Звездная сила бросила жреца на древесный ствол. Удивлено глядя на свой обугленный живот, коротышка сполз на землю. Голова его беспомощно упала на грудь.

— Бежим, — Эстрил поднял с земли нож.

Я с сожалением огляделась на становище туземцев, охваченное паникой. Несчастные, давшие нам приют, теперь расплачивались за это: загорелся еще один шалаш, еще с утра заботливо подновленный хозяйкой. И в этот миг огромный колпак, горящий мертвенным белым светом, опустился прямо на нас. Мы забились в нем, как звери в ловушке, но невидимые стены были непроницаемы. А потом я почувствовала удушье, в глазах у меня потемнело, и я потеряла сознание.

Хмурый пасмурный день посмотрел в узкое стрельчатое окно комнаты. Я лежала на широкой постели, устланной дорогим шелковым бельем, под невесомым, но теплым атласным одеялом. Прямо надо мной под сводчатым потолком висел фонарь в кованом бронзовом абажуре. Я села, прислоняясь к подушке, и огляделась. Рядом с постелью на спинке резного кресла висело чужое платье — туника из тонкой светло-серой шерсти с подолом, затканным серебром. Решив, что это предназначено для меня, я оделась и тут же бросилась к двери. Увы! Она была заперта — я снова оказалась в плену. Оставалось только надеяться, что здесь ко мне отнесутся милостивее, чем у дикарей ва-у-фа.

Из открытого окна я видела вдали пики гор, окутанные туманом. Внизу тянулась гладкая стена, не позволяющая думать о побеге. Наверху я увидела шпиль, венчающий башню, на котором развевалось белоснежное знамя.

Кто бы ни был хозяин замка, он позаботился о моем удобстве. В углу комнаты я увидела тройное зеркало, у которого я нашла все необходимое, чтобы привести себя в порядок: дорогие гребни, флаконы с душистой водой для умывания и даже баночки с краской для лица, которой я никогда не пользовалась. Туника была мне впору. Перехваченная на плечах серебряными пряжками в форме листьев, она красивыми складками собиралась на груди и ниспадала волнами при каждом движении.

Не успела я причесаться, как из замочной скважины заструилось странное белое свечение. Дверь открылась, и на пороге показался усатый толстый мужчина в кольчуге поверх серой туники, короткой, едва прикрывающей колени, из-под которой виднелись облегающие кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги, отделанные мехом. Он молча поставил на постель поднос и удалился. Замок снова вспыхнул белым огнем.

Мне предназначалась тарелка с ломтиками вкусного козьего сыра и холодного мяса под белым соусом с пряностями, кружка горячего травяного настоя и хрустальная розетка с прозрачным янтарным медом. Последней моей трапезой были несколько стеблей сахарного тростника, поэтому я, долго не размышляя, набросилась на еду.

Пока я ела, воспоминания о произошедшем стали выстраиваться в моей голове. Итак, сила Келлион вернулась ко мне. А значит, какой бы мощью не обладали мои тюремщики, мне есть что им противопоставить. Я найду Эстрила — я была убеждена, что он жив, — и мы отыщем способ связаться с Сенатом, пророчество исполнится, и все будут счастливы.

Отставив в сторону опустевший поднос, я зажгла на ладони маленький огонек. Дунула на него, и пламя послушно взметнулось под потолок. Как приятно снова почувствовать себя сестрой Звезды! Я вытянула обе руки по направлению к двери и услышала, как под напором голубого огня жалобно звякнул засов. Дверь распахнулась. Все еще окруженная голубым ореолом, я выбежала на порог. Свобода!

— Не спеши покидать замок, королева Риррел, — раздался низкий голос. Передо мной стоял высокий, широкоплечий, седоволосый человек. Длинная, до пят, туника еще больше увеличивала его рост. В руках он держал угрожающе поблескивающую обнаженную саблю. Разве сила Келлион уступит этой неведомой силе? Я готова была уже ударить его голубым огнем, рвущимся из моих рук, но незнакомец предупреждающе поднял руку:

— Не спеши, Шайса, — тебя, кажется, так зовут? Я знаю, что у тебя достанет силы, чтобы уничтожить и меня, и весь этот замок. Я знаю и то, что ты в любое время можешь покинуть это место. Именно поэтому тебе незачем спешить. Смотри: я отдаю свое оружие, — он, действительно, передал саблю в руки незаметно появившегося за его спиной темноволосого молодого мужчины. — Могу я теперь войти, чтобы мы поговорили спокойно?

— Скажи сначала, где мой друг, — холодно ответила я.

— Успокойся, Эстрилу ничего не грозит. Скорее напротив, — усмехнулся седоволосый. — А ты очень красива — еще красивее, чем описано в пророчестве. Теперь я понимаю, почему Эстрил заколебался.

— Так ты — Ортег? — догадалась я. — Предводитель заговорщиков? Что тебе нужно? Зачем ты мешаешь благому делу? Когда возродится Риррел, все будут счастливы — и ты в том числе. Сенат вашей страны принял мудрое решение.

Ортег прошел мимо меня в комнату и встал у окна, заслоняя собою свет. Он смотрел на меня внимательно и почему-то сочувственно.

— Сенат преследует свою выгоду, девочка моя, — сказал он. — Как все мы, как твой друг Эстрил.

— Не смей наговаривать на Эстрила, — возвысила я голос. — Я все равно тебе не поверю.

— А в Эстриле я сомневался напрасно, — удовлетворенно произнес Ортег. — Ведь он тебе так ничего и не сказал, верно?

— О чем ты?

Мужчина притворно покачал головой.

— Да, нехорошо так играть чувствами молоденьких девушек. Значит, ты так и не слышала о второй части пророчества?

— Какой второй части? — я по-прежнему ничего не понимала.

— «И родится смертная женщина, — медленно начал маг, — и возродится, и усилится в ней сила Звезд…»

— Я знаю, — перебила я его: — «И взойдет она на алтарь Колон. Она позовет, и Звезды вернутся…»

— Так кончается первая часть. А вот вторая: «Она умрет, и Звезды уйдут навсегда. И покинут мир чудеса. И каждый будет предоставлен своим силам». Вот чего не сказал тебе твой возлюбленный: ты нужна мне, чтобы избавить мир от Звездной силы. Эстрил должен был доставить тебя к алтарю Колон, где тебя ждет смерть. Печально, но это предопределено судьбой.

Я едва сдерживала гнев, так что пришлось убрать руки за спину: пальцы так и искрились голубым огнем. Мне безумно хотелось ударить этого самодовольного мага голубой молнией. Но что-то в его поведении удерживало меня. На чем основана его уверенность? Я хотела сказать, что Эстрил изо всех сил старался, чтобы я не попала в руки Ортега, но промолчала. Вдруг это могло повредить моему возлюбленному? Хотя меня очень задело то, что Эстрил вел меня вслепую, рискуя моей жизнью. Пусть сама я считала, что ради возрождения Риррел оправдан любой риск, но это был мой, свободный выбор. И никто не имел права принимать такое решение за меня — тем более человек, которому я безоглядно отдала всю себя. Конечно, у Эстрила было достаточно времени, чтобы рассказать мне правду. Он просто обязан был сделать это! Пусть он боялся моего гнева — это его не извиняет. Мои сомнения быстро перерастали в возмущение. Ортег словно услышал это и подлил масла в огонь:

— А знаешь, почему он так поступил? Я посулил ему награду — более весомую, чем Сенат. И он получил ее: Эстрил теперь маг Огня, один из нас. Он просто продал тебя, Шайса. Ты мне по-прежнему не веришь? Посмотри в окно.

С замирающим сердцем я выглянула во двор. Там конюх привязывал к коновязи низкорослую светло-серую лошадь с длинной, тщательно расчесанной гривой и хвостом. Всадник, только что оставивший седло, шел к замку. Рыжеватые волосы падали на плащ из искристого черного меха. Обознаться я не могла: это был Эстрил.

— Я посылал его в горы, проверить дорогу к алтарю, — вкрадчиво шепнул мне Ортег. — Как ты думаешь, был бы твой друг на свободе, если бы я не доверял ему полностью? Ты должна радоваться за него: он получил то, о чем всегда мечтал, — небывалое могущество. А это стоит женской любви.

Я слышала эти слова, но не понимала их смысла и продолжала смотреть, как Эстрил уверенно входит в замок, а стражники на входе берут на караул. Слезы застилали мне глаза. Ничто в его облике не говорило о том, что недавно он отдал любимую женщину на смерть. Я не испытывала ни боли, ни сожалений — чувства оставили меня. Я хотела лишь одного: чтобы Ортег ушел и перестал меня мучить. Но он не уходил.