— А и вправду, что мы будем делать, когда кончится эта идиллия, мисс Кеннеди? — спросил Джастин.

— Ну, я, например, считаю своим святым долгом объявиться у Роджера. Он на радостях устроит торжественный обед или ужин, и ты можешь посетить его вместе со мной.

— Премного благодарен. И что же, мне изо всех сил придется на этом ужине делать вид, будто между нами ничего не произошло? Будьте добры, передайте мне соль, кстати, как вас зовут, меня — Джастин Магнуссон. А вас Кристина? Боже, как приятно!

— Не смеши меня. Я никогда не приглашу на ужин мужчину, если он даже не знает моего имени, — пригрозила Кристина.

— Но что же подумает Роджер о твоем романтическом знакомстве?

— Он мне двоюродный брат, а не отец.

— И все же?

Кристина вздохнула, удивляясь, как это Джастин уловил нотку озабоченности в ее беспечно звучащем голосе.

— И все же, поскольку он считает себя моим старшим братом, мне придется с ним поговорить по душам, и я уверена, что он поймет меня.

— А если он схватится за дробовик? — с легкой насмешкой спросил Джастин, не спуская с Кристины полуприкрытых глаз.

— Дробовик? Подобная воинственность не в характере Роджера.

— Но Роджер мужчина и твой опекун. Он может потребовать, чтобы я оставил тебя в покое.

— Не думаю, чтобы все обстояло так драматично. У него, кажется, и ружья-то никакого нет.

— А если серьезно? Что ты будешь делать, когда уедешь отсюда? Куда отправишься?

— Я же сказала: к Роджеру…

— Я имею в виду, что ты вообще собираешься делать? Где будешь жить, чем заниматься? Я перед тобой весь как на ладони, ты знаешь обо мне все, а я о тебе до сих пор почти ничего не знаю, кроме того, что ты кузина Роджера. Где ты живешь сейчас?

— В Бостоне.

— Прямо в центре?

— В самом центре.

— И там же работаешь?

Кристина кивнула, чувствуя, что сердце у нее лихорадочно забилось. Сейчас у нее есть идеальная возможность во всем признаться и расставить все точки над «i».

— Ты никогда не задумывалась о том, чтобы уехать из города? — продолжал спрашивать Джастин.

Кристина кивнула, обвив его шею руками.

«Скажи ему все!» Но как можно сделать это, если тело охватывает знакомая дрожь желания, а Джастин интересуется ее соображениями о будущем, как робкий юнец у своей возлюбленной.

Ей не хотелось говорить с ним сейчас ни о чем серьезном, тем более о своей биографии.

— Тебе нравятся здешние места? — спросил Джастин.

— Очень! Я от них без ума.

И это единственная фраза, сказанная его.

Она прижалась губами к его губам, дразня и волнуя его кончиком языка. В камине обрушились прогоревшие дрова, и пламя на несколько мгновений запело в дымоходе. Джастин сам, охваченный пламенем, сбросил с нее халат, медленно, поцелуй за поцелуем опускаясь к шее, к ложбинке между грудями, ниже. У Кристины как всегда перехватило дыхание, голова закружилась.

И она так ничего ему и не сказала…

Ни в этот раз, ни позже. Не сказала даже тогда, когда они стояли в кухне: она ела прямо из открытой банки маслины, а он, крепко сжав ее в объятиях, нежно и страстно пробежался рукой по ее волосам со словами:

— Мне действительно кажется, что я люблю тебя, Кристина. Мне нравится быть с тобой, верить тебе. Я в жизни не встречал такой очаровательной и милой женщины. Все остальные, так или иначе, думают только о себе, а ты совсем не похожа на других.

Не верь мне так слепо, хотелось предупредить его, но она лишь прижалась лицом к груди Джастина, слова откровенности родились, но тут же и умерли, так и не слетев с губ.

— Я был уверен, что тебя нет на самом деле, — говорил Джастин, — а есть лишь бессовестная коллекционерка пикантных фактов, прокравшаяся в дом за репортажем, который бы прославил ее. И я боялся, что ты с такой легкостью отдалась мне только ради одной этой цели.

Кристина почувствовала, что вот-вот ее нервы не выдержат. Она должна все сказать! И скажет… как только появится удачный момент. У камина. После ужина.

Но потом они стали смотреть сводку погоды по переносному телевизору. А следом — еще один старый добрый фильм, и Кристина уснула у Джастина на плече, так ничего и не сказав.

Она проснулась, разбуженная горячими поцелуями, которые проникали во все уголки ее тела. Кристина сквозь полусон прошептала имя Джастина, и тот обнял ее, опускаясь все ниже и ниже к ее ногам. Его губы обжигали нежную кожу между бедрами, затем приникли к чувствительному месту, и она забывала все на свете, содрогаясь всем телом, жаждущим его…

Прошла, казалось, вечность, прежде чем Кристина снова почувствовала себя наяву. Когда Джастин отпустил ее, она, удовлетворенная проявлениями его страсти, ощутила такое утомление, что тут же снова уснула. Открыв поутру глаза, она увидела, что Джастин уж встал и одет. Хитро улыбаясь, он подошел к ней с курткой, сапогами и прочей одеждой в руках — Кристина уже успела забыть об их существовании — и обрадовал ее, заявив, что на дворе показалось что-то вроде солнца. Открыв входную дверь, Джастин обнаружил за ней сказочную зимнюю страну.

Снег падал в течение пяти дней. Медленно, дюйм за дюймом. И все же этих дней не хватило Кристине, чтобы набраться сил и побороть свое малодушие.

Выйдя на крыльцо, Кристина полной грудью вдохнула холодный морозный воздух. Он был такой свежий, хрустящий, чистый.

На плечи легла рука Джастина.

— Какая же красота, не правда ли?

И в самом деле, мир был прекрасен. Над белым, искрящимся покрывалом играло всеми оттенками голубого и синего широкое бездонное небо. Ни следа не осталось от подавляющей серости прошлых метельных дней. Все вокруг до самого горизонта — в снегах, дорога — в высоченных сугробах, живые изгороди, деревья, кусты — все в белых пушистых одеждах.

— Давай-ка посмотрим, сможем ли мы отыскать твою машину, — предложил Джастин.

Кристина, кивнув, шагнула с веранды и тут же со смехом по колено провалилась в снег.

Джастин успел подхватить ее в последний момент. Все еще смеясь, она успокаивала его:

— Это просто снег глубокий, так что не беспокойся.

— О, в глубоком снеге таится особая прелесть, и сейчас ты в этом сама убедишься, — пообещал Джастин.

Взяв ее за руку, он двинулся вперед, и, шагая за ним след в след, Кристина открыла, что в прогулке по глубокому снегу действительно есть своя прелесть.

Отпустив руку Джастина, она попробовала идти сама, но тут же потеряла равновесие и шлепнулась лицом в снег, запорошивший губы, нос, глаза, волосы. Джастин от души расхохотался.

— Ничего смешного! — рассердилась Кристина, безуспешно пытаясь встать на четвереньки, как в детстве.

— Как же ничего смешного! В жизни не видел такой комичной сосульки, пытающейся сражаться с сугробом.

В Кристине взыграл дух озорства. Она обнаружила в перчатке мокрый, влажный, плотный комок снега, отлично подходящий для роли снаряда. С трудом выпрямившись, она, не переводя дыхания, метнула его вперед. Снежный шар угодил прямо в лицо Джастина — бросок, отработанный еще в юности. Кристина струхнула — она сама не ожидала от себя такой точности.

— Ах, так! Ладно, — ответил Джастин, обтирая лицо от снега, и склонился к сияющей на солнце белизне. Испугавшись, нашкодившая Кристина бросилась наутек.

Первый снежок Джастина упал сзади, не долетев. Кристина на ходу нагнулась, почерпнула пригоршню снега, и, смяв его в комок, размахнувшись, метнула в цель. Джастин бежал по пятам, нависая над ней как скала. Нагнувшись, он увернулся от броска и самодовольно улыбнулся. Когда он снова припустился за ней, Кристина пронзительно закричала и что есть мочи побежала по снегу.

Второй снежок Джастина угодил ей в затылок. Кристина остановилась, чтобы сделать новый снежок, и снова размахнулась, метясь в соперника. Но Джастин находился уже в двух шагах от нее, и глаза его озорно сверкали в предвкушении битвы.

— Нет, Джастин, не надо! — взмолилась Кристина, пятясь назад.

Зачерпнув пригоршню снега, она, не спуская с него глаз, слепила комок, но в тот момент, когда уже собиралась бросить его, Джастин свалил ее в снег. Она весело смеялась, и вот уже они оба катались по белоснежному ковру. Через секунду Кристина сдалась, лежа на спине, а Джастин, стоя над ней на коленях, подкидывал в руке здоровенный снежный комок.