Когда они наконец выпрягли животных из кареты, Нед сказал:

— Если вы, миледи, заберетесь на лошадь, я пойду впереди и поведу и свою, и вашу.

— Ты тоже можешь проехать до дома верхом.

— Увы, нет. Я знаю, как править лошадьми в упряжке, но ездить на них верхом не обучен.

Нед помог своей хозяйке вскарабкаться на одну из лошадей, взял ее под уздцы и зашагал по сугробам к особняку. Вторая лошадь плелась следом за ними. Чтобы добраться до Роухемптона таким способом, им понадобилось около часа. Когда они вошли в конюшню, Велвет вздохнула с облегчением — лошадь Грейстила находилась в стойле. Она велела Неду накормить животных и как следует почистить их скребницей.

— Когда закончишь работу, заходи в дом, но воспользуйся для этого задней дверью. Там кухня, и я скажу миссис Клегг, чтобы накормила тебя и проводила в комнату. Об одном только прошу: держись подальше от лорда Монтгомери. Встречая принцессу Мэри и ее двор в Дувре, он, возможно, заразился оспой.

— Стало быть, слух о том, что принцесса заболела оспой, верен?

— Многие заболели, Нед. Сам король сказал мне об этом.

Смертельно уставшая и мокрая насквозь, Велвет вошла в холл и, шумно выдохнув, пробормотала:

— Наконец-то…

Грейстил сидел в одиночестве перед камином, подумывая о том, что пора запирать дом и ложиться в постель. Мистер Берк отправился спать уже час назад, однако миссис Клегг все еще хлопотала на кухне, и Грейстилу не хотелось прогонять ее оттуда. Он знал, что она считала кухню своими владениями и не любила, когда туда кто-нибудь вторгался и мешал ей.

Непогода помешала им с мистером Берком продолжить путешествие и отправиться на север, в Ньюмаркет. «Да и куда ехать с такой головной болью?» — подумал Грейстил со вздохом и помассировал пульсировавшие от боли виски.

Внезапно послышался стук входной двери, и Грейстил, поднявшись на ноги направился в холл. «Кого это занесло в Роухемптон в такую погоду?» — удивился он. В следующее мгновение граф замер в изумлении. Перед ним стояло засыпанное снегом существо, и лишь по рыжим локонам, выбивавшимся из-под мехового капюшона, он узнал свою жену.

— Велвет?! Какого черта?!

— У меня замерзли руки и ноги, — пробормотала она, едва шевеля посиневшими от холода губами.

— И неудивительно. Ты промокла насквозь! Пойдем скорее на кухню. Тебе нужно срочно выпить чего-нибудь горячего.

Велвет решительно покачала головой:

— Нет, я сама туда пойду, а ты останешься здесь!

Она сняла и бросила на пол мокрые перчатки. По пути в кухню расстегнула и скинула меховой плащ. Заметив, что Грейстил шагнул следом за ней, крикнула:

— Останься!

Грейстил подчинился и пробормотал себе под нос:

— Черт возьми, что происходит?

Он слышал доносившиеся с кухни голоса Берты и своей жены, однако не мог понять, о чем они говорили. Приблизившись к кухонной двери, он услышал, как Берта говорила:

— Я разогрею ячменную похлебку и поджарю хлеба. Похлебки у меня много, так что Нед может есть до отвала.

— Дайте ему комнату в своей пристройке. Не хочу, чтобы он находился вблизи хозяйской части дома. Кстати, к вам с Альфредом это тоже относится. Вы понимаете меня, миссис Клегг?

— Да, миледи. Но надеюсь, что все эти предосторожности окажутся ненужными.

— Я тоже надеюсь, Берта. Очень надеюсь.

Слова женщин весьма озадачили Грейстила. «Что за предосторожности?» — спрашивал он себя. Но стоило ему задуматься, как головная боль усилилась.

— Возьмите похлебку, миледи. Только не обожгитесь. Чтобы она лучше вас согрела, я налила туда капельку виски.

— Спасибо, Берта. Я возьму ее с собой и буду есть, разговаривая с Грейстилом.

Граф тут же направился в гостиную, и Велвет последовала за ним. Когда оба опустились в кресла перед камином, она сказала:

— Грейстил, принцесса Мэри и многие ее дамы слегли с лихорадкой. Но доктор считает, что это оспа.

— О Боже… Вероятно, они подцепили ее на корабле. Если помнишь, принц Генри тоже заразился этой болезнью на судне. — Грейстил поднялся с кресла и стал на колени, чтобы стащить с жены сапоги. — Чарлз, должно быть, места себе не находит от беспокойства.

— Одна придворная дама точно заболела оспой. И похоже, не она одна. Ты долго находился рядом с этими женщинами и, возможно, тоже заразился.

Граф тут же отскочил от жены.

— Но если так, то ты, должно быть, сошла с ума, приехав сюда. Достаточно было прислать записку с посыльным! — Он отошел от нее в противоположный конец комнаты. — Это не говоря уже о том, что опасности подвергается твой ребенок.

— Риск, конечно, есть, но назвать это гарантированной опасностью нельзя. А приехала я сюда для того, чтобы ухаживать за тобой, если ты заболеешь.

— Я тебе этого не позволю. Как только обогреешься, сядешь в свою карету и вернешься в Лондон.

Велвет печально улыбнулась:

— Карета застряла в снегу в начале подъездной дорожки. Мы с Недом выпрягли лошадей и привели в конюшню.

— Значит, ты пробивалась сквозь буран только для того, чтобы увидеть меня?

Это показалось Грейстилу невероятным. То, что Велвет сделала, потребовало от нее редкостного мужества и самоотверженности, возможно, даже любви. Хотя, конечно, он мог и ошибаться.

— Грейстил, как ты себя чувствуешь? У тебя что-нибудь болит? Например, голова?

— Ничего не болит, — соврал он. — Никогда не чувствовал себя лучше.

— Слава Богу! Но на всякий случай тебе надо держаться подальше от мистера Берка и супругов Клегг.

— И от тебя, Велвет, тоже! — Он машинально отбросил со лба волосы. — Кстати, как поживают ездившие со мной гвардейцы? Кто-нибудь из них заболел?

— Если честно, то не знаю. Не стала ждать, чтобы выяснить это. — Велвет тяжело вздохнула. — Я совершенно выбилась из сил и собираюсь отправиться в постель.

— Тогда занимай нашу спальню. Я же воспользуюсь одной из гостевых комнат. Поставь сапоги около камина. Я пригляжу, чтобы они не сгорели.

Велвет поставила свои сапоги у огня.

— Я хочу, чтобы ты спал у себя, Грейстил. Если останешься в гостевой комнате и неожиданно заболеешь, мне будет очень трудно перетаскивать тебя на второй этаж.

— Хорошо, сделаем так, как ты считаешь нужным.

— Спасибо, Грейстил. Спокойной ночи.

— Это мне надо благодарить тебя. То, что ты сделала… Это неслыханно… Уж я-то знаю, сколько для этого требуется мужества.

— Мной двигало не мужество, — ответила Велвет, И, понизив голос до шепота, добавила: — Не мужество, а любовь.

Грейстил не разобрал последнего слова, но он слишком хорошо знал, что бы ему хотелось услышать. «Я люблю тебя всей душой и всем сердцем, Велвет», — думал он.

— Спокойной ночи… Иди и отдыхай, дорогая. Завтра поговорим.

Проводив жену взглядом, Грейстил закрепил между пылающим жерлом камина и сапогами металлическую защитную заслонку, после чего опустился в кресло. «Принцесса Мэри не должна умереть! — думал он. — Чарлзу будет слишком трудно перенести смерть сестры после недавней смерти брата. Судьба не может быть такой жестокой». Однако он прекрасно знал, что судьба часто бывает удивительно жестокой. И сейчас ему более всего хотелось, чтобы Велвет вернулась в Лондон. И еще ему хотелось, чтобы болезнь миновала его, но пульсирующая боль в висках, похоже, свидетельствовала об обратном.

— Надо смотреть правде в глаза, — пробормотал граф, поднимаясь с кресла. — Очень может быть, что я тоже заболел.

Покинув гостиную, Грейстил с трудом поднялся на второй этаж и вошел в спальню. Подбросив несколько поленьев в камин, он медленно разделся и забрался в постель. Голова болела все сильнее.

Открыв глаза, Велвет не сразу сообразила, где находится. Наконец вспомнила, что добралась-таки до Роухемптона и без сил свалилась на кровать в одной из гостевых комнат. Выбравшись из постели, она бросила взгляд в окно. Луна все еще стояла в небе довольно высоко, и, следовательно, утро еще не наступило.

Поеживаясь от холода в своей нижней рубашке, Велвет присела на край постели, чтобы натянуть чулки. Затем надела зеленое бархатное платье. Слава Богу, она доехала до Роухемптона без особых происшествий, получив к тому же возможность убедиться, что Грейстил чувствует себя хорошо. Помолившись за здоровье мужа, она вознесла молитву и за короля Карла, попросив Господа дать ему сил и терпения.