Однако пытать меня пока не собираются.

Командор угадал значение нарисовавшегося на моем лице облегчение, оскалился и закивал.

— Ну что вы, госпожа ведьма, какие зверства! Разве правитель цивилизованного, — он сделал ударение, — государство позволит так поступать с гостями? По крайней мере, с желанными гостями.

— Слушайте, — устало попросила я. — Давайте без намеков, а? Как вы поразительно правильно заметили, я ведьма, а не политик.

Он потер большие ладони, поросшие сверху густыми темными волосами. Меня передернуло.

— Мы уважаем и чтим посланников эльфийского королевства — тем более таких важных персон, как наследник престола, Жрица Стихий и ассистентка Архимага… Но, во имя Радеста, госпожа ведьма, неужели вы не заметили, кто скрывается под личиной одного из ваших спутников?

— Под личиной? — медленно протянула я, надеясь выиграть время. В груди похолодело.

Довольный собой Командор уступил место щуплому магу. Тот по привычке держал голову втянутой в плечи, готовый в любое время спрятаться, сбежать.

— Госпожа ведьма, конечно, не догадалась, что облик одного из эльфов принял злейших враг всех добрых существ — темный эльф… дхаэроу, иначе говоря.

— Минуточку! Вы неправильно поняли…

— Вы хотите сказать, что знали о его присутствии? — маг театрально округлил глаза. — И лорд Олег знал? Неужели эльфийское королевство продалось тьме? Значит ли это, что необходимо вскрыть язву и призвать прочие королевства к войне против нечестивцев?..

Да, они меня заткнули. Чашу весов с жизнью Дартона перевесила другая — целое королевство, которое не выстоит против подобных обвинений.

— Нет, я не знала о присутствии темного эльфа в отряде, — я опустила голову. — Никто не знал. Моя вина, простите.

Они обменялись короткими взглядами. Мне показалось, что я виду их насквозь: мы стали шестеренками в политической игре. Новый правитель Ленти хотел аявить о себе, о своей силе и самостоятельности… а тут подвернулся такой случай — опаснейший дхаэроу проникает в их страну. Командор, в чьем роду были обортни, чуткие к любым проявлениям магии, натравил на Дартона своего мага — и тот распознал его истинную личность под иллюзией.

Дхаэроу в компании из Лом'Элиннона? Еще лучше. Продемонстрировать лояльность, отпустив путников — но лишь после пары дней в темнице где с ними, естественно, будут обращаться вежливо, но строго. Всё хорошо продуманно и очень мило, и я бы даже одобрила дальновидную политику Командора — елси бы только не Дартон!..

— Что с нами будет, Командор? — всхлипнула, изображая покорность судьбе.

— Мы отправили послание к корою Оромилу, и, как только придет подтверждение ваших личностей, вас всех отпустят на свободу. Чистая формальность, в ы понимаете, но мы должы соблюдать…

Dura lex, sed lex(1). Оправдание любой жестокости.

— А что касается дхаэроу?

— Он будет казнен. Завтра на рассвете.

— За что? — рискнула спросить.

— За то, что он — дхаэроу. Завтра на рассвете, — внушительно повторил Командор и сделал знак стражам, чтобы меня увели.

По дороге я пыталась разговорить их, но это было равносильно попыткам разжалобить истуканов с острова Пасхи.

Камера мне осталась одиночная, и даже с какими намеками на удобства: на узкую деревянную кîйку был бошен матрас, а единственное окошко на уровне чуть выше земли законопачено. Дабы не замерзла до казни. "На рассвете".

Судьба врученного мне Дартона так волновала меня, что сначала я даже не заметила, что напротив моей камеры находится ещё какая-то, обитаемая. Заключенный лежал на кушетке, закинув руки за голову, и, кажется, внимательно рассматривал новоприбывшую.

— Эй, — тихонько позвала собрата по есчастью, подходя ближе к прутьям своей клетки. Нас разедялала она, да узкий грязный коридор, но разглядеть узника мешала полутьма подземелья, которую рассеивал только один факел в начале ряда темниц.

— С прибытием, — Олег лениво поднялся с койки и встал напротив меня, облокотившись а решетку. На его запястьях тоже звякнули наручники. — Как тебе номера в гостинице — неплохо, да? Может говорить свободно, охранники давно забили на чувство долга и ушли проигрывать жалование в кости.

— Олег! Как ты? Где отсальные? Тебя допрашивали?

— Не то чтобы… так, пригрозили, посоветовали быть послушным мальчком и подождать пару дней. А что ты так разволновалась? — удивился наследник престола. — Вперовые, что ли?.. Это только нас с тобой, как самых опасных, засадили в клетки. Оливер, Октар и, тем более, Хлоя, наслаждатся кîìфортом в каких-нибудь флигелях. С них, готов спорить, взяли обещание, что они не вздумают "спасать" на с тобой, иначе будет хуже…

— Подожди, — меня несколько успокоила его уверенность в завтрашнем дне — ничуть не напускная. — Когда придет подтверждение нашей благонадежности от короля?

— Послезавтра к полудню, если письмо не задержится.

— Но ведь…

— Что?

— дартона казнят завтра!

Олег помолчал, потом равнодушно пожал плечами.

— Всё равно в письмо о темном эльфе е будет сказано ни слова — отец не знает о нём.

— Алхаст знает.

— Лаэли, — Олег прижал лицо к прутьям, заговори яростно, скаля зубы. — Для всех будет лучше, если темного казнят. Из-за него мы влипли в эту неприятность. Он — зло. Как бы спокойно он себя не вёл, темному эльфу одна дорога — на виселицу. Как ты не понимаешь!..

— Это ты не понимаешь! — я зашипела, до боли стиснув кулаки. — Ты не имеешь права судить Дартона — ты, светлый, которого с рождения считают образцом чести и милосердия. А если бы ты родился монстром, на которого все глядят с ужасом, в лучшем случае — с презрением? Тебе приходилось доказывать всем, наперекор тысячам лет ненависти, что ты тоже достоин уважения?..

— Замолчи! — закричал Олег, и его лицо исказилось. — Ты человек, тебе не понять, что было между моими и его предками…

— Предками, но не между вами! — по подземелью эхом разносились наши голоса. — Боги, ты задрал нос, весь такой благочестивый, и не желаешь взглянуть на тех, кому пðиходится бороться в одиночку, кто хотя бы настолько сìåл, чтоыб вылезти из подземелий, а ты… ты… — я задохнулась, не находя слов.

Олег отпрыгнул от решетки, будто я дала ему пощечину и отошёл в темноту. Я с трудом разжала кулаки.

В дальнем конце коридора послышались шаги. Мы насторожились. Это был тот самыйхудощавый маг, но что-то резало лаз в его облике: прямая осанка уверенного в себе человека, хищный, энергичный шаг…

— быть того не может, — полепетала я, когда "маг", порывшись в связке ключей, отпер камеру. Дартон пðèнял своё обычный облик и подмигнул.

— Хорошо, что вы подали голос, а то я бы за тысячу лет вас не нашёл.

Перед клеткой Олега он не аколебался ни на секунду, а, когда тот вышел, отдал ему один их своих любимых кинжалов.

— Спрячь, на всякий случай. Сейчас делаете самый угрюмый вид и плететесь за мной. Оружие и прочие вещи хранятся в каморке этог слюнтяя, — темный эльф снова одел личину, — поэтому сначала мы отпарвимся туда. Переждем еще сорок минут, потом в замке начнется переполох, и мы под шумок как-нибудь вûтащим остальных и будем делать ноги… Или кто-то хочет остаться?

Олег, стиснув челюсти, покачала головой. Надеюсь, этот урок пойдёт ему на пользу. Всем хороши светлые эльфы, только вот слишком они пðèвыкли к своей "светлости"…

ДАРТОН

С детских лет, с начла занятий магией с Наставником и боевыми искусствами — в коле, его приучии бûть всегда настороже. А уж о том, чтобы довериться светлым эльфам и людям (людям — смешно!), и говорить не стоило. И всё-таки… Пока не было рядом назойливого сероглазого мага, расслабился, позволил себе задуматься, валяясь на травке, прикрыв глаза от яркого солнечного света.

И вдруг — осторожные шаги, мягкие, словно кто-то боится его разбудить, Дартон успел вскочить и, недолго думая, выхватить меч, скрестить его с клинком одного из "проводников", но в тот миг по его телу прошла судорога, заставившая все мышцы сократиться. Амулет Лаэли, поддерживающий иллюзию, рассыпался мелким крошевом, и темный эльф рухнул на землю, как подкошенный.