Теперь настала ее очередь для признания. Ей всего лишь надо было сказать ему, что она журналистка, но совсем не похожая на тех, которые осаждали его, портили жизнь, нарушая душевное спокойствие и равновесие.

Кристина опять почувствовала угрызения совести, хотя чего ей, собственно, было опасаться? Того, что она — журналистка? Подумаешь, какая чепуха! Но сообщить сейчас ему эту «чепуху» она так и не смогла, успокаивая себя тем, что момент не подходящий, и скоро, очень скоро, пока не улеглась метель, она обязательно обо всем ему расскажет.

А пока она наслаждалась обществом Джастина, ей просто хотелось оставаться в его объятиях и смотреть в. его глаза — огромные и любящие.

Джастин и не ждал от нее никаких признаний.

— Тебе приходилось купаться в снегопад?

— Купаться в снегопад? — Кристина, еще не очнувшись от своих раздумий, не сразу поняла его вопрос.

— Купаться в бассейне, когда за окнами метет метель?

Кристина ответила, что никогда не приходилось.

Джастин тут же повлек ее через всю гостиную к красивым стеклянным дверям, за которыми располагался очаровательный внутренний дворик с бассейном. Распахнув двери, он вывел ее на облицованное белым кирпичом пространство. Сам же бассейн был облицован плиткой лазурных и бирюзовых оттенков, как и совсем маленький бассейн в дальнем конце дворика, в котором ключом била и каскадами стекала в главный водоем кристально чистая, теплая вода.

Кристина услышала, как Джастин за ее спиной стащил с себя джинсы. Затем руки его легли ей на плечи, и белый бархатный халат с легким шорохом упал на белый кирпичный пол возле ее ног

Затем, не прикоснувшись более к ней, он прошел к краю бассейна, совершенно обнаженный, и нырнул. Кристина проследила, как его бронзовое тело разрезало воду, вынырнув чуть в стороне, Джастин оглянулся на нее.

— Не вода, а парное молоко, — крикнул он, приглашая Кристину последовать его примеру.

Кристину овеяло теплом, — вероятно, от подогретой воды. А может быть, тепло скрывалось у нее внутри? Поди разберись, когда впервые в жизни стоишь в таком сказочном зимнем дворике — да еще без единой нитки на теле.

И ей не доводилось до сих пор плавать нагишом.

Но рядом с ним плавать в костюме Евы казалось самой чистой и добродетельной игрой на свете, даже если заранее знаешь, что плаваньем дело не кончится. Такого комфорта и такой звенящей легкости в теле Кристина еще не ощущала.

И так тепло ей никогда еще не было, а причина всего лишь в том, что он смотрит на тебя, касается тебя одним лишь взглядом, откровенно любуясь твоим обнаженным телом.

С легким радостным криком Кристина пробежала по холодному покрытию и, оттолкнувшись от края бортика, искусно, как на тренировке, бросилась в воду. Проплыв под водой через весь бассейн, она вынырнула у противоположного бортика, там, где отдыхал, положив голову на выступ, Джастин. И тут же его руки сомкнулись в кольцо, лаская ее под рокот, вздохи и бормотанье встревоженной воды. Ноги их переплелись, и она кожей ощутила жесткость волос на его теле, Глаза Кристины расширились — она ощутила упругость, напряженность того, что составляло гордость мужчины.

Джастин довольно улыбнулся и привлек ее ближе. Подняв ее лицо за подбородок, он показал на стеклянный купол, ограждавший их от внешнего мира. За пределами защищенной стеклянным куполом чаши с тем же непостижимым упорством и яростью валил, закручиваясь в вихри, снег, падал на крышу, а затем, превратившись в тяжелые сугробы, беззвучно соскальзывал по наклонной стеклянной стене вниз, туда, где по самому краю образовалась высокая белоснежная стена в человеческий рост. Это было там, снаружи. А внутри от лазурно-бирюзовой воды поднимался клубами белый пар, — осязаемое тепло, протяни руки — и поймаешь воздушный теплый шар.

— Нравится? — спросил Джастин, довольный произведенным эффектом.

— Еще бы! — радовалась Кристина и вдруг оттолкнулась от него и поплыла прочь, наслаждаясь ласкающей кожу бархатной водой. Переплыв через весь бассейн, Кристина нащупала ногами дно и встала, дожидаясь Джастина.

И он в несколько мощных взмахов оказался рядом, прижал ее спиной к облицованному лазурной плиткой бортику, приподнял на своих руках и опустил — пронзая ее сокровенное женское естество.

Испуганное «О-о!» слетело с ее губ.

Глаза их скрестились, и Джастин засмеялся, наслаждаясь истомой любимой женщины. Кристина обвила его своими руками и ногами, и Джастин начал магический танец, извиваясь и нанося мягкие удары своим мощным телом, все глубже и глубже проникая в ее лоно.

Вокруг клубился пар. Поймав ее губы, он покрыл их бесконечными поцелуями. Влажные и блестящие тела, содрогаясь, скользили, соединяясь друг с другом. Пар, казалось, становился гуще и теплее, тело ее сжигалось нестерпимым желанием, пока ослепительный блеск не затмил серый свет дня, ввергая ее в забытье… Ввергая в забытье и его…

Все еще содрогаясь от наслаждения, задыхаясь и слабея от истомы, она положила голову на плечо Джастина. Тот крепко сжал ее в руках и поцеловал в щеку.

— Кажется, это и в самом деле может доставить несказанное удовольствие, — заключил Джастин.

— Что ты имеешь в виду? — будто не понимая, о чем идет речь, спросила Кристина.

— Быть с тобой — большего счастья для меня не существует.

Он привлек ее ближе и снова поцеловал. Медленно, почти благоговейно.

— Быть с тобой! — повторил Джастин.

Не существует никакого иного мира, блаженно подумала Кристина. Только этот рай, занесенный снегом, и они двое, и ничего, что разделяло бы их.

Ничего, кроме ее настоящей профессии.

Ничего, кроме того, что снег этот однажды растает…

Последующие дни, пока за окнами бушевала пурга, а в занесенном сугробами доме пылали огни каминов, казались Кристине земным раем. Она не помнила, чтобы с кем-то еще, кроме Джастина, ей было так спокойно. Джастин любил нарушать ее покой, когда, неслышно подкравшись сзади, подхватывал на руки и куда-то нес… Эти мгновения уж никак нельзя было назвать умиротворенными: он возносил ее к вершинам блаженства, волновал и возбуждал, как ни один мужчина в ее прежней жизни. Но чудо свершалось и тогда, когда он просто обнимал ее. Какое-то волшебство притаилось в самой обволакивающей темноте, когда они сидели перед камином и следили за игрой огня, слушая в сладостном молчании, как трещат и стреляют горящие сухие дрова.

Ей хотелось, чтобы это волшебство длилось бесконечно. Пусть она пленница снежной бури, но она сама выбрала этот восхитительный плен. Они ухитрялись заниматься любовью даже во время игры в шахматы — правда, партии оставались иногда незаконченными, но какое это имело значение? Еще Кристина открывала в нем все новые и новые достоинства, чувство юмора, например: с ним было легко смеяться, шутить.

Они много времени проводили читая, благо, Джастин собрал обширную библиотеку. Кристина могла целые часы проводить в его рабочем кабинете, листая оригинальные рукописи его пьес. В дальнем конце дома имелась специально оборудованная комната со столиками для игры в бильярд и пинг-понг, и всегда в их распоряжении оставался бассейн.

Кристина обожала бассейн. Особенно ей нравилось тонуть в руках Джастина, когда вокруг шумит вода, поднимаются вверх, превращаясь у стеклянных перегородок в холодный туман, клубы горячего пара, но даже сквозь туман и пар виден окружающий их мир — заснеженный, белый, прекрасный.

И они одни…

Перебежав какой-нибудь десяток шагов от бассейна, оказываешься у огня, где можешь тут же согреться, бросив на пол стеганое одеяло, подушки, прихватив для полного удовольствия бутылку отличного вина.

Одним таким вечером, когда они лежали у огня, Джастин, зарывшись лицом в волосы Кристины, прошептал:

— Не хочу, чтобы снег прекращался. Пусть бы он падал всегда.

— Здорово было бы. Но все твои батареи и аккумуляторы однажды сядут, и мы как миленькие побежим из своего прекрасного заточения в поисках газовых баллонов, чтобы было на чем готовить и чем обогревать дом. Всему когда-то приходит конец, — благоразумно заметила Кристина.