— Во дворе.
— В нашем?
— В нашем.
— Шутишь?.. — Ахмадей придвинулся к новому мальчику.
— Чтоб мне провалиться! Раньше тут купеческие дома стояли. А купцы всегда зарывали золото и алмазы под свои дома или закладывали в фундамент. Я-то знаю…
— Показать сможешь, где тут были купеческие дома?
— Почему же нет!
Он повёл нас в глубь двора: однако, дойдя до сарая, внезапно остановился.
— Сейчас никак невозможно начинать поиски, — проговорил он, словно обдумывая что-то. — Никак невозможно!..
— Почему? — прошептал я, предчувствуя какую-то тайну.
— Обычно для успеха дела ищут при лунном свете.
— Улизнуть хочешь? — насторожился Ахмадей.
— Провалиться мне на этом месте!
Ахмадей, как я заметил, с уважением взглянул на нового мальчика:
— Богато! Где выучился так выражаться?
— Из книг вычитал.
Новый мальчик явно начал завоёвывать симпатию Ахмадея.
— Про клад тоже?
— Ага!
— Придётся, видно, ночью порыться?
— Да. — Новый мальчик кивнул головой. — Надо ещё план-карту иметь. Без плана никто сокровища не искал…
— А где же достать этот план?
— Я сам составлю. По всем правилам. Про это тоже в книге написано. Я уже кое-что набросал.
— Ладно, составляй и заканчивай, — разрешил Ахмадей. — У тебя, между прочим, есть какое-нибудь имя?
— Есть.
— Выкладывай.
— Яшкой меня зовут. А ещё можно Чёрным плащом… Ахмадей, как мне известно, не имел такого громкого прозвища и, как мне показалось, позавидовал Яшке.
— Не признаю! — сухо отрезал он. — У нас ты не будешь Чёрным плащом.
Боясь, что из-за ссоры могут сорваться поиски клада, я быстро переменил разговор:
— Значит, будем ждать, пока появится луна?
— Ага, — промычал Яша. — Но это строго между нами. Понятно?
— Понятно, — сказал Ахмадей. — Но ты не вздумай без нас искать… И ты, Мансур, держи язык за зубами. А то больно любишь якшаться с девчонками!
Так познакомились мы с Яшкой и договорились в первую лунную ночь, втайне от всех, выйти на поиски сокровищ.
Луна чуть не подвела
Тот, кто ни разу не пробовал хранить тайну, не знает, как трудно это делать. Мне здорово хотелось похвалиться перед девчонками и рассказать им о нашем кладе. Иногда меня прямо-таки одолевало безумное желание поделиться тайной с деревьями, ведром, горшком или даже с радиоприёмником.
Однако приходилось сдерживать себя: ничего не поделаешь, тайна есть тайна.
А луна, как назло, всё не появлялась и не появлялась. Сколько же можно ходить с невысказанной тайной! Я чувствовал, что она вот-вот вырвется у меня. Понимал: не жить ей у меня в груди. Ах, только бы не проболтаться до первой лунной ночи!
Но природа была против меня, и наконец мои душевные силы иссякли. Однажды я сказал себе: «Если ещё три ночи не покажется луна, ни за что не сумею сохранить тайну и обо всём расскажу Фатыме. И потом, почему только мы, мальчики, должны искать клад? Разве, например, Фатыма отказалась бы от сокровищ? Думаю, что нет. Кому-кому, а ей деньги нужны! Папа её зарабатывает не очень много, а мама давно болеет».
Все три дня стояла облачная погода. И вот на четвёртое утро, как и обещал себе, я вышел во двор с определённым решением посвятить Фатыму в нашу тайну. Однако мне не повезло с первого шага: Фатыма сидела дома и долго не выходила во двор. Люция, Маня и картавая Зуляйха — та самая девочка с длинной косой, которая в первый день спросила меня, откуда я взялся, — стояли на ящике и, прижав к стеклу носы, следили за тем, что делает Фатыма. Я подошёл к ним и остановился за их спиной.
Солнце припекало, хотя уже начался август. Девочкам очень хотелось вызвать Фатыму на улицу. А Фатыма всё не шла и не шла.
— Она уберёт со стола и выйдет, вот увидите, — сказала Люция.
Фатыма убрала со стола, потом взялась чистить картошку.
— А мне захотелось картошки, — проговорила Маня. — Девочки, вы любите жареную картошку?
Она была самая маленькая среди девочек и любила задавать разные вопросы. Она и у меня часто спрашивала о том, чего сама не знала. Мне всегда было приятно отвечать ей. А при случае я даже играл с ней в девчачьи игры.
— Фатыма налила ведро воды. Неужели она будет полы мыть? — ахнула Люция. — От этого руки грубеют.
— Я тоже мою полы, — сказала Зуляйха.
— А к нам приходит одна тётя. Её вызывают по телефону, — сообщила Люция. — Она и полы моет, и бельё стирает, и ванну топит.
Тем временем Фатыма вымыла полы.
— Ну, теперь-то она выйдет к нам! — вздохнула Люция.
Однако Фатыма умылась, привела себя в порядок и начала готовить обед.
Девочкам, видно, очень хотелось, чтобы Фатыма вышла во двор. Они манили её пальцами, тихонько стучали по стеклу, чтобы привлечь внимание подруги.
— Я устала ждать! — рассердилась наконец Люция. — Она нас ни во что не ставит.
— Ты же знаешь, что у неё больная мама! — вмешалась Маня.
— Сейчас я постучу в последний раз!
Люция начала сильно барабанить по стеклу. Фатыма что-то написала на бумаге и показала девочкам через окно.
Я СКОРО ВЫЙДУ. У МЕНЯ ЕСТЬ К ВАМ РАЗГОВОР, — было написано в записочке.
Девочки запрыгали от радости, а я отошёл в сторону.
Мальчику не подобает прыгать как козлёнку. Однако я твёрдо решил дождаться Фатымы и поделиться с ней тайной, а там будь что будет!..
У кого какие грехи?
— Девочки, — заговорила Фатыма, выйдя во двор и усаживаясь среди подруг, — знаете, что я вам хочу рассказать?.. Вчера мой папа вернулся с завода очень поздно. «Было собрание. Однако мне и досталось!» — сказал он. «Поругали?» — спросила мама. Мама всегда за него беспокоится. «Да ещё как!» — ответил папа. «Было обидно?» — продолжала выспрашивать мама. «Конечно, — сказал папа. — Очень обидно, когда говорят о твоих недостатках без всякой скидки, да ещё при всём честном народе… Но потом, некоторое время спустя, приходит удивительное, я бы сказал — светлое чувство. Я даже не знаю, как его назвать. Очищение от грехов, что ли!» Так говорил папа…
— А у меня папа погиб на фронте, — вдруг произнесла и низко опустила голову Маня. — А маму в крепости замучили — она была партизанкой…
Все девочки растерянно взглянули на Маню. А Фатыма порывисто обняла её.
— И вот я долго не могла заснуть, — опять заговорила Фатыма. — Всё думала и думала. Мне тоже захотелось испытать такое же чувство, о котором говорил папа. Но я не знаю…
При девочках я не мог рассказать о кладе и потому ждал, пока Фатыма останется одна. Но мне определённо не везло. Тряхнув головой, она вдруг выпалила:
— Девочки, давайте очистимся от грехов!
— Я согласна! — захлопала в ладоши Маня.
— А будет интересно? — осведомилась Люция. — И потом, я не знаю, как очищаются от грехов.
— По-моему, — неуверенно проговорила Фатыма, оглядывая подруг, — каждая встанет и по очереди расскажет о своих недостатках и ошибках.
— О, это неинтересно! — разочарованно протянула Люция.
— А я согласна! Чур, я первая! — закричала Зуляйха.
— Пусть начнёт Маня, она сидит с краю, — великодушно разрешила Фатыма. — Мы тебя слушаем.
— Я не слушаю бабушку, — тихо заговорила Маня. — Я не ем мяса, потому что люблю сладкое.
— Без мяса никогда большой не вырастешь, мне об этом тётя Эмма говорила, — заметила Фатыма. — С тебя хватит… Теперь Зуляйха, твоя очередь.
— Мама меня не добудится. И будильника я не слышу, — горько вздохнула Зуляйха. — Такая уж я ленивая…
— Ты не ленивая, а из деревни, — заключила Фатыма. — В деревне нет будильников, там есть только петухи. Ты привыкла вставать с петухами… Пусть теперь Люция выступает. После неё я сама тоже расскажу обо всех своих ошибках.
— Мне не о чем говорить, — пожала плечами Люция. — Мясо ем, сплю нормально.
— Разве не хочешь рассказать про деньги? — спросила Фатыма.
Люция вспыхнула.
— А какое тебе дело до этого? У меня много денег, и трачу я их как хочу. Я же не виновата, что вы завидуете мне.
