Д’Альмейда взял с собой в Индию большую свиту из знатных дворян, сто шестьдесят телохранителей, алебардщиков, множество слуг, музыкантов и даже походную капеллу с целым штатом священников и певчих. Король Маноэль считал, что на Востоке такая пышность необходима, тем более, что командир эскадры дом Франсиско д’Альмейда должен был по прибытии в Индию принять титул вице-короля. Этим подчеркивалось, что время разведок прошло и что португальцы намерены прочно обосноваться на побережье Индостана.
Д’Альмейда получал во время плавания и пребывания в Индии по тридцать тысяч крусадо в год и еще две тысячи крусадо на расходы по столу. Он имел также право бесплатно привозить на королевских судах тысячу пятьсот квинталов перцу ежегодно, отдавая лишь четвертую долю стоимости королю и двадцатую — храму Мадонны в Белеме.
Простой солдат получал двадцать четыре крусадо в год, в море его кормили на казенный счет, а в Индии уплачивали еще двенадцать крусадо в год на пропитание. Кроме того, каждый солдат мог ежегодно отправлять бесплатно на родину два с половиной квинтала перцу.
Несколько раз на корабли приезжал сам адмирал Индии, грозный Васко да Гама. Он недавно вернулся из своего второго плавания в Индийский океан, во время которого залил кровью африканское и индийское побережье и навеки запятнал свое имя самой изощренной жестокостью.
Этого сурового и высокомерного человека в черной одежде моряки не любили. Они не могли забыть унижения, которым он подверг их товарищей. Когда во время первого его плавания в Индию среди команды начался ропот, Васко да Гама подавил возмущение в самом зародыше и поклялся, что по возвращении проведет в цепях через Лиссабон всех его участников. Он сдержал клятву, и во время торжественного шествия через Лиссабон лучшие кормчие Португалии — люди, которым Васко да Гама был обязан своим успехом, — шли, позвякивая ручными кандалами.
Теперь по поручению короля Маноэля адмирал Индии следил за снаряжением кораблей, отправлявшихся за море. Он побывал всюду, осмотрел трюмы, подсчитал запасы продовольствия и боевых припасов, проверил прочность канатов и парусов.
Армадой д’Альмейды он остался доволен.
На корабли погрузили для обмена на индийские товары четыре тысячи центнеров меди, двести центнеров свинца, около шестидесяти центнеров киновари, много ящиков стеклянных изделий и фландрских сукон, пятьдесят центнеров ртути, сорок два центнера кораллов — на общую сумму восемьдесят тысяч дукатов. На эти товары в Индии существовал постоянный спрос.
Все снаряжение эскадры обошлось в двести пятьдесят тысяч дукатов, но португальский король знал, что прибыль от привезенных из Индии товаров и добычи, награбленной в Индийском океане, с лихвой покроет все расходы. Так было с предыдущими экспедициями в Индию, когда, несмотря на гибель половины судов, прибыль намного превышала все издержки.
Армада Франсиско д’Альмейды существенно отличалась от других эскадр, посылавшихся в начале XVI века из Португалии в Индию, — в снаряжении ее впервые приняли участие южно-немецкие торговцы.
Когда выяснилось, что плавание за пряностями по открытому португальцами пути сулит огромные выгоды, агенты богатейших торговых домов Германии — Фуггеров, Вельзеров, Госсепрота и Хохштеттера из Аугсбурга, Имхофов и Хиршфогелей из Нюрнберга — поспешили в Лиссабон.
В феврале 1503 года король Маноэль заключил с немецкими купцами соглашение. Немцы получили право соорудить в Португалии три корабля. Это были «Лионарда», «Сао-Херонимуш» и «Рафаэль» — самые крупные суда армады д’Альмейды. На этих кораблях, нагруженных привезенными из Германии, Нидерландов и Венеции товарами, немецкие купцы отправляли своих приказчиков. Однако экипажи судов были португальскими, и все распоряжения командира эскадры должны были выполняться беспрекословно. Немцы обязались по возвращении в Португалию отдать королю тридцать процентов всех привезенных товаров, а остальные могли увезти беспошлинно за границу.
Некоторые немецкие приказчики вели во время путешествия в Индию дневники. Особенно ценный дневник оставил приказчик Вельзеров Балтазар Шпренгер из Фильса на Лехе, плывший на «Лионарде».
Последние недели перед отъездом проходили в спешке и суете. Все знали, как опасен путь в заморские страны: добрая половина участников первых плаваний в Индию погибала во время штормов и боев, умирала от ран и тропических болезней.
Отплывавшие в дальний путь делали последние распоряжения и писали завещания. Завещание Фернандо Магеллана от 17 декабря 1504 года дошло до нас. Он завещал все имущество своей сестре донье Терайже де Магальяеш, ее мужу Жоао да Сильва Теллеж и их сыну Луижу.
Он просил своих наследников увеличить по мере возможности дедовское имение и прибавлял, что род его, род Магелланов, относится к наиболее выдающимся, лучшим и старейшим в королевстве. Фернандо Магеллан писал в завещании: «Я желаю, чтобы если я умру за границей или на этой армаде, на которой я плыву ныне в Индию служить моему повелителю, величайшему и могущественнейшему государю Дом Маноэлю, да хранит его господь, — то пусть погребальные обряды по мне совершат, как по обыкновенному матросу, и пусть отдадут капеллану корабля мою одежду и оружие, дабы он отслужил по мне заупокойные мессы».
Одно непредвиденное обстоятельство ускорило отъезд эскадры. Португальцы совершали в Индии, в Африке, в Индийском океане необычайные зверства. Всюду, где только могли, они уничтожали своих главных соперников — арабов, не останавливаясь перед самыми утонченными пытками и сожжением заживо женщин и детей. Арабские купцы обратились к турецкому султану за помощью. Султан, доходы которого от транзита индийских товаров через его земли значительно снизились после появления португальцев в Индии, пригрозил уничтожить христианские святыни в Палестине, если португальцы тотчас же не прекратят своих зверств. Священники из Синая и Палестины, спешно отправившись в Рим, обратились к папе с просьбой воздействовать на короля Маноэля. Папа отправил посланцев в Португалию, снабдив их письмом к королю. Узнав об этом, Маноэль приказал, не дожидаясь приезда папских посланцев, отправить эскадру д’Альмейды в путь. Это давало д’Альмейде возможность по-прежнему проводить политику насилий и зверств, прикрываясь тем, что, уезжая из Португалии, он ничего не знал о заступничестве папы.
25 марта 1505 года армада д’Альмейды под звон колоколов и пение молитв покинула устье реки Тежу.
Для Магеллана начиналась новая жизнь.
Еще в устье Тежу произошло первое происшествие. Корабль немецких купцов — неуклюжая «Лионарда» — налетел на другое судно и сломал часть бушприта. Пришлось оставить «Лионарду» в Лиссабоне.
В то время кораблевождение по океану было делом новым. Моряки не очень доверяли своим мореходным инструментам и кораблям; португальские командиры стремились насколько возможно реже отпускать одинокий корабль в открытое море. Поэтому с «Лионардой» оставили в Лиссабоне еще два корабля. Все три корабля могли присоединиться к эскадре только у Мадейры.
Между тем армада д’Альмейды поплыла на юг.
Все было ново для Магеллана: игра дельфинов на волнах, быстрые смерчи, внезапно возникавшие вдали и столь же неожиданно рушившиеся в море, жара, возраставшая с каждым днем, суровый и строгий распорядок жизни на кораблях, торжественная церемония утреннего и вечернего салюта адмиральскому кораблю, когда все прочие корабли по очереди подходили к нему и матрос, взобравшись на мачту, кричал оттуда раз навсегда установленные слова приветствия д’Альмейде, как главному начальнику и командиру армады.
Фернандо до сих пор знакомился с мореходным делом лишь на пристанях и верфях Лиссабона, на кораблях, приходивших в порт, и по картам в башне королевского замка. Теперь ему приходилось учиться морскому делу по-настоящему — учиться на корабле, плывущем в открытом океане. Понемногу он постигал все тонкости сложного и тяжелого ремесла моряка. Он научился по изменению цвета облаков, по внезапным порывам ветра и столь же внезапным затишьям, по легкой дымке, стелющейся на горизонте, предсказывать перемену погоды, по полету птиц узнавать близость земли. Он умел уже определять в открытом море широту по звездам, луне и солнцу, знал, как пользоваться компасом и тяжелой астролябией[8], как узнать скорость судна, бросив у носа корабля щепочку и читая подряд одну и ту же молитву, пока щепочка не окажется за кормой.
