Рис. 40. Лагерь экспедиции.

Восхождение началось с ледника Федченко, расположенного близ пика Сталина. Этот ледник был особенно труден, благодаря огромным ледяным «серакам» (конусовидным пикам льда) и нагромождениям крупных каменных глыб в моренах. Ледниковые морены представляют собою беспорядочную кучу камней, снесенных с горных вершин и окаймляющих ледник. Три дня шли по сплошным моренам. Ночевали на высоте 3 000 м, пока не достигли подножия пика Орджоникидзе. Здесь был разбит основной лагерь, откуда велся штурм пика Сталина.

Чтобы добраться до него, экспедиции предстояло пересечь ледник Сталина, представляющий собой целое море ледяных пирамид. Лучшие альпинисты Союза — Аболаков, Гущин, Гетье — подготовляли дорогу. Они установили на высоте 5 900 м промежуточный лагерь. Носильщики, несмотря на то, что они были местные жители, поголовно заболели горной болезнью.

Особенно красочно рассказал о восхождении т. М. Д. Ромм, бывший и экспедитором, и фотографом экспедиции, и одним из самых деятельных ее альпинистов.

30 августа началось восхождение. Целью его было не только достигнуть вершины, но и поставить на ней радиостанцию. Попытка нести станцию показала, что ее не удастся поднять на вершину. Поэтому, найдя неподалеку от лагеря участок твердого фирна, Горбунов и Аболаков установили на нем радиостанцию.

Рис. 41. Идут Аболаков и Горбунов.

На следующий день туман сгустился, надо было пережидать в палатках. Рискуя заблудиться, Горбунов пошел проверить работу радиостанции. Она не работала. Он принес ее в лагерь, на 20-градусном морозе разобрал по частям, нашел неисправности и вновь собрал.

Ночью тяжело заболел Гетье. Сердце не выдержало страшного напряжения при попытке нести станцию к вершине. Гетье неподвижно лежал в палатке с почти беспрерывной сердечной рвотой. Он не мог принимать ни пищи, ни питья.

В эту ночь температура упала до 45 градусов мороза.

В следующую ночь разразился страшный шторм. Ветер гнал тучи снега по фирновым полям. Снег ложился на палатки. В палатке, где спали Гетье и Горбунов, от тяжести снега сломались стойки, и утром альпинисты проснулись, погребенные под белыми пластами. Аболаков укрепил свою палатку ледорубом и рюкзаком. Утром ему удалось вылезть наружу и крышкой от походной кухни откопать своих товарищей. Гетье попрежнему был тяжело болен. Аболаков и Горбунов опасались рокового исхода.

2 сентября шторм продолжался. 3-го установилась, наконец, хорошая погода. Надо было возможно скорее спускаться вниз. Из продуктов оставалась одна банка рыбных консервов и одна плитка шоколада. В случае, если бы вновь наступил туман, гибель группы от истощения была бы неизбежной. Но Горбунов решил иначе. Он считал необходимым во что бы то ни стало выполнить задание, возложенное правительством на экспедицию, и подняться на вершину. Он отлично отдавал себе отчет в риске, с которым было сопряжено дальнейшее восхождение. Но не этот риск останавливал его. Его останавливала необходимость покинуть тяжело больного Гетье, одного на целый день. Однако, сам Гетье просил не отменять восхождения из-за его болезни. Этот человек, уже третьи сутки боровшийся в ледяной пустыне со смертью, согласился еще на один день отсрочить спуск в нижние лагеря, где его ждала помощь врача.

В 10 часов утра Аболаков и Горбунов, надев обледеневшие штурмовые костюмы, отправились на последний штурм. Огромные фирновые поля лежали перед ними, поднимаясь крутыми перекатами к вершине. Местами фирн был обточен ветром в правильные геометрические фигуры. На срезах можно было ясно различать годичные слои.

Эти фирновые поля, так же как и ледники, могли таить в себе опасные скрытые трещины. Поэтому Аболаков и Горбунов шли связанными друг с другом. И, действительно, вскоре они подошли к глубокой трещине, через которую нашли переход по ледяному мостику. Дальше начинался крутой фирновый подъем. Неверный шаг грозил падением в трещину.

Две маленькие фигуры альпинистов потонули в безграничной белой пустыне. Солнце уже перешло зенит, а вершина, казавшаяся такой близкой, все еще не была достигнута. Путь понемногу становился четче. Трещин больше не было, но давала себя чувствовать огромная высота. Аболаков и Горбунов развязались. Аболаков, боясь, что до вечера не успеет достигнуть вершины, пошел вперед.

Когда он опередил Горбунова на сто метров, последний увидел рядом с Аболаковым самого себя. Горбунов протирал очки, но галюцинация, вызванная действием высоты на человеческий организм, не исчезала..

Затем Горбунову пришло в голову, что они не успеют добраться до вершины.

— Остановитесь, — закричал он Аболакову, — надо вырыть в снегу пещеру и переночевать!

И эта мысль была порождена действием высоты. Ночевать без спальных мешков в снегу на высоте 7 000 м значило через 10 минут заснуть навсегда.

Не слушая Горбунова, Аболаков продолжал итти вперед. Вершина приближалась. Он достиг пологой ложбины у подножья вершинного гребня и приступил к последнему подъему. Не рассчитав своих сил, он пошел слишком быстро и в нескольких десятках метров от вершины упал в снег. Отлежавшись немного, он поднялся и на четвереньках преодолел последние метры пути.

Аболаков стоял на вершине пика Сталина. Безграничная панорама горного мира раскрывалась перед ним. Тысячи горных хребтов уходили за границы Китая, Афганистана и Индии. Широкими белыми лентами, расчерченными темными полосами морен, извивались внизу огромные ледники Федченко и Турамус. Белоснежная шапка пика Евгении Корженевской, соединенного с пиком Сталина общими фирновыми полями, была ближе всех других гор. Небо казалось темнофиолетовым. Где-то внизу садилось солнце. С востока набегали легкие облака, и фигура Аболакова, освещенная снизу солнечными лучами, бросила на них гигантскую тень. Аболаков поднял руку, его двойник в облаках сделал то же движение.

Аболаков вынул походный альбом и сделал наброски окружающих горных хребтов, вершин и ледников. Оказалось, что пик Евгении Корженевской расположен ближе к пику Сталина, чем это было нанесено на картах. На северном склоне вершины Аболаков нашел выходы скал. Он сложил из камней небольшой тур и вложил в него в консервной банке записку с кратким сообщением о восхождении. Затем, пробыв на вершине около 45 минут, он пошел обратно. Спускаясь вниз, он встретил Горбунова, продолжавшего подъем. Поднявшись на вершинный гребень и не дойдя нескольких десятков метров до вершины, Горбунов заснял панораму и повернул обратно.

Была уже ночь, когда альпинисты вернулись в лагерь. Гетье, опасавшийся, что они заблудились или замерзли, услышал шуршание снега и голос Горбунова: «Вершина взята, ноги целы». Горбунов боялся отморозить ноги, уже немного подмороженные при прошлогодней разведке пути на вершину. Однако, когда он снял шекельтоны, оказалось, что пальцы ног побелели и потеряли чувствительность. Растирание снегом не помогло. Через полтора месяца Горбунову в Ташкенте ампутировали три пальца на левой ноге и два на правой.

Конференция громовыми аплодисментами приветствовала отважного начальника экспедиции, который, несмотря на перенесенную операцию и продолжавшиеся тяжкие боли в ногах, не только присутствовал на конференции, но и сам делал доклад.

От Сталинабада довольно хорошая дорога идет по правому берегу реки Варзоб, где километрах в 30 расположен образцовый совхоз.

Находки свинцового блеска по р. Варзоб заставили геологов Таджико-Памирской экспедиции провести ряд поисков и разведок в бассейне этой реки. Наиболее интересное месторождение свинцового блеска было найдено на левом берету реки Такоб, в 6—7 км от кишлака Пугус.

Рис. 42. Постройка плота из торсунов.