ЛАЭЛИ

Когда голоса в восьмигранке стихли, я подождала еще немножко и вышла в зал. Никого. Напоследок остановилась перед зеркалом, поправляя прическу. Платье в багряных тонах, шелковое, переливающееся, будто языки пламени — Ринальдо оценит.

Тяжелый вздох.

— И что же ты за кашу из топора заварила? — спросила у своего отражения. — Как теперь расхлебывать?

Попробуй объясни Янушу, что позволила себя поцеловать у башни толкько потому, что пороклятый темный эльф обнимается с Медианой. А потом объясни то же самое Алхасту.

— Ха-ха три раза.

"А ты вообще нчичего не объясняй", — посоветовала сочувствующая Алиса.

— Нет, это не выход.

"Где тогда выход?"

— Если не знаешь, что делать, делай шаг вперед, — наставительным тоном сказала я и сделала глубокий вдох. Однако пора.

Бальный Зал встретил меня цветами, музыкой и блуждающими огоньками. Мавки и русалки скользили между танцующими парами, предлагая прохладительные напитки и мороженое. Я немного успокоилась — может, сегодня мне удасться избежать объяснений. Но, как всегда, нашелся повод для нервотрепки. Высокий голубоглазый повод. Алхаст вырос словно из-под земли. Он стоял, закусив нижнюю губу, морщил лоб.

— Я не понимаю, — наконец сказал он — тихо, но я услышала его даже в шуме бала.

Совесть — не совесть, но какое-то чувство больно вгрызлось в сердце.

Я шагнула вперед, прижалась щекой к груди Алхаста, спрятала руки.

— Прости, — проговорила, зная, что он меня услышит. — Поверь, я никогда не хотела причинить тебе боль.

Сейчас он спросит — "а что тогда это было, днем?", и мне придется вилять хвостом и лгать, изворчиваясь в писках выхода… Но Ахаст был куда умнее — и добрее — меня. Он вздохнул, обнял меня и провел рукой по волосам, приподнял моё лицо. Когда я осмелилась посмотреть на эльфа, он улыбался, хотя и слабо.

— Ты меня с ума сведешь.

Не нашла ничего лучше, как кивнуть и поцеловать его в губы.

— Мир? Мы с Янушем — только друзья.

— Мир, — согласился Алхаст и увел меня в вальсирующую толпу. Первый танец — его. Да и все танцы его… кроме одного-единственного.

Иногда музыка стихала, пары расступались, давая место студентам. Кто хотел, тот демонстировал небольшие "домашние заготовки" — магия ли, красочные поединки иллюзий или умопомрачительные танцы. И вот, встретив взгля Дара, я выступила вперед. Мы вышли на свободное пространство, ловя на себе взглядаы студентов и преподоа, ожидающих от нашей команды чего-то особенного. Надеюсь, они не будут разочарованы.

Заиграла музыка — легкие шаги в темпе вальса, почти невесомые. Спадает иллюзия, наложенная на наши наряды — и вот я танцую в белоснежном платье, а дроу — в белой рубашке. Гаснет свет, в полумраке с потолка падает теплый снег.

Это магический танец — помесь чар и четко отмеренных движений. Раньше был известен только один такой — Танец Лепестков, вершина мастерства чародеев и танцоров. Танец, в котором партнеры должны абсолютно доверять друг другу…

Наа музыка — другая. Движения похожи на вальс: строгие и нежные, расстояние между двумя телами, которое невозможно преодолеть. По краней мере, для постороннего взгляда… Четкие правила, отмеренные шаги. Кружение, взгляды устремлены в сторону. И этот холод — снег и белые одежды подобраны не сулчайно.

Once upon in december… Дар, а ты знаешь, почему я выбрала именно эту песню? Помнишь, когда мы "отмечали" мой Новый Год?

"Помню", — сказали золотые теплые глаза.

Вокруг нас все замерли, затаили дыхание… музыка стихла, я застыла, чуть дрожа, в руках Дара. Но это был еще не конец.

ДАРМ'РИСС

Холодная нежность, чувство на кончиках пальцев — зимний ветер, покалывание электричества. Души так близко, что тела кажутся бесполезными и раздражающими. Но никто и не видит этого, кроме двоих танцующих.

Прерывистый вздох — как единый, хотя издали его сотни магов. Я и забыл, что мы не одни… да и какое это имеет значение? Последний месяц, сбиваясь в поисках нужных созвуичй, отчаянно мы создавали этот танец не для них, а для себя. Раз уж не решаемся сказать всё словами.

Короткая передышка — в кольце рук Лаэли прикрыла глаза, откинулась назад. Ладонь скользнула по плечу девушку, будто продолжая танец, но на самом деле — снимая ещё один слой иллюзии с наших одежд. В это время Лаэли занялась музыкой и… назовем это — декорации.

То что вы видели, вы все, — это ложь. Внешняя сторона, такая спокойная… За эту часть отвечала Лаэли. Вторая принадлежала мне, но девушка согласилась сразу же. Вместо тающего снега вспыхнуло кольцо огня — достаточно низкого, чтобы не загораживать нас от остальных. Музыка — громкая, дикая, омывающая, как волны горячей соленой крови. Замысловатая прическа Лаэли распалась, водопад мерцающего нежного пламени рассыпался по плечам, по спине. В глазах — отблески огня. Не того, что снаружи, нет.

Я стиснул рукояти Раоков — они пришли по первому зову, как и задумывалось. Моя напарница тоже держала скимитары. Пусть она и не слишком хороша с ними, но ведь это только танец, хоть и с оружием…

Только ли?

Шаги по кругу, смерить друг друга взглядами — уже почти ненавидящими.

В первый раз скрестились клинки, на пробу. Лязг металал заглушает музыка. Нарастает темп — удары выходят из-под контроля. В таком танце, где магия и чувства сплетены в один клубок, нельзя заранее просчитать движения — надо только положиться на судьбу — или случай.

Мерцание кликнов слилось в мелодию, музыка накатывала цунами — как и чувство, ярче любого огня пылающее в груди. Шаги, перекаты, обманные удары. В этом — всё, что было между нами за год.

Всё, что ты должна знать, Лаэли. Злость, ядовитая ревность, ненависть — та, которую уже не отличить от любви. Просто потому, что между нами клинки. Клинки твоих страхов и моих жестоких слов. Чертовых правил, непонятных игр богов, цепи случайнойстей…

"Ненавижу!" — лязг металла.

Она поддается. Мы смешали танец и бой, отвели время для просто-красивых движений, которым не место в настоящем поединке. Всё же это только танец…

Мы замерли, едва дыша: один из её скимитаров у моего горла, один из моих клнков прижат к обнаженному животу девушки. Стоит лишь чтуь надавить…

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем погасли костры и зал взорвался апплолисментами. Девушка, не глядя на меня, отвела клинок, развернулась и убежала куда-то, схватив плащ из рук Сессен.

Я, едва ли понмая, на каком свете нахожусь, шатаясь как в бреду, пожал чью-то руку и начал проталкиваться к выходу. Кажется, я сказал слишком много… Хоть не произнес и не слова.

— Вы такие разные, — шепнул чей-то голос, когда я стоял на лестнице Главного Корпуса, вдыхая ночь подной грудью. Инелен, полупрозрачная в свете двух лун, словно фантом из сна.

— Прости?

— Ты и Лаэли, — она соскользнула с перил, положила тонкую ладонь на плечо. Эльфийка смотерла прямо перед собой и в это момент, как никогда, напоминала своего старшего брата — проницательно мага, понимающего чужие души больше, чем хотелось бы окружающим. — Мне кажется, ваш танец невозможно повторить.

— Почему? — спросил, хотя и сам знал ответ.

— _Слишком_ разные. Даже не огонь и лёд — параллельныне прямые, которые никогда не пересекутся.

— Я не хочу пересекатся, — прошептал самому себе. — Я хочу просто быть рядом.

Она пожала плечами, потом развернулась в сторону Главного Здания, посмотрела через плечо.

— Алхаст не понял, — бросила почти равнодушно. — Точнее, не захотел понять. Может, оно и к лучшему.

Я кивнул и закрыл глаза. Что ж, теперь я знаю, чего я хочу. А чего хочешь ты, Лаэли?

(1) Зеленоглазое чудовище — со времен Шекспира, эпитет ревности.

ЛАЭЛИ

Э-эх, разгуляйся, душа магическая! Сейчас пойдем в присядку по пригорочкам, левитируя и медитируя… даже старшекурсники старались держаться подальше от бывших первачков с шалыми глазами. Ребята, пережить первый курс в МУМИ — значит, вам у же есть о чем рассказать внукам.