Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Анна. Николай — дома?

(Сомов бросает шаль из окна.)

Титова. Здравствуйте, строжайший человек!

Сомов. Моё почтение.

Анна. Пойдёмте ко мне, сыграем.

Титова. С удовольствием. Чайком угостите?

Анна. Конечно, если горничная соблаговолит. Вы знаете, мы зависим от прислуги…

(Анна и Титова уходят.)

Сомов (жене). Иди сюда, упрямая! Сыро же! (Лидия идёт. Сомов — встречает её на террасе, обнял.) Ты была с Терентьевым и Арсеньевой? Добродушный мужик. Что он говорил?

Лидия. Так много, что половины я не поняла, а другую не помню. Там Дуняша и его племянница пели — «Потеряла я колечко», — смешные слова, но очень грустили песня.

Сомов. Глупая песня. А что такое эта Арсеньева — в конце концов?

Лидия. Она удивительно просто и веско говорит — «да!» И «нет» — тоже веско.

Сомов. Ну, это ты что-то из забытых пьес Ибсена! Скажи, ты не чувствуешь, что она плохо влияет на тебя?

Лидия. Плохо? Почему?

Сомов. Ну… Наводит грустные мысли — и вообще…

Лидия. Нет, я этого не чувствую. А грустные мысли… Вот зеркало наводит их на меня.

Сомов. Это — чепуха. Ты нисколько не изменилась, даже стала красивее.

Лидия. Спасибо! Но мне кажется, что «потеряла я колечко…»

Сомов. И это — чепуха. Я тебя люблю не меньше. Я очень люблю тебя.

Лидия. Я — не о любви, а о том колечке, которое связывает с жизнью…

Сомов. Ну, вот! Вот это — несомненно от Арсеньевой…

Лидия. Как… торопливо ты сказал, что очень любишь меня.

Сомов. Ох, ты опять впадаешь в этот твой новый тон! Знала бы ты, как это неуместно! Нет, тебя необходимо поскорее отправить за границу. Я думаю сделать это осенью…

Лидия. А я — хочу за границу?

Сомов. Это тебя развлечёт. Даже если и не хочешь — нужно ехать. Это удобнее.

Лидия. Для кого?

Сомов. Для тебя. Я же говорил тебе, что возможны крупные события. Это — между нами, и ты, пожалуйста, не откровенничай на эту тему с учительницей…

Лидия. А — на другие темы?

Сомов. Вообще я прошу тебя держаться с ней осторожно, особенно в тех случаях, если она начнёт что-нибудь выспрашивать. Она выспрашивает?

Лидия. Она рассказывает, выспрашиваю я.

Сомов. О чём?

Лидия. О пионерах, комсомольцах, о ликвидации безграмотности…

Сомов. Тебе это интересно?

Лидия. Я не понимаю — какие радости находит в этом молодая, красивая женщина? Арсеньева — находит.

Сомов. Это — радость нищих духом, Лида.

Лидия. А я — не нищая?

Сомов. Что за вопрос? Конечно — нет!

Лидия. Приятно знать. Но — каким скучным голосом сказал ты это!

Сомов. Оставь этот… нелепый тон!

Анна (из комнат). Коля, ты не помнишь кличку собаки вице-губернатора?..

Сомов. Что такое?

Анна (входит). Ах, прости! Как ты кричишь! Я забыла кличку собаки Туманова, которую ты так любил.

Сомов. Джальма! Джальма…

Анна. Мерси. Вы, кажется, ссоритесь?

Сомов. Ничуть. С чего ты взяла?

Анна. Очень рада, если ошибаюсь. Вы оба так нервничаете последнее время. Это — нездорово. (Ушла.)

(Сомов сердито закуривает.)

Лидия. Продолжай.

Сомов. Да. Так вот — неизбежны крупные события…

Лидия. Война?

Сомов. Может быть…

Лидия. И — снова революция?

Сомов. Почему — революция? Переворот, хочешь ты сказать…

Лидия. Ну да, — революция назад. Контрреволюция?

Сомов. Это пустое слово — контрреволюция. Я говорил тебе: жизнь — борьба за власть… за прогресс, культуру…

Лидия. Да, да, я помню. Ты говорил это, когда мы были близки…

Сомов. Не выдумывай! Ты мне всё так же близка.

Лидия. В спальне.

Сомов. Ты хочешь понять меня?

Лидия. О, давно хочу!

Сомов. Ну, так — пойми! Рабочие захватили власть, но — они не умеют хозяйничать. Их партия разваливается, массы не понимают её задач, крестьянство — против рабочих. Вообще — диктатура рабочих, социализм — это фантастика, иллюзии, — иллюзии, которые невольно работой нашей поддерживаем мы, интеллигенты. Мы — единственная сила, которая умеет, может работать и должна строить государство по-европейски, — могучее, промышленное государство на основах вековой культуры. Ты — слушаешь?

Лидия. Конечно.

Сомов. Власть — не по силам слесарям, малярам, ткачам, её должны взять учёные, инженеры. Жизнь требует не маляров, а — героев. Понимаешь?

Лидия. Это — фашизм?

Сомов. Кто тебе сказал? Это… государственный социализм.

Лидия. Фашизм — это когда у власти маленькие звери, чтоб ими питались крупные? Нужно, чтоб мелкие звери были жирные?..

Сомов. Что за чепуха! Откуда это?

Лидия. Виктор сказал.

Сомов. Виктор? Чёрт… Но — ты же видишь: он — человек пьяный, он морально разрушается, он уже ничего не понимает в действительности…

Лидия. Ты — крупный?

Сомов. Что?

Лидия. Ты — крупный зверь?

Сомов. Послушай, Лидия, — что ты говоришь? Что с тобой?

Лидия. Я — не знаю. Как ты побледнел, и какие злые глаза у тебя…

Сомов. Я спрашиваю… Я должен знать — что с тобой?

Лидия. Я — сказала: не знаю. Но мне кажется, что ты… двоедушен и что этот противный старик, и волосатый Изотов, и горбун — вы все двоедушные… Подожди, не хватай меня. Я должна бы говорить иначе, но у меня нет сильных слов, нет сильных чувств.

Сомов. Ты становишься истеричкой — вот что! Это — потому, что у тебя нет детей.

Лидия. Детей не хочешь ты…

Сомов. И потому, что ты уже не любишь меня… я — знаю!

Лидия. Ничего не знаешь! Ни-че-го! Всегда бывает так: когда я говорю с тобой как с человеком — ты ведёшь меня в спальню.

Сомов. Неправда!

Лидия. И во всех романах — так: она заговорила с ним как с другом, а он сказал: раздевайся!..

Сомов. Стой, Лидия! Довольно! Слушай и — пойми. Ты… не глупа, ты должна понять. Молчи!.. Я двоедушен? Да! Иначе — нельзя! Невозможно жить иначе, преследуя ту великую цель, которую я поставил пред собой. Я — это я! Я — человек, уверенный в своей силе, в своём назначении. Я — из племени победителей…

Лидия. Крупный зверь?

Сомов. Роль побеждённого, роль пленника — не моя роль! Богомолов — старый идиот…

Лидия. Ты хочешь быть вождём, Наполеоном? Очень крупным?

Сомов. К чёрту…

Лидия. Не кричи…

Сомов. Лидия! То, что ты сказала, имеет для меня… огромное значение… Тебе надули в уши… Тебя хотят сделать врагом твоего мужа…

Лидия. Нет, Николай, ты — не крупный…

Сомов. Не смей шутить!

Лидия. Да — не кричи же!

Сомов. Ты должна подумать… Может быть, эта Арсеньева…

Лидия. Тише! Кто-то идёт…

(Пение за сценой. Оба слушают. Сомов закуривает папиросу, дрожат руки. Он отходит от жены, глядя на неё изумлённо и тревожно.)

Сомов. Как могло случиться, Лидия, что ты, вдруг…

(Слышно, что поют двое, Яропегов и Троеруков, на голос «Интернационала».)

Любовь считал он чистым вздором,
Тра-та-та-та! Тра-та-та-та-а!
Вдруг пред его учёным взором
Она предстала как мечта.

Сомов. Вот — слышишь? Вот — Виктор…

(Яропегов, Троеруков, за ними — Лисогонов, все трое сильно выпивши.)

Яропегов. Чета супругов при луне… Учитель — катай!

10
{"b":"180080","o":1}