— Но они живы! — кричу я.

— Мы внедрили наших людей в министерство, — выдает Джаз.

— Я думаю, они не были бы в безопасности, если бы мы знали их местонахождение. Я, во всяком случае, не могу обещать, что не сломаюсь под пыткой. Может быть, я мог бы предать собственную мать, — говорит Сайлас.

Я задаюсь вопросом, как реагировал Абель. Его, наверное, пытали. Возможно, он дал им показания против нас, едва ли он был бы мертв, пока они не получили информацию.

Однако, я, конечно, не хочу в это верить. Я хотела думать, что он все сделал правильно. Я хотела бы думать, что каждый здесь будет готов пожертвовать собой. Ради сопротивления.

— Петра утверждает, что никогда не слышала об Абеле. Не ты ли мне рассказывал, что Абель был официально допущен? — спрашиваю я.

Но Сайлас хмурит лоб. — Абель рассказал мне, что Петра сказала тебе, что он официально с нами. Я думал… — Сайлас смотрит на потолок, а потом на меня.

— И ты думал, что Петра сказала это мне? Дерьмо!

— Нет, было не так. Я вспоминаю…

— Я не получала никаких указаний из Рощи, — он прерывает меня.

— Но я думал, что ты получила.

Джаз пыхтит. — Он был шпионом Министерства!

— Нет, он точно им не был. Их я бы узнал, — возражает Сайлас. — Я только не понимаю одно.

— Я должна рассказать об этом Петре, — взрывается Джаз.

— В министерстве никогда не убили бы своих собственных людей. и они не стали бы действовать таким образом. Зачем им? — говорю я громко. — Это был наш план, прийти сюда.

Если Абель работал на Министерство, "Бриз" или что-то подобное, тогда он мог бы легко прийти со мной сюда.

Сайлас потирает нос и смотрит вниз на Джаз. — Не рассказывай Петре об этом. Ладно? — просит он. И он прав. Нам нужно сначала самостоятельно разобраться с этим, а на это нужно время.

— Почему нет? Это вызовет полный хаос, и все из-за Алины. Она украла новый танк, — грозится Джаз.

— Это верно, — возражаю я. Я не решаюсь посмотреть в глаза Сайласу.

— Нет, ты переоцениваешь реакцию из-за танка, — говорит Сайлас. — Наш информатор подслушал беседу одного из шишек в министерстве и рассказывает, что они уже давно планировали это наступление. Они заметили, что число туристов в Пустошь постоянно растет, но, однако, не все возвращаются. Поэтому некоторое время они наблюдали, чтобы собрать доказательства. Одновременно с этим тренировали солдатов маневрам. Ты просто ускорила события кражей танка.

— Сюда они не доберутся! — объясняет Джаз с мрачным выражением лица. — Сюда нет дороги!

— В этом ты, вероятно, права. Они только знают, что большинство туристов двигаются на югозапад. А точное местонахождение они не знают. Они предполагают, что мы рядом с рекой или в бывшем здании парламента, но когда заметят ошибку, повернут назад. У нас есть немного времени, чтобы убежать, но немного.

Энергосберегающие лампы над нами начинают трещать.

— Мы обречены, — говорю я.

Стадион самое большое здание широкое и высокое, и мятежники выбрали его, потому что оно относительное новое и угроза обрушения не так высока.

Кроме того он находится ни много ни мало прямо перед самым носом врага, прямо там, куда он даже не догадывается заглянуть. С другой стороны, стадион, если враг поймет месторасположение мятежников, легкая цель.

— Я считаю, что нам нужно убираться отсюда как можно скорее. Я видел сегодня несколько сотен солдат. И это были далеко не все, как мне кажется.

— Я расскажу об этом Петре! — кричит Джаз, но Сайлас игнорирует ее.

— Через неделю, все здесь будет горой мусора.

— Эй, никакого дезертирства! Я расскажу об этом Петре! — возмущенно Джаз упирает руки в бока.

— Да, ты должна сделать это. Поговори с Петрой, Джаз, — Сайлас кладет руку на ее плечо, и она смотрит на него взглядом полным страха и восхищения. — Тебя она услышит. И я говорю тебе, что армия направляется сюда, там где она появится, не останется выживших. Они уничтожат нас всех вместе. Но ты еще так юна, Джаз. Вся твоя жизнь еще впереди. Скажи Петре, что происходит снаружи. Скажи, что ты хочешь убежать отсюда. Она послушает только тебя.

Только некоторые из нас могут свободно дышать, и мы могли бы тренировать их. Я уверен, что все получится.

Сайлас вопросительно смотрит на меня, но я не знаю, сколько времени нам надо, чтобы подготовиться к походу. Тем не менее я сомневаюсь, что можно так быстро провести тренировку дыхания. Как он себе это представляет?

Многим мятежникам понадобились годы, чтобы снова свободно дышать вне купола.

— А если не получится так быстро, мы возьмем с собой баллоны с кислородом, — быстро предлагаю я.

— Вы двое можете мне объяснить, почему я должна послушаться вас? Вы здесь чужие. Вы же вообще не имеете никакого представления! — кричит Джаз.

— Джаз, — Сайлас мягко гладит ее по плечу.

— Петра говорит здесь, она принимает решения. И вообще, здесь мой дом, — ругается Джаз. Это верно, стадион — единственный дом, который у нее когда либо был.

— Пожалуйста, поговори с ней. Даже если бы мы были вооружены, мы не смогли бы выиграть.

Мы в безнадежном меньшинстве, — уговаривает ее Сайлас.

— Я не уйду отсюда! — визжит Джаз и выбегает из комнаты. Мы пристально смотрим на дверь, за которой она исчезла. Свет все еще мерцает.

— Сейчас нам мало не покажется, — предполагаю я. — Если Петра узнает, что кто-то напугал Джаз.

— Мне все равно. Джаз — единственная, кто мог бы убедить Петру оставить деревья. И, наверное, даже ей это не удастся.

— После всего, что мы построили здесь, ты хочешь просто так все оставить и покинуть, чтобы все было разрушено?

Я задаюсь вопросом, смогла бы я отдать деревья? Вероятно, я думаю так же как и Джаз, может быть нам стоит остаться и бороться.

Кажется, Сайлас читает мои мысли. — Мы же не можем с завязанными глазами идти на смерть. Это разбило бы сердце маме и отцу. Я не могу так поступить с ними.

Я еще не обдумывала этот аргумент. К тому же я знаю, каково это чувствовать, что остался совсем один.

— Хорошо, я понимаю. — я останавливаюсь, потому что вспоминаю о замечании, которое сделала Джаз. — Скажи-ка, какого чужака ты привел? Я тоже кое-каких притащила.

— Его зовут Квинн. Он утверждает, что спас тебе жизнь. Это так?

— Что? Квинн жив?

— Ну да, Петра как раз заполучила его, — Сайлас отводит взгляд. — Не имею и малейшего понятия, что она хочет с ним сделать.

Он скрывает от меня что-то, я чувствую. — Сайлас? — сверлю его взглядом.

Он опускает голову. — Это из-за Инджера, — наконец, объявляет он, и внезапно я понимаю, почему Сайлас такой печальный. Мне хочется протянуть к нему руку, чтобы утешить, но я знаю, что это не поможет.

— Они забрали у него кислород, а затем… Он… Боже, я должен был отправиться один и оставить его дома. Это только… ну да… он был проводником… и я хотел действовать наверняка, отправляясь сюда. И тогда…, - он опускается на землю и обхватывает голову руками.

Мой взгляд скользит по разбросанным осколкам манекена, а затем я приседаю на корточки рядом с Сайласом. Я понимаю, что он чувствует, и знаю, что совершенно все равно, что я теперь скажу.

Я не могу забрать его боль или чувство вины. Я всегда воспринимала Сайласа и Инджера вместе и видела, как они чувствовали друг друга. Инджер мертв, потому что Сайлас любил его.

Абель умер, потому что я хотела, чтобы он меня любил. Я чувствую такую сильную связь с моим кузеном. Но как печальна эта тесная связь!

В этот момент дверь раскрывается, и забегает Петра, за ней Джаз. Она кидает быстрый взгляд на мерцающий свет, хватает пистолет и расстреливает лампу.

Осколки стекла и пластика падают с потолка. Я закрываю глаза и стряхиваю осколки с волос.

Она не могла просто выключить лампу?

Сайлас и я встаем. Его глаза сухие, но он покусывает губы. — Мое терпение скоро лопнет! — орет Петра.

Сайлас поднимает руку, чтобы успокоить ее. — Мы могли бы начать заново на новом месте.