Старик, кряхтя, выбрался из кресла и вышел из комнаты.

— Сейчас он вызовет полицию, — прошипела я.

— Не вызовет, — беспечно отмахнулся Нортон. — Ты же слышала, что он сказал: бояться — стыдно. Советую и тебе следовать этому правилу.

Скоро появился мой начальник, держа в руке мини-проектор. Шеф повозился с кнопками, и прибор показал голову Сола в натуральную величину.

— Уберем волосы, — бормотал ученый, продолжая свои манипуляции с прибором: — Уберем кожный покров, окрасим новые клетки красным и кластеризуем их, уберем лишние и равномерно распределенные клетки, расширим линии и увеличим картинку. Готово.

Мы смотрели на увеличенное изображение черепа, покрытое густой сеткой тонких красных линий. Я честно попыталась понять, что же именно хочет продемонстрировать нам профессор, но быстро сдалась:

— Что это такое?

— Эти линии — проникающие раны в его черепе. На момент снимка эти раны заживали, поэтому мне и удалось их обнаружить.

— Проникающие раны? — поразилась я. — Но они очень тонкие.

— В действительности еще тоньше, — вставил Сол. — Ведь профессор расширил линии, чтобы мы могли их разглядеть. Какой инструмент мог оставить такие раны?

— Я не знаю, — тихо ответил старик: — Я, ведущий нейрогенетик страны, не знаю, каким образом сделано это, и как вы остались после этого в живых.

— Но вы знаете, зачем это было сделано?

— Я долго исследовал этот снимок и сравнивал его со снимками других людей. Вам сделали хирургическую операцию на головном мозге.

— И какая была цель у этой операции?

— Не знаю, — развел руками мой шеф — Я знаю лишь то, что в ваших мозгах основательно покопались…

Обратный путь мы проделали молча: я обдумывала все, что услышала за сегодняшнюю ночь, а Сол шагал рядом, погруженный в свои мысли. Добравшись до владений серебристого паука, мы со вздохом облегчения повалились на стулья, давая отдых натруженным долгой ходьбой ногам.

— Итак, — протянула я, — ты меня убедил…

— Неужели…

— Да, убедил, что существует группа людей, способная творить чудеса, такие как моя ви-игра или твоя операция. Они держат в секрете свои невероятные знания, иногда подбрасывая жалкие крохи простым людям. Но почему они это делают, и как это сообразуется с заветами Спасителя о превращении человечества в мощную в техническом плане расу?

— Почему и как — извечные вопросы несчастных, стремящихся докопаться до первопричины, — пофилософствовал Сол. — Пожалуй, легче всего ответить на вопрос «как», потому что ответ по-идиотски прост — никак. Мы уже видели, а ломавший тебе пальцы следователь и мой виртуальный двойник это подтвердили, что вся наша история — обман, включая трогательные рассказы о добром дедушке Спасителе.

— Ты еще скажи, что и Катастрофы не было, — фыркнула я.

— Скажу.

— Я пошутила, Сол.

— А я — нет, — твердо сказал Нортон. — Подумай сама: Катастрофа, смертоносная радиация, враги-соседи — идеальный предлог, чтобы держать всех нас за стеной. Концентрационный лагерь, где заключенные отбывают пожизненный срок добровольно.

— Но у тебя нет доказательств, — воскликнула я.

— Они у меня есть. Одно из них — это расшифрованные файлы из загадочного архива, о котором я писал в «Желтой газете».

— Что было в этих файлах?

— Это газетные выпуски, датированные 2196 годом. В них говорится о землетрясении в Японии, о выборах в Соединенных Штатах Америки и о русской колонии на Луне. Эти газеты — с Земли, где до сих пор живут люди.

— Это какая-то шутка, — пролепетала я, чувствуя, как холодная лапа страха сжимает сердце. — Нет, это бред сумасшедшего. Ну, конечно, бред сумасшедшего, которому четыре года назад сделали трепанацию черепа. И я сумасшедшая, потому что верю тебе. Господи, Сол! Что с нами происходит?! Почему они это делают с нами?!

Мне казалось, что все вокруг меня размывается, как акварельная картина, залитая водой. За привычными красками проступало нечто неизвестное, чужое. Оно вызывало страх и тоску. От него хотелось бежать, зная при этом, что убежать не удастся.

— Очнись.

Сол стоял рядом со мной и трепал меня по плечу. В руке он держал бокал с бордовой жидкостью.

— Это вино. Выпей, тебе станет легче.

У меня дрожали руки, поэтому Сол сам поднес бокал к моим губам. После этого он сел рядом со мной и обнял меня за плечи. Вино и руки Сола согрели меня, прогнали кошмарные видения, и я поймала себя на мысли, что готова просидеть вот так, рядом с Солом, целую вечность. Сол, как будто в ответ на мои мысли, поцеловал меня в губы.

— Что ты делаешь?

— Собираюсь заняться с тобой любовью, — серьезно ответил Нортон. — Секс — лучшее лекарство от стресса. А еще я знаю, что ты до сих пор любишь меня.

— Откуда ты это знаешь? — прошептала я, отвечая на его поцелуи.

— Я умею читать мысли…

Что может быть более успокаивающим, чем нежность любимого человека? Утомленные и счастливые мы заснули в объятьях друг друга. Вскоре я проснулась, и, стараясь не будить Сола, направилась в кухню, чтобы напиться. Сфера с серебристым пауком внутри таинственно мерцала, освещая мне путь. На кухонном столе я увидела бокал с остатками вина, а рядом с ним — две разбитые ампулы розового и голубого цвета. Мой бокал лежал на полу в гостиной, значит это — бокал Сола. Вздохнув, я вернулась в постель, решив не ломать голову над очередной загадкой.

Во второй раз меня разбудил Сол:

— Вставай, соня. Некрасиво опаздывать на встречу, которую мы сами назначали.

— Какую встречу? — пробормотала я, еще не до конца проснувшись.

— Встречу с Луизой, Стэнли и Марком в центре духовного развития «Любовь». Помнишь вчерашние записки?

Сон сняло как рукой. Я резко села в постели и подозрительно уставилась на Нортона.

— Какого черта ты делаешь, Сол? Зачем нам с ними встречаться?

— Как, ты еще не поняла? — удивился Нортон. — Мы выполняем все, что написано в проклятом дневнике твоего папаши. Ты должна вернуть блудного Лиэя-Прометея в объятия его бывших друзей.

— Но зачем?

— Скоро узнаешь. И заканчивай задавать вопросы — на столе стынет завтрак.

Позавтракав и облачившись в наши маскарадные костюмы, мы вышли из дома. На все мои вопросы Сол отвечал «Скоро сама все узнаешь», и я бросила бесполезное занятие, рассудив, что, действительно, будущее покажет. В холле центра было людно и шумно. Посетители сидели на диванчиках, ведя оживленные беседы, или сновали туда-сюда по холлу и длинному коридору. К нам подошел уже знакомый мне молодой и бойкий секретарь Луизы и осведомился о цели нашего прихода.

— Мы пришли к госпоже Дор, — сообщил Сол.

— Как ваше имя?

— Без имен, мой друг. Передайте ей, пожалуйста, что ее ждут мужчина и женщина.

Молодой человек подозрительно осмотрел нас, после чего кивнул и скрылся в коридоре. Вскоре он снова появился и попросил нас следовать за ним. В конце длинного темного коридора, наш провожатый остановился, провел рукой по стене, и в стене бесшумно открылась хорошо замаскированная дверь.

— Проходите, — пригласил нас секретарь. Мы с Нортоном зашли, и дверь за нами так же бесшумно закрылась. Мы оказались в простом офисе с письменным столом и с диванчиками вдоль стены. За столом сидела Луиза, а на диванчиках восседали Черси и Ветров.

— Вся компания в сборе, — насмешливо заметил Сол. — Я рад, господа, что вы согласились встретиться со мной.

— Ты все-таки отыскала и привела его сюда, — сказал Черси, не обращая внимания на насмешку. — И на этот раз дневник оказался прав. Итак, Сол, что ты хочешь нам сообщить?

— Мы все читали дневник и мы верим тому, что там написано, — сказал Сол. — Ну, может, за исключением Марка, которому никогда не доставало проницательности.

При этих словах Черси слабо улыбнулся, Луиза мстительно хохотнула, а Марк побагровел от злости.

— После этой нашей встречи меня арестуют и казнят, и это будет самый благоприятный момент для того, чтобы вы, трое, начали действовать.