От такого удачного оборота Дудинскас засмеялся.

— Да, да, — сказал Хайкин улыбнувшись. — Умный не лезет играть в наперстки, если знает, что там ничего нет... Зато он может сыграть в поддавки. Они хотят взять все ваши шашки? Пускай они их и берут. И пусть они себе радуются... При этом пусть они не знают только одной мелочи: пусть они только не догадываются, что вы от этого радуетесь еще больше. Потому что вы играете с ними тоже, но — не дай бог им это знать — играете вы в поддавки.

— Теперь о главном, — сказал Хайкин. — Для нашей, будем так надеяться, успешной игры нам пока не хватает придумки, чтобы нам было что им предложить... При этом мы помним, что придумок должно быть две: одна маленькая и одна такая большая, чтобы она была заметная. Сейчас я расскажу тебе, какой должна быть большая, хотя ты это знаешь лучше меня и сразу сможешь все сочинить, как только мы кое-что сформулируем, чтобы понять, чего ты хочешь и зачем это тебе нужно... Ну а маленькая... она придет потом. Итак...

Итак, идея должна быть настолько остроумна и заманчива, чтобы для ее поддержки хватило и десяти процентов созидательного начала в любом чинуше.

— Очень правильно ты все понимаешь, — сказал Володя Хайкин, — особенно про коридор, куда надо заводить их всех, как овечек. Пусть наш чинуша, как ты его называешь, живет себе жлобом, если ему так нравится, но когда он даже нехотя видит, что государству что-то очень нужно, а ему это совсем не тяжело, и единственное, чего от него требуют, так это согласиться, он и соглашается — пусть ему государственный интерес, как очень остроумно говорится, совсем до фени, пусть у него и своих интересов хватает, разумеется, более важных. Вот, пожалуй, и вся наша пара пустяков, которым не хватает только...

Володя Хайкин наконец повернулся к полусонным слушательницам, окончательно разомлевшим от наскучивших разговоров, разнообразных закусок, пива, водки и соленых огурцов, которые здесь всем рекомендовали употреблять, намазывая медом.

В «Артефакте» Дудинскас появился с новыми настроениями.

Георгий Викторович, вскинув голову от бумаг, начал с полуслова, будто Виктор Евгеньевич не пропадал неделю, а всего-то и выскочил на минутку:

— У нас и с цифрами ничего не выходит. Ты мне все же объясни: как ты собираешься обеспечить загрузку твоих машин?

Виктор Евгеньевич оживился. Похоже, соратники перегорели и уже готовы начинать.

— Я же сказал: в проекте будут участвовать все коммерческие банки.

— Этого мало. Мы посчитали: мощности новой техники хватило бы, чтобы обеспечить бланковой продукцией не то что все банки, но и вообще всю Республику.

— Ну и обеспечим...

— Ничего ты не обеспечишь, — Станков снова затормозил. — Потому что завтра Спецзнак купит такое же, как у нас, оборудование. Они истратят на него втрое больше денег, чем мы, и вдвое больше, чем вообще надо. На это им начихать — деньги чужие, причем не партнеров, которым их пришлось бы возвращать, а государственные, с которых они просто получат свою «дельту»[68]. И плевать им на то, что никому это не нужно, что и наших мощностей на всю Республику хватило бы с лихвой... А потом они разошлют во все инстанции письма, запрещающие размешать у нас заказы. А лицензию у нас заберут. Тем более что ее и забирать не надо. К концу года срок ее действия истечет. Что ты тогда будешь делать со всем своим металлоломом?

— Подожди, подожди... Именно этим мы, пожалуй, и займемся. Именно всю Республику, именно обеспечим.

Гоша Станков еще что-то говорил для него очень важное, но Дудинскас его не слушал.

По селектору он уже попросил Надежду Петровну срочно найти ему Хайкина. Хоть из-под земли. И, оставив Станкова в растерянном недоумении, заскочил в свой кабинет, захватил бумаги и умчался в министерство.

Заместитель министра Григорий Владимирович Галков и при новой власти курировал Спецзнак. Как и раньше, он был «озабочен» развитием отрасли, отчего частники за ее пределами его не интересовали.

— Вы хотите работать? — спросил Галков, нетерпеливо выслушав Дудинскаса. — А кто вам, собственно, мешает?

И озабоченно глянул на часы.

— Мешаете вы, точнее, отсутствие лицензии, которую вы нам не выдаете и не хотите выдавать.

— У вас же есть лицензия. До конца года еще далеко... Придет время — рассмотрим, примем решение, сообщим.

— Но мы же не можем так! Мне надо закупать оборудование, набирать и обучать людей, осваивать технологию...

— Это ваши проблемы. Закупайте, обучайте, осваивайте. Нас, то есть государство, это не касается.

— Но где гарантия, что вы нас не прихлопнете? Вы посмотрите, сколько денег мы приносим в вашу казну... Да и потребности в бланках худо-бедно закрываем.

Пополнение казны Галкова не занимало.

— Возможно, в ваших услугах в скором будущем мы не будем нуждаться. Вопрос закупки оборудования для Спецзнака практически уже решен...

Так может себя вести только заяц, зная, что в тамбуре у него лев.

Галков, оказывается, знал то, о чем не догадывался Дудинскас, он знал, какой справки «Артефакту» все равно не хватит для получения лицензии. Нужно еще было заключение КГБ, выдать которое на «закрытое» производство там могли, только если бы в «Артефакте» был режимно-секрет-ный отдел. А создать такой отдел могло только само КГБ, разумеется, не по своей инициативе, а по ходатайству Спецзнака, с разрешения Галкова. В таком замкнутом круге Григорий Владимирович чувствовал себя уверенно и спокойно, как дрессированный морж в бассейне.

— Это хорошо, что интересы Пал Палыча и Слабостарова столкнулись, — сказал Дудинскас, вернувшись к Станкову и пригласив Ольгу Валентиновну, — пусть грызутся, нам это только на руку. А мы подбросим им еще один жирный кусок.

— А лицензия? — спросил Станков безнадежно.

— Лицензия будет. Григорий Владимирович Галков и не догадывается, как он нам помогает, создавая трудности в ее получении и вырубая конкурентов.

Станков с Ольгой Валентиновной молчали.

Сминая недоверие, так и написанное на их лицах, он добавил:

— Считайте, что лицензия у нас уже есть. Но я не собираюсь ее у них клянчить. Мы предложим им такое, что вопрос, давать ее нам или нет, даже не будет обсуждаться.

Виктор Евгеньевич действительно кое-что придумал. Когда вошла Надежда Петровна и обрадованно доложила, что ей, наконец, удалось связаться с Владимиром Моисеевичем Хайкиным, он буквально вырвал у нее трубку радиотелефона.

— Надо встретиться, — сказал он, услышав слегка поскрипывающий голос своего крутого наставника. — И как Можно быстрее!

— Если ты в Белокаменной, заходи, — пошутил тот. — Ты просто скажи мне, что придумка у тебя уже есть и добавь еще только одну пару слов: как это будет называться?

— Три слова.

— Хорошо, три даже лучше. Итак?

— Единый Документооборот Государства.

— Спасибо. Это очень хорошо звучит и вполне нам подходит.

В маленькой стране кипели большие страсти. Только что прошли выборы в новый Верховный Совет Республики и приуроченный к ним референдум, на проведении которого настоял Всенародноизбранный. Пришло, мол, время спросить, чего хочет народ. На всеобщее голосование вынесли сразу четыре вопроса. Какие народу нужны герб и флаг? Какой язык должен быть государственным? Объединиться ли с Россией? Должно ли у президента быть право распустить парламент?.. Иных забот у народа не было, и Шурик Лукашонок решил, наконец, расставить акценты.

Фракция Народного фронта, возмущенная самой постановкой таких вопросов, объявила голодовку прямо на сессии Верховного Совета. Вышли к трибуне и уселись на пол семнадцать человек во главе с Симоном Поздним.