«…Две галеры сцепляются на абордаж, напирают и теснят одна другую… солдатам приходится стоять на доске сходен шириной в два фута; прямо на них наведены неприятельские пушки — слуги смерти, грозящие гибелью; жерла их — на расстоянии копья, каждый неосторожный шаг может отправить сражающихся в глубокое лоно Нептуна; и, несмотря на все это, побуждаемые чувством чести, они выставляют свою грудь против огнестрельных орудий и устремляются по узкой доске на вражеский корабль. Но вот что особенно достойно удивления: лишь только один упадет туда, откуда не подняться ему до окончания века, как другой уже занимает его место; один упадет в волны, подстерегающие его, как врага, а новые и новые заменяют его, и не хватает времени заметить их гибель. Поистине большего мужества и отваги не найти вам среди всех ужасов войны!»[20]

Магеллан в самом начале боя ворвался на вражеский корабль и бился в первых рядах. Португальцы стали одолевать своих врагов. После ожесточенного боя флагманское судно было захвачено.

Во флоте Мир-Хуссейна не было единства. Египтяне не очень доверяли своим христианским союзникам, а полководцы индусских владык опасались усиления египтян в Индийском океане. Поэтому гибель флагманского судна решила исход морского боя под Диу. Каждый думал теперь о своем опасении. Началась бойня. Португальская артиллерия топила и поджигала корабли и уничтожала воинов Мир-Хуссейна. Более трех тысяч человек перебили португальцы в бою под Диу. Из восьмисот мамелюков спаслись всего двадцать два человека.

Понесли значительные потери и португальцы. Нуньо-Важ Перейра был убит стрелой, пронзившей ему горло. Раненых насчитывалось очень много. Был ранен вновь и Фернандо Магеллан.

Морской бой под Диу решил судьбу индийской торговли Венеции и Египта. Отныне венецианцы и египтяне не решались оспаривать у Португалии господство над Индийским океаном. Экономический и политический упадок Венеции и Египта был теперь лишь вопросом времени.

Магеллан и другие раненые в морском бою при Диу были увезены в Кочин[21]. Туда же прибыл веселый и, казалось, помолодевший д’Альмейда. Он был увлечен новыми планами. Но на сцене появился Аффонсо д’Альбукерк и предъявил свои права на титул вице-короля. Трехлетний срок, на который был назначен д’Альмейда вице-королем, кончился, а преемником д’Альмейды, согласно указу Маноэля, являлся д’Альбукерк.

Но португальский историк того времени Фариа-и-Суза[22] недаром писал: «Португальские чиновники и их должности подобны душе и телу: их нельзя разлучить без агонии».

Д’Альмейда отказался подчиниться приказу короля. Он заявил: «Д’Альбукерк болен, но эту болезнь нельзя лечить лекарственными травами и мазями. Осталось одно средство — холодное оружие, ибо болезнь его — это измена. Король не знает, что делает: он отдает Индию безумцу, который ввергнет ее в пучину».

Д’Альмейда арестовал д’Альбукерка и его сторонников. Между двумя полководцами началась длительная борьба.

Весной 1509 года Кочин посетила эскадра Диого-Лопеж Секейры. Король Маноэль дал этому командиру очень путаную инструкцию. Секейра должен был побывать в Софале, забрать там золото, скопленное в португальской фактории, потом исследовать незадолго до того открытый остров Мадагаскар. После этого Секейра был обязан плыть в моря, расположенные к востоку от Цейлона, чтобы разведать области, лежащие вокруг Малакки, и побольше разузнать о Китае.

Диого-Лопеж Секейра. Рисунок в португальской рукописи XVI века (Британский музей).

Магеллану давно наскучили закулисная борьба, склоки и интриги, разделявшие португальскую колонию в Кочине на два враждебных лагеря. Он попросил у вице-короля разрешения отправиться в плавание с Секейрой. Примеру Магеллана последовали многие недовольные, в числе их его друг Франсиско Серрао.

Д’Альмейда охотно удовлетворил просьбу Магеллана и других командиров, найдя повод избавиться от большой группы недовольных. Про одного из них, Нуньо-Важ де Кастеллобранко, летописец Баррош[23] прямо пишет, что д’Альмейда отпустил его с Секейрой «из-за разногласий, существовавших между ним и вице-королем».

Недовольных оказалось много, и д’Альмейде пришлось снарядить целый корабль под командой Гарсиа-и-Суза. В казне Кочина денег не было, уезжавшим платили жалованье натурой. Сохранилась собственноручная расписка Фернандо Магеллана, выданная альмораксифу, то есть начальнику рынка Кочина, в том, что он, Магеллан, получил 30 июля 1509 года «двадцать мер пшеницы вместо жалованья».

19 августа 1509 года четыре корабля Секейры и вспомогательная барка — тафореа — вышли в море и поплыли к югу на поиски новых земель.

Посоветовавшись с опытными людьми, Секейра решил нарушить инструкцию короля и плыть на восток, не заходя в Софалу и на Мадагаскар. Он понял, что в восточные моря надо плыть со свежими силами, на крепких, еще не истрепанных бурями кораблях.

Пройдя вдоль индийского берега, армада Секейры обогнула Цейлон.

Далее начинались моря, куда еще никогда не заплывали португальские корабли.

Но Секейра и его кормчие кое-что знали об этих краях. Еще в 1506 гаду к португальскому военачальнику в Каннаноре, дом Лоренсо д’Альмейде, явился некий Людовико ди Варгема. Это был типичный авантюрист, один из тех бесчисленных искателей приключений, которыми славился этот век открытий.

Выдавая себя за врача-мусульманина, Вартема много лет странствовал по Востоку — от Афганистана до Абиссинии, от Дамаска и Мекки до Малакки. Он первым из европейцев побывал на Молуккских островах и сообщил множество драгоценнейших сведений о землях, лежащих к востоку от Цейлона, и о торговле пряностями.

Кроме ди Вартема, Секейра взял с собой индусских кормчих и карты, составленные индусскими мореходами. Это избавило его от ненужных странствований по незнакомым морям. Прямо от берегов Цейлона флот взял курс на северо-западную оконечность Суматры.

Армада подошла к городу Педир на берегу Суматры.

Магеллан жил теперь новой жизнью. Работа открывателя новых стран увлекала его. За каждым поворотом берега в туманной дали ему чудились сказочные страны. Магеллан с жадностью расспрашивал индусских кормчих; по отрывочным записям старинных путешественников, по рассказам Людовико ди Вартема пытался он представить себе облик этих новых стран.

Перед отъездом из Португалии Секейра захватил с собой много книг о путешествиях. Фернандо охотно пользовался ими и среди них, конечно, нашел записки Марко Поло, который проезжал в этих местах в конце XIII века.

«Остров этот не так-то мал, — пишет Марко Поло, — в округе более двух тысяч миль… Богатств и всяких дорогих пряностей тут много: есть и алойное дерево, и такие пряности, какие в наши страны не заходят… Много здесь бразильского дерева, камфоры… Родится здесь самая лучшая камфора фансури, продается она на вес золота…

В этом королевстве есть мука, добываемая из особых больших и толстых деревьев… Кора у них тонкая, а внутри одна мука; из нее делают вкусное тесто. Много раз мы ее пробовали и ели…

Во всех этих лесах, скажу вам, большие и дорогие деревья. Есть у них красное дерево, сандаловое, индийские орехи, гвоздика, бразильское дерево и множество других хороших деревьев…»

Но в этой замечательной стране, по словам Марко Поло, живут кровожадные люди: «Едят они человеческое мясо… никакого закона у них нет… Прожили мы здесь пять месяцев вот как… построили крепости из леса, там и жили, потому что боялись этих злых людей; жрут они людей, как звери».