— Сыно-о-ок, — услышали они женский голос, полный осуждения, обиды и облегчения.
В дверном проеме стояла красивая женщина с серьезными печальными глазами.
— Вот, явилась твоя кровиночка, — хмыкнул герцог, обращаясь к жене. — Сыночка твоя, золотко, рыбонька и как там его еще… И года не прошло.
Ральдерик тем временем уже успел обняться с матерью. Он немного успокоился: судя по поведению родителей, ничего катастрофического в герцогстве не происходило, а одному дедку просто пора было лечить старческий маразм.
— Где ты был? — поинтересовалась герцогиня, капризно надувая губы и хмуря брови.
— Ой, много где…
— Лоботряс, — видимо, правитель Заренги был знатным занудой. — Веселился небось. Развлекался. Прическу вон модную сделал… Не жизнь, а сплошной праздник у тебя. Никаких обязанностей, никакой ответственности… Вот послать бы тебя на годик-другой в армию полком каким-нибудь покомандовать, может быть, и набрался бы ума…
— Э-э-э… Вы не правы! — рискнула подать голос Филара.
Правящая чета с любопытством посмотрела на застенчиво переминавшихся с ноги на ногу гостей.
— Так. Это у нас кто? — отец мотнул головой в сторону трех смущенных фигур.
— Прошу прощения, — наконец-то спохватился Ральдерик, — Папа, мама, познакомьтесь. Это мои друзья.
— Да? — удивленно изогнул бровь старший герцог, — А что стряслось с теми расфуфыренными хлыщами, которые раньше слыли за твоих ближайших товарищей? У которых вместо мозгов было… Сказал бы я, да тут дамы…
Ральдерик сердито глянул на отца, но ничего не ответил. Последовало представление друзей.
— А это мои родители: лорд Гилберт и леди Хильда Яэвор лам Гендевские.
— И в чем же я не прав? — обратился к смущенной Филаре лорд Гилберт после того, как все «Очень приятно» были сказаны.
— Ральдерик не лоботряс, — неуверенно начала та, стараясь не встречаться взглядом с отцом и сыном. — Он нас защищал… И много сражался. И ночами не спал, когда караулил. И он не развлекался. Почти совсем. Скорее наоборот. Ну и вообще… В общем вот… Да.
Девушка окончательно смутилась и замолкла. Правитель перевел заинтересованный взгляд на объект разговора, тоже чувствовавший себя несколько неловко. Леди Хильда, немного подумав, сказала:
— Что ж. Вы, наверное, устали. Пойдемте, покажу вам ваши комнаты. Если хотите, я распоряжусь, и вам подадут ужин…
Женщина на удивление мягко, но решительно вытолкала друзей сына из помещения и плотно закрыла за собой дверь.
— Сражался, значит?.. — лорд Гилберт хмыкнул: было видно, что он доволен. — Кто бы мог подумать… Мой непутевый сынок, похоже, не так уж и безнадежен…
Ральдерик молча вернулся к своему стулу и сел, пристально глядя отцу в лицо.
— Ты, кажется, что-то хотел знать, — припомнил правитель, не менее внимательно изучая свою буханку.
— Мне сказали, что в Гендеве идет война, — начал юноша, наблюдая за его реакцией. — Это правда?
— Ага, — равнодушно пожал плечами тот. — Идет. И именно поэтому ты вернулся?
— Я слышал, что король воюет с герцогом, — Ральдерик начинал злиться, что из родственника все приходилось тянуть чуть ли не клещами.
— И ты, естественно, подумал на меня! — неожиданно возмутился правитель Заренги. — Конечно же! Кроме меня, ведь некому с королем воевать! Довожу до твоего сведения, что помимо меня есть еще четыре герцога! Даже если вычеркнуть Велийского, их все равно остается трое. Но ты почему-то сразу подумал на меня! Как будто у тебя отец какой-то агрессор или вконец свихнувшийся вояка… Или у тебя были причины так решить? — герцог прищурился и с интересом взглянул на сына.
Тот предпочел сделать вид, что последней фразы не было.
— Это Дерлеб, — продолжил лорд Гилберт, поняв, что юноша никак не собирался комментировать его предыдущий монолог. — Да-да. Рохля Дерлеб. Нерешительный, трусливый и послушный герцог Увеба, который всю жизнь не занимался ничем опасней игры в шашки. Я тоже был удивлен. Все были удивлены. Особенно этот мальчишка, что теперь за короля…
— Так что случилось-то?
— Да, — герцог неопределенно махнул рукой. — Он сам виноват. Как получил власть, так решил, что теперь может все. Не прошло и месяца с тех пор, как он надел корону почившего папаши (да будет земля ему пухом), как решил укреплять свою власть. Дурак. Молод он еще и неопытен. Кто ж с первых дней правления ссорится с собственной знатью? Только он. Попытался заставить герцогов платить в казну чуть ли не в два раза больше. Ему вежливо отказали. Тогда он пригрозил. Не понимаю, чем наш новый король руководствовался… Армия у Велии маленькая, я б даже сказал, карликовая. Положим, Увеб бы он задавил… А остальные провинции? Он ведь никогда не был дураком, этот Фрегонд… Потом решил разбираться со всеми по отдельности. К нам присылал гонца. «Не соблаговолите ли вы, любезный герцог, помня о вековой дружбе, родстве и присяге… Бла-бла-бла… Следующие пункты…» Я ответил: «Не соблаговолю», — и он уехал. А что он еще мог сделать? А ничего! И Фрегонд может сколько угодно слать письма, депеши, гонцов… Пусть хоть сам приезжает! Ничего это не изменит. Кишка у него пока тонка. И все это прекрасно понимают. А Дерлеб вдруг взял и объявил ему войну. Я всегда говорил, что шашки его до добра не доведут…
Лорд Гилберт о чем-то задумался, сосредоточенно пережевывая свой хлеб. Затем махнул почти доеденным караваем и продолжил рассказ.
— Пранди его поддержала. Так что Велийская армия скоро окажется в незавидном положении. В Дофалии тоже пошли разговоры и антикоролевские настроения.
— А мы?
— А что мы? А мы думаем. Тут ведь какое дело… Если король каким-то невозможным образом все-таки победит, то Фрегонд сделает все, что захочет. И двойными налогами мы здесь не отделаемся. Это плохо. Но, с другой стороны, если он проиграет, то все может быть еще хуже. Пранди захочет отделиться. Этот тупица Джером давно мечтает о независимости. Следом отойдет Дофалия. Гендева развалится, и герцоги передерутся друг с другом. Саварах этим не преминет воспользоваться. Может быть, Джером или Кустор этого не понимают, но я-то предполагаю, во что это выльется… Хорошо было б остаться в стороне от войны и наблюдать за происходящим в качестве зрителей, надеясь на везение, благоразумие обеих сторон и счастливое стечение обстоятельств. Но это невозможно хотя бы потому, что в случае, если Дофалия решит вступить в войну, ее войска пойдут по нашей территории. Если мы их пропустим, то станем врагами короля, если нет — на нас ополчатся три оставшиеся провинции. Впрочем, есть надежда, что эти эпизодические столкновения, идущие на границе Велии с Увебом, заглохнут и ни во что не выльются. Все-таки ни тот, ни другой воевать не хотят. Один не умеет, другому почти нечем. Идеи? Вопросы? Предложения?
Тем временем леди Хильда бодро шагала по замку, увлекая за собой уставших, голодных и чувствующих себя неудобно путников.
— А вот здесь у нас галерея, — говорила она на ходу, указывая куда-то пальцем. — Завтра, если хотите, я вам ее могу показать. Или не завтра, а как-нибудь потом… Филара, у вас сумка шевелится. Ой, котенок! Какой миленький! Вы ведь мне расскажете, что было с моим сыном все это время? А то я знаю, из него и слова не вытянуть… К тому же он сейчас занят с отцом. Вы бы знали, как Гилберт о нем волновался! Буквально места себе не находил! Так что пусть вас не обманывает его манера держать себя. Боюсь, он так и не научился выражать свои чувства…
Друзья шли следом, изредка вставляя какие-то вежливые реплики или междометия. Герцогиня оказалась женщиной весьма общительной. По пути она рассказывала о детстве сына, о помещениях, которые они в тот момент миновали, о внешней политике Гендевы и обо всем, что приходило ей в голову. Первое впечатление о леди Хильде, как о серьезной и хладнокровной даме дало глубокую трещину.
А Ральдерик с отцом в это время пристально изучали карту страны, измеряли расстояние между какими-то точками и рассуждали о расстановке и численности сил противников.
