Я смотрю вниз. Трамвай катится по рельсам, а пешеходы плетутся по тротуару. В Куполе запрещено бегать без баллона с кислородом, ходить быстрее трех километров в час, камеры слежения за скоростью следят за этим, так же как и смотрители. Поэтому Сайлас и я тренируемся ночью под мостом или в узких переулках, где нас никто не видит и не регистрирует используемый воздух. Нет, речь не идет о тайном потреблении кислорода.

Скорее наоборот, мы хотим сократить его потребление.

Пару раз мы практически попались. Нас заметил надсмотрщик, и нам пришлось понастоящему быстро бежать, закрыв лица лыжными масками, чтобы нас не узнали на фото с камер наблюдения.

Как раз в тот момент, когда мы хотим покинуть балкон, в квартире загорается свет.

Дядя Гидеон и Тетя Херрит вернулись и снимают обувь в коридоре. Они обнимают нас и опускаются на диван, измученные после двенадцатичасового рабочего дня в сельскохозяйственном подразделении Биосферы. Хорошая работа по сравнению с другими: они дышат свежим воздухом и по возможности, выносят овощи и фрукты, так что мы могли пробовать настоящие, выращенные в земле продукты. Это могли себе позволить только Премиум, мы вторые должны питаться синтетически обогащенным витаминами хлебом и йогуртом из искусственных плодов.

У Херрит и Гидеона красные пятна на униформе.

— Урожай ягод? — спрашиваю я.

— Наш десерт, — Гидеон осторожно вытаскивает маленький одноразовый бумажный пакет со зрелой малиной из кармана брюк.

Сайлас нервно искривляет лицо и нетерпеливо переступает с ноги на ногу.

— А это тебе, — моя тетя достает росток малины с тремя ягодами из сумки. — Этого достаточно, чтобы попробовать вырастить что-то большее?

— Отлично, супер! — сияет Сайлас.

— О небеса, что вы слушаете? — спрашивает Херрит и потирает виски.

Гидеон хватает пульт и выключает телевизор. — Ох, мне нужно выпить чего-нибудь холодного и поесть, — говорит он и смотрит на Сайласа, который сразу направляется на кухню.

Я иду за ним и достаю замороженный пирог из холодильника. Теперь в квартире совершенно спокойно. Гидеон и Херрит дремлют на диване.

— Почему ты не рассказал им? — шепчу я.

— У них и так полно забот. Если мы заметим, что Министерство действительно у нас на хвосте, тогда мы скажем им. До тех пор… — он проводит рукой перед ртом, изображая застежку молнии.

Я киваю и вытаскиваю пирог из упаковки. До тех пор пока мы не слышим ничего противоположного, с Абелем все в порядке и нам не нужно волноваться. Именно так я обманываю сама себя.

Капли дождя и град звенят так, будто великан барабанит по куполу своими пальцами.

После школы я торчу на узкой скамье троллейбусной остановки и жду Квинна. Лучше было бы сейчас оказаться на смотровой площадке, как вчера, и посмотреть, что погода делает с миром: как дождь образует лужи в углублениях и растекается водопадом от попадающего в них града. Какая погода не царила бы снаружи, купол всегда защитит нас от нее: ни дождя, ни снега, ни жары или духоты. Температура всегда идеальна, воздух всегда чист, купол защищает нас от бушующих элементов и оберегает от удушья.

Квинн немного опаздывает. Я вижу его, когда он протискивается сквозь толпу людей на посадочной платформе, еще не заметив меня. Наконец, он добирается до меня, и, бросив свою сумку, плюхается рядом со мной на скамью. И прежде, чем я успеваю спросить, что за муха его укусила, он начинает говорить.

— Можешь ты мне сказать, почему я должен делать прививку от Зеленого гриппа себе, когда его нет ни у одной свиньи? Во всяком случае, я ни одной не знаю. А ты?

— Ты не читал сообщение? — спрашиваю я.

Он высоко закатывает свои рукава и скрещивает руки.

— Ты уже вторая, кто мне утирает нос. Нет. И, собственно, в нем тоже не объясняется, почему мы должны прививаться от болезни, которой ни у кого нет.

Верно. Вакцинация обязательна, но я не знаю никого, кто болел бы каким-либо гриппом, от которого мы уже длительное время защищаемся. Несмотря на это, я считаю, что не стоит вступать в риск и отказываться от защитной вакцины.

— В любом случае, ты можешь умереть от Зеленого гриппа и он переносится по воздуху.

Ты не захочешь так долго жить снаружи. — Я показываю на застекленное небо, — тебе нужно прививаться.

Подъезжает троллейбус и мы садимся на задние места, с которых вид на экран особенно хорош, по сравнению с двумя первыми рядами… Одна женщина протискивается внутрь, прежде чем двери закрываются.

— По часовой стрелке? — спрашивает она.

— Нет, против. — отвечает ей кто-то.

— Дерьмо, — вздыхая она прислоняется к сетке для багажа.

— Где ты пропадала весь день? Я послал тебе не меньше миллиона сообщений. — говорит Квинн.

— Я не заглядывала в мой IPad. Что-то не так? Ты слышал что-нибудь о Феллинге? — я знаю Квинна очень хорошо и также то, что испортить его настроение только вакцинацией невозможно. Должна быть другая причина. Может быть он провалился. Когда Квинн не отвечает, а просто таращится на грязный густонаселенный дом, я толкаю его локтем, — Квинн?

— Неее, я ничего не слышал. Что? — он смотрит на меня и его гнев на мгновение рассеивается.

— Я провалилась. И теперь… — Мне не нужно объяснять ему, что это значит для меня и моей семьи.

— Что?! Этого не может быть! О Господи, Беа, мне так жаль! — он кладет свою руку на мое колено. Мой желудок судорожно сжимается, пока я жду того, что будет дальше. Но ничего не происходит. Квинн спокойно сидит рядом, держа руку на моем колене, и смотрит на меня. Больше ничего не происходит, ни сегодня, ни когда-либо вообще!

— Должно быть это какая-то техническая ошибка! Давай, поднимайся, мы пойдем в институт и попросим о встрече. И лучше всего немедленно. Или я поговорю с моим отцом. Не беспокойся, мы победим!

— Это не техническая ошибка, Квинн.

— Конечно это она. Ты абсолютно прекрасно аргументировала.

— Да, но все же недостаточно прекрасно. Все выглядит так, будто у нас у обоих был плохой день.

Он складывает руки крест-накрест.

— Скажи мне, что точно написано в письме.

— Ничего хорошего. Я не хочу больше раздражаться. Это ничего не даст. Ты это понимаешь?

— Ясно, я понимаю, — он кивает. И колеблется. — Золотко, но это не значит, что я сдал, — Затем он пожимает плечами так, будто ему совершенно все равно. Но я все же знаю, что он непременно выдержал экзамен. Сам, чтобы показать отцу, что способен двигаться дальше, своими силами.

— Не новость: велики шансы, что ты сдал, — я не говорю о том, что думаю, будто сыграло, собственно, влияние его родителя. И что его шансы с самого начала были больше, чем мои.

— Это не имеет значения. Я не хочу после школы идти в институт один. Тогда я тебя больше не увижу. Наши планы были начать программу вдвоем.

— Ладно, давай сменим тему. Что еще произошло сегодня?

— Ничего. Но эти вакцины…как я их ненавижу!

Я тяжело глотаю и высказываю свое предположение:

— Все из-за какой-то девушки?

Он вздыхает и смеется.

— Понятия не имею, что происходит, но каждый раз, когда я встречаю кого-то классного, то превращаюсь в комика.

Я натянуто улыбаюсь. Неожиданно мне с большим удовольствием захотелось поговорить об институте и о главных преимуществах программы. О чем угодно, но не о личной жизни Квинна.

— Ты даже представить себе не можешь, какая она сногсшибательная!

— Хм, ты утверждал о Тилли то же самое, а потом оказалось, что она настоящий тролль.

— Верно, — смеется он, — Тилли было легко разгадать.

— Согласна, она тролль.

— Но новенькая, ты уже знаешь… у нее глаза!.. — Он трясет головой так, будто сам не может в это поверить

— У нее глаза? Вау!

— Нет, серьезно. У нее потрясающе ярко-зеленые глаза. Ты видела еще кого-нибудь с зелеными глазами?

Я ненавижу это! Он смотрит на меня. Его взгляд направлен прямо мне в глаза и он не замечает их цвет!