служит промышленникам и так далее, сообразно догматике товарищей. Но — забастовка адвокатов — ничего не может изменить, а если забастовка инженеров? Как вы думаете? То-то! Вы, дорогой, немножко, знаете, заражены нигилизмом Виктора Яропегова.
Изотов. Неприятный мужчина.
Сомов. Он — талантлив.
Богомолов. Н-но!
Изотов. Ему бы фельетончики писать в газетах товарищей.
Богомолов. Он, понимаете, как раз из тех, кого надобно сдерживать. Таких, знаете, следует сажать на бумажки, пришпиливать к бумажкам…
Сомов. Вы забываете, что такие — грамотны и умеют считать…
Богомолов. Н-ну, мы будем пограмотнее. Мы — похитрее…
Сомов. Тише говорите, здесь — гуляют.
Изотов. В будни-то!
Сомов. За решёткой — дорога к реке. Сегодня снова приходил Лисогонов.
Богомолов. Был и у меня. Всё спрашивает, когда будет пущена его фабрика.
Изотов. Дрянь фабрика. Старьё.
Богомолов. Не брезгуйте, не брезгуйте! На неё можно затратить миллиона три. Можно и больше.
Изотов. Ага! Вы — с этой точки зрения? Ну, омерщвлять капитал такими порциями — длинная история!
Богомолов. Но, между прочим, знаете, и это полезно. Между прочим! Мелочи — незаметны, но туча комаров — одолевает медведя, знаете!
Сомов. У Лисогонова — диабет. Он умрёт скоро, наследников не имеет.
Богомолов. Найдутся!
Изотов. Сын есть.
Богомолов. Сын — помер. Диабет, знаете, и у меня есть. Доктора запретили вино, природа — запретила женщин, осталось одно удовольствие — карты…
Сомов. Яропегов идёт.
Изотов. Пьяный?
(Входит Яропегов.)
Богомолов. Ну, нам — пора! Виктор Павлович! Совершили прогулочку под луной?
Яропегов (выпивши). Именно. И даже — с девицей.
Богомолов. С хорошенькой? Счастливец! Вчера я видел вас тоже… кажется, с племянницей директора завода?
Яропегов. Именно с ней.
Богомолов. Демократ вы! Что ж? Мы все — демократы.
Яропегов. Из принципа: «С волками жить, по-волчьи выть».
Богомолов. Всегда он скажет что-нибудь такое, знаете… остренькое! Дивная привычка! Н-ну, пошли! Да, — чуть не забыл! Виктор Павлович, — дорогой! Заключение ваше по поводу изобретения этого молодого человека… как его?
Яропегов. Которого? Кузнецова или Зибера?
Богомолов. Первого. Оптимистическое заключение! Сосчитали вы — неверно. Слишком оптимистично. Уж — простите! Но в комиссии я буду возражать.
Яропегов. Это — ваше право. И — обязанность.
Богомолов. Да, да, — буду против!
Яропегов. Поспорим.
Богомолов. Ну — всех благ!
(Идут. Сомов провожает. Яропегов пьёт крюшон.)
Сомов. Не знаешь, где жена?
Яропегов. На берегу, с Арсеньевой, Терентьевым. Там комсомольцы рыбу неводом ловят.
Сомов. Терентьев, кажется, ухаживает за учительницей?
Яропегов. Мужчины вообще любят ухаживать за женщинами.
Сомов. А ты всё пьёшь?
Яропегов. А я всё пью.
Сомов (шагая по террасе). Тебе не кажется, что учительница эта дурно действует на Лидию?
Яропегов. На неё безделье дурно действует. Ты бы советовал ей заняться чем-нибудь, вот хоть ликвидацией безграмотности.
Сомов. Посоветуй ты…
Яропегов. Я для неё не авторитет. О чём беседовали с Яковом?
Сомов. Так… Вообще о делах.
Яропегов. Сдаётся мне, что он хочет похерить изобретение Кузнецова.
Сомов. Странное подозрение! Какая у него может быть цель?
Яропегов. Удовлетворение злобы.
Сомов. Ты куда?
Яропегов. В гости приглашён, к Троерукову.(Ушёл.)
(Сомов ходит по террасе, остановился, прислушивается. Вошёл в комнату, открыл окно. Идут: Терентьев, Лидия, Арсеньева, Миша и Дуняша.)
Терентьев. Мира — нет, Лидия Петровна, мира и не будет до поры, пока весь рабочий народ всемирной массой своей не обрушится на врага.
Лидия. Вы… верите в это?
Терентьев. Ну, ещё бы не верил! Разве это можно — не верить в то, для чего живёшь — работаешь?
Арсеньева. Идите, Миша, выпейте водки…
Миша. Да я — не пью!
Арсеньева. Грудь и ноги разотрите, а то простудитесь.
Миша. Никогда в жизни не простужался…
Дуняша. А ты — иди! Не форси…
Миша. Ух, надоели! Что я — барышня?
(Миша и Дуняша уходят.)
Лидия. Какой славный мальчик!
Терентьев. У нас — сотни тысяч таких козырей. Недавно одного кулаки подстрелили, в правую сторону груди насквозь. В больницу его без сознания привезли, а пришёл в себя — первое слово: «Долго хворать буду?» Он, видите, к приёму на рабфак боится опоздать, — вот в чём штука! Молодёжь у нас отличной продукции. Конечно, есть и брак, так ведь «в семье не без урода», а семейка-то великовата!
Лидия. Сыро становится. Катя, ты не зайдёшь ко мне?
Арсеньева. Нет. В шесть утра еду в город, надо кое-что приготовить, там районная конференция учителей.
Терентьев. А мне пора к дому. Будьте здоровы!
Лидия. Доброй ночи. Ты — надолго?
Арсеньева. Дней на пять.
Терентьев. Вы, Катерина Ивановна, штучку эту разберёте мне?
Арсеньева. Да. Я уже сделала это.
Терентьев. Отлично!
(Арсеньева и Терентьев уходят.)
(Лидия села на скамью у террасы, вынула папиросу, но, изломав её, швырнула прочь.)
Сомов (через перила). Сыровато, ты бы шла домой.
Лидия. Принеси мне шаль.
(Идут Анна Сомова, Титова.)
Титова. Ведь они — как действуют? Тут у одного мужика, вдовца, дочь заболела…
Анна. Да, да, у Силантьева, знаю!
Титова. Так они её просто похитили и увезли — будто бы в санаторию…
Анна. Ужас!
Титова. Положим, она — комсомолка.
Анна. Полный произвол… Это вы, Лидия?
Лидия. Как видите — я.
