Он снова поцеловал ее, на этот раз быстро, и нежно взял ее руки в свои. Его потемневшие глаза были прикованы к ее лицу.

— Если бы мы не были на высоте двадцати тысяч футов… я бы на этот раз не остановился. Я ждал двенадцать лет. И не думаю, что смогу ждать дольше.

Двенадцать лет? Ее поразила цифра. Все ее тело было наполнено пульсирующей болью, и она не пыталась скрыть то, что чувствовала.

— Я не хочу ждать, — прошептала она.

Его глаза загорелись ярче, в них словно внезапно вспыхнуло пламя.

— Не говорите так, если не убеждены в этом.

Его голос стал еще более хриплым, он задыхался.

К своему удивлению, Стефани успокоилась. Она была полна предвкушения будущего блаженства. Она принадлежала ему, бороться против этого было все равно, что выступать против сил природы, она никогда бы не выиграла битву.

— Я не хочу ждать, — повторила она упрямо.

Энтони наклонился, чтобы снова поцеловать ее, жар его губ опалил ее. Затем подняв голову, он пробормотал:

— Черт побери! Придется потратить несколько часов, пока мы выясним все необходимое, и надо это сделать сегодня.

Она медленно улыбнулась, понимая, с какой неохотой он говорит это.

— Распятие — прежде всего. Вы сами так сказали.

Его рот скривился.

— Я и так принудил вас сделать ужасную глупость. Не хочу допускать другую ошибку.

— Энтони, не ваша вина, если кто-то добрался сюда раньше нас. Я не могла просить вас о помощи не потому, что вы что-то сказали или сделали, а из-за того, что сделала я. Десять лет назад.

— Мы еще поговорим об этом, — сказал он, его руки крепче сжали ее.

Стефани кивнула, затем отвела глаза в сторону.

— Да, но не сейчас.

Ему не понравилось то, как она посмотрела в сторону, и настороженность, внезапно появившаяся в ее глазах. Она не отдалялась от него, но между ними возник^: барьер, которого не было несколько минут назад. Это обеспокоило его. Он был теперь убежден, что ее слова и ее ответное чувство были искренними. Почему же она не смеет сказать ему о причинах, по которым вышла замуж за другого? Были ли эти причины так болезненны, что даже сейчас она не могла вынести упоминания о них?

В аэропорту Энтони взял такси и сказал шоферу, куда их везти, — его немецкий язык был таким же беглым, как и французский. Стефани он объяснил, что выбрал гостиницу поближе к горам, где они надеются отыскать распятие.

— Вы были здесь раньше? — спросила она.

— Несколько раз. У меня, по меньшей мере, могут быть здесь два источника информации.

— Инсбрук — большой город, — прокомментировала она, глядя в окно такси.

— Да, но круг людей, интересующихся предметами древности, относительно невелик, даже в мировом масштабе. Большинство из нас знает друг друга по имени или в лицо. Кроме того, любой желающий отыскать что-либо в горах, включая нас, нуждается в определенных припасах и экипировке, которые не нужны простым туристам, и это будет сигналом для людей определенного сорта, которые сразу сообразят, в чем дело.

Стефани крайне удивилась.

— Вы имеете в виду, что если бы я приехала сюда одна и, не задав ни одного вопроса кому-либо, наняла бы лошадь и купила все необходимое, то…

— По меньшей мере, двое из известных мне здесь людей узнали бы об этом в течение часа. И как только было бы упомянуто ваше имя — что произошло бы достаточно быстро, — дюжина или около того людей во всей Европе догадались бы о ваших намерениях.

— Я и не знала, что так много людей знают об одержимости папы, — изумленно промямлила она.

— Он не делал из этого секрета в течение последних пятидесяти лет, — напомнил ей Энтони. — Даже те коллекционеры, которые не верили в существование распятия, были бы заинтересованы. Чем призрачнее надежда на существование какого-либо предмета, тем больше его стоимость для знатоков.

Стефани больше ничего не сказала, потому что они подъехали к гостинице. Это было прекрасное старое здание в стиле Возрождения, овеянное духом Старого Света, которое мгновенно очаровало ее.

— Я заказал номер, — сказал он с хрипотцой в голосе, — наши вещи отнесут туда.

Она кивнула, затем указала на маленький прилавок с сувенирами в холле.

— Я посмотрю, есть ли у них путеводитель и подробная карта местности.

Он с неохотой отпустил ее руку, преследуемый страхом, что, если он не будет держать ее, она исчезнет из его жизни. Это был понятный ему страх, основанный на прошлых ошибках. Но боязнь потерять ее стала такой сильной, что становилась похожей на предчувствие грозящей им опасности.

Через минуту к Энтони вернулось его хладнокровие. Предчувствие? Или годы опыта предупреждают его? Кто-то вломился в дом Стефани и украл записки ее отца. Это указывало как на спешку, так и на презрение к закону, не говоря уже о неразборчивости в средствах. Что, если поиски распятия приведут к какому-либо столкновению? Закончится ли призрачная история реликвии, как и многие другие, актом насилия и смерти?

Опасность была не только умозрительной, признался себе Энтони, ее следовало ожидать наяву. Он знал, что надо быть готовым ко всему.

Ко всему, за исключением потери Стефани.

Внезапно легкая дрожь пробежала по его телу. Он был хорошо известен коллекционерам и дельцам черного рынка. Случайно ли кража произошла сразу же после того, как он снова появился в жизни Стефани?

Сначала Энтони повел ее пообедать, а затем они прошлись пешком по городу.

Стефани была настолько очарована готическими зданиями в старой части города, что не сразу поняла, что Энтони уже начал собирать информацию о распятии и их соперниках. По дороге он не только знакомил ее то с одной, то с другой достопримечательностью, но и успел также переговорить кое с кем.

— Вы сказали, что у вас здесь всего лишь пара контактов, — заметила она, когда они стояли перед зданием музея, которое было раньше герцогским дворцом.

Энтони быстро ответил:

— Они направили меня к другим людям.

— Что вы обнаружили?

— Пока ничего. Ответы на мои вопросы я получу завтра.

— Я читала множество детективных романов и ожидала, что ваши знакомые окажутся темными личностями. Последний же мужчина, с которым вы говорили, был похож на обычного уличного торговца.

— Он и есть обычный уличный торговец. Люди, работающие на улицах, знают многое из того, что происходит вокруг них. Кроме того, зять этого человека держит конюшню, где можно нанять лошадей для поездки в горы.

Это было похоже на сеть, подумала она, паутину связей между людьми, каждый из которых обладал определенной информацией. Энтони явно был своим в этом мире.

— Таким образом вы работаете? — спросила она с любопытством. — Задаете вопросы до тех пор, пока они не распространятся, как рябь по воде?

— Хорошее сравнение, — ответил он. — Я поступаю так не всегда. Но если попадаю в ситуацию, в которой больше вопросов, чем ответов, подобный метод работы является эффективным. Люди, к которым я обращаюсь, могут не знать что-либо полезное для меня, но они направят меня к тем, кто поможет.

— Почему они помогают вам? Из-за денег?

— Иногда, но чаще они оказывают мне ответную услугу, это более ценно, чем деньги.

Стефани думала об этом, пока они неторопливо бродили по городу. Продолжая показывать ей памятные места, он переговорил еще с тремя людьми в такой же небрежной манере, что и раньше. Насколько она могла сообразить, не зная немецкого, двое дали отрицательные ответы, а один, казалось, сомневался.

Она не попросила Энтони подтвердить ее впечатления, потому что, хотя и неохотно, призналась себе, что отныне доверяет ему.

Он был в родной стихии, и она могла признать это теперь, не умаляя свои достоинства. Она больше не чувствовала себя неуверенной, не испытывала благоговейного страха по отношению к нему. Она уважала его знания и способности и находила их достойными восхищения, а не пугающими.