— Ты вызвал полицию, когда был в сети. Ты предал меня, Элиот, — простонала я.

— Если бы я этого не сделал, меня бы казнили вместе с тобой за соучастие. А я ни в чем не виноват. Извини, Мэй, но я не хочу умирать.

Меня, как совсем недавно в тюрьме, вдруг поразила мысль, что всё это со мной уже происходило: я вдвоём с человеком, который только что обманул меня.

Элиот открыл дверь. Двое Ангелов и с десяток полицейских ворвались в маленькую квартиру. Я не сопротивлялась, когда на меня надели наручники, поставили на ноги и, недружелюбно подталкивая, повели к выходу.

Несмотря на глубокую ночь, на улице было светло от фар и маяков полицейских машин. Чуть поодаль собралась кучка зевак, во все глаза следивших за происходящим. Еще бы, завтра все они будут героями дня, рассказывая о том, как они были свидетелями, а может и участниками поимки особо опасной преступницы. Мое внимание привлекла высокая, тощая фигура человека, стоявшего в стороне от толпы. Он держал в руках какой-то светящийся предмет, направленный на меня. Камера! Мой повторный арест снимают! Ну, что же, незнакомец с камерой, твоя бессонница сделает тебя знаменитостью.

За мной по пятам следовали два полицейских, вооруженных пистолетами. Один из них с диким воплем упал, когда я изо всех сил ударила его пяткой в колено. Почти что одновременно, я выхватила из рук второго конвоира оружие.

— Стоять на месте, — заорала я, направляя пистолет на процессию, следовавшую за мной. — Кто сделает хоть одно резкое движение, получит пулю в лоб.

— Не стрелять, — крикнул один из Ангелов: — Она нужна нам живой.

Я начала было двигаться в сторону гражданских лиц, испуганно жавшихся друг к другу, как увидела, что один из Ангелов медленно поднимает руку. Я выстрелила и Ангел упал, как подкошенный. Непонятно откуда возле меня оказался второй Ангел, который резко и болезненно выбил из моих скованных рук оружие. Я ответила ему двумя быстрыми ударами ногой, боковой — в грудь и с разворота — в голову, после которых Ангел потерял равновесие и упал на землю. Я подскочила к нему и что было силы опустила стопу на его лицо. Ангел затих, а я, издав победный клич, подняла пистолет, отнятый мной у полицейского в самом начале представления и, присев рядом с человеком со сломанным коленом, сняла с его пояса ключ от наручников. В это время, какой-то смельчак в форме решил проявить героизм и нарушить приказ, выстрелив в мою сторону, за что немедленно поплатился жизнью. Добыв ключ, я бросилась сквозь толпу зевак, успев заметить, что человек с камерой продолжает меня снимать.

Я долго бежала по ночному городу, стараясь придерживаться узких улочек и проходных дворов и держаться поближе к стенам домов. Когда утихли вопли полицейский сирен, я осмелела и бежала уже не прячась, удаляясь все дальше от центра. Мой путь закончился рядом с многоэтажным домом в одном из рабочих районов. Немного отдышавшись, я поднялась на третий этаж, подошла к двери со светящейся надписью «Смит» и приставила ладонь к замку-сканнеру. Замок еле слышно щелкнул, и я зашла в квартиру, бесшумно прикрыв за собой дверь. Быстро пройдясь по комнатам моего нового убежища, я отыскала спальню, не раздеваясь, легла на мягкую кровать, кем‑то аккуратно застеленную, и моментально провалилась в сон.

«Я стою одна посреди огромного безжизненного города, залитого режущим глаз солнечным светом. Вокруг царит тишина, только изредка горячий ветер шуршит мусором и гонит пыль по земле. Я чувствую, как моя кожа на лице и на руках горит: это ужасная радиация, которая высасывает из меня все соки. Скоро от меня останется только высушенный скелет, как и от всех тех, кто жил когда-то в этом городе.

Мама, забери меня отсюда. Я не хочу умирать. Я хочу жить, ведь я ни в чем не виновата. Элиот тоже ни в чем не виноват, поэтому он меня выдал.

Я — в доме родителей. Здесь темно и прохладно, но на зубах чувствуется пыль мертвого города, а кожа болит, как от ожога.

Девочка слишком чувствительна, — раздраженно говорит мама. — А ты умираешь у нее на глазах.

— Ты как была дурой, так ею и останешься, — так же раздраженно отвечает папа.

Они мертвы, оба. И город мертв и я. Я тоже умерла — меня казнили на электрическом стуле.

— Ты знаешь, что чувствует человек, который идет на казнь? — говорит мне Сол: — Он боится ужасной боли, сопровождающей смерть. Боль — это реакция организма и чем сильнее угроза организму, тем сильнее человек будет чувствовать боль. Убиваемый организм — самый мощный генератор боли.

— Откуда ты знаешь?

— Меня много раз убивали.

А меня один раз. Сол был прав — я никогда не забуду лишающего сил и рассудка животного ужаса, когда отца вели на казнь».

Я проснулась, чувствуя, как дико колотится сердце. Очередной кошмар на тему потери мира.

Немного придя в себя, я оглянулась и поняла, что день — в полном разгаре и что я нахожусь в неизвестном мне месте. В этой квартире я никогда не была, однако прошлой ночью мои ноги сами принесли меня сюда, как будто я уже ходила по маршруту квартира Элиота — квартира Смита. Нет, не ходила, а спасалась бегством после стычки с вооруженными Ангелами и полицейскими. Я могу поклясться, что со мной все это случалось когда-то в прошлом: предательство человека, которому я доверяла, драка со скованными руками, сломанное колено, убийство полицейского, бег рысцой по спящему городу. Воспоминание, как удар молнией, поразило меня, когда я под конвоем и в наручниках шла мимо толпы любопытных и случайно заметила человека, снимавшего меня на камеру. С этого момента я знала, что мне надо делать, чтобы вернуть себе свободу. Фантастика!

Решив не ломать голову над вещами, которые явно были выше моего понимания, я принялась осматривать свое новое жилище. Чистая и уютная квартирка со всеми удобствами, среди которых — холодильник, забитый едой, и душ. Я не преминула воспользоваться этими наиважнейшими достижениями цивилизации, так как после всех треволнений душа и тело требовали чего-нибудь вкусненького и чего-нибудь освежающего. При дальнейшем осмотре убежища обнаружился гардероб, с одеждой моего размера, и гримерная. Рыжий парик, темные очки, высокие каблуки, ярко-красные губы, обтягивающая и открытая одежда, притягивающая взгляд к определенным местам моего тела — и я уже могу не волноваться, что кто-нибудь меня узнает. Интересно, кто позаботился о квартире, о еде, об одежде и о париках для меня? Кто этот ангел — хранитель и зачем ему это понадобилось? Как я должна действовать дальше, чтобы оправдать труды моего загадочного покровителя?

Я села в мягкое кресло, стоявшее в салоне и задумалась о своих дальнейших шагах. Все, что у меня имеется — это просьба отца зайти на Желтый Форум и адрес его создателя, который добыл для меня мой бывший друг Элиот. Зайти в сеть я не могу, потому что отец зачем-то засекретил Ключ, который он сам мне и передал. Кого-нибудь попросить, уговорить, пригрозить сделать это вместо меня? Ни в коем случае, памятуя о поступке моей единственной надежды. Но даже если бы и отыскалась добрая душа, согласившаяся мне помочь, то о чем бы я ее попросила? Найди то, не знаю что? Мама была права — в детстве надо меньше читать сказок.

Остается только заявиться к Черси и заставить этого господина признаться, откуда он узнал про контакты отца с Солом. Может быть, попутно я выясню, почему отец вместо душераздирающего прощания с единственной дочкой в больнице приказал ей навестить столь ненавистный ему сайт. Надо только обдумать технические…

Я вдруг поймала себя на мысли, что уже битый час пытаюсь понять, откуда мне знакома картина, висящая на стене напротив меня. Непритязательный натюрморт, с цветочками и фруктами. Точно такой же висел у папы в кабинете и прикрывал собой тот самый сейф, где мой скрытный родитель прятал ото всех свои дневники.

Я приподняла картину. Сейфа за картиной не было, зато к обратной стороне холста были прикреплены листы бумаги, заполненные убористым почерком отца.

Мы встретились с моим бывшим студентом в том же кабинете, что и в первый раз, только на этот раз за окном, на фоне облачного неба, рыжего леса и зеркального озера, распустило ветви великолепное цветущее белыми цветами дерево. Сол заметил мой взгляд.