— Это приказ?

— Будет приказ, если не появитесь. Так поможете или нет?

— Если б я знал, где он, то вас бы и не спрашивал.

— Его связи — могли бы поделиться информацией. Есть же кто-то, с кем он должен увидеться. Может, вы и есть наша передышка, — повторил он и покачал головой. — Боже, никогда не угадаешь, верно?

— Столько воды утекло. Его друзей я не знаю — это все, что я могу сказать на данный момент. Я даже не знал, что он был нацистом.

— И что? Все были нацистами. — Шеффер снова окинул Джейка подозрительным взглядом. — Вы один из этих?

— Из каких?

— Из тех, кто все еще воюет, ищет нацистов. Не занимайте мое время этим. Мне плевать, даже если он был лучшим другом Гитлера. Нам только нужно знать, что у него вот тут, — сказал он, приложив палец к виску.

Отголоски другого разговора, во время ужина, за столом.

— Еще один вопрос, — сказал Джейк. — В первый раз, когда я встретился с вами, вы приехали за Бреймером. Гельферштрассе, 16 июля. Вспомнили? Куда вы тогда поехали?

Шеффер снова пристально посмотрел на него, плотно сжал губы.

— Не помню.

— В ту ночь был убит Талли. Я вижу, это имя вам знакомо.

— Имя мне знакомо, — медленно произнес Шеффер. — ДОБ в Крансберге. И что?

— А то, что он убит.

— Слышал. Тем лучше, если хотите знать мое мнение.

— И вы не хотите узнать, кто это сделал?

— Зачем? Дать ему медаль? Он просто избавил других от необходимости сделать это. Дерьмовый был парень.

— Но ведь это он увез Эмиля Брандта из Крансберга. И вас это не интересует.

— Талли? — спросила Лиз. — Тот, которого мы нашли?

Джейк взглянул на нее, удивившись, что вмешалась, затем на Шеффера. Потрясающий момент — он вдруг понял, что Шеффер мог завести с ней шашни лишь ради того, чтобы выведать, что ей известно. Кто тут кто?

— Верно, — сказал он и повернулся к Шефферу. — Но вас это не интересует. И вы не помните, куда отвезли Бреймера.

— Не знаю, к чему вы клоните, но спросите где-нибудь в другом месте. Пока я вам не врезал.

— Все, хватит, — сказала Лиз. — Приберегите силы для ринга. Я приехала сюда за камерой, а не смотреть, как вы разбираетесь друг с другом. Пацаны. — Она сверкнула глазами на Джейка. — Воспользуйся случаем. Улыбнись мне — я хочу доснять эту пленку — и уедешь как хороший мальчик. Это и к тебе относится, — сказала она Шефферу.

Удивительно, но тот подчинился, развернувшись лицом к камере вместе с Джейком.

— В два часа. Не забудьте, — сказал он уголком рта.

— Успокоились, — сказала Лиз, слегка присев, чтобы взять кадр. — А теперь улыбнулись.

Когда она нагнулась, на площади раздался сухой треск выстрела, затем визг. Джейк оглянулся через плечо. Мимо обелиска бежал русский солдат, увертываясь от людей, которые шарахались от него в сторону, как напуганные гуси. Еще один выстрел — справа, со стороны группы русских у припаркованного «хорха». Держат оружие наизготовку. Но за долю секунды Джейк успел увидеть, что оружие было нацелено не в сторону обелиска, а гораздо дальше, в спину Лиз.

— Ложись! — крикнул он, но она лишь удивленно вздернула голову. Пуля попала ей в шею. На мгновение все замерло. Затем опять раздался выстрел, резкий свист. Шеффер пошатнулся назад, сраженный, и, согнувшись, рухнул наземь. Прежде чем Джейк мог среагировать, он почувствовал, как на него всем телом наваливается Лиз, опрокидывает его на спину, он тоже начинает падать и, упав, ударяется головой о колонну. На площади поднялся крик, послышался топот ног по булыжнику. От колонны отрикошетила еще одна пуля. Он попытался вздохнуть под навалившимся на него телом Лиз, но рот его оказался забит — из ее горла прямо в него хлестала кровь. Еще выстрелы. Рынок взорвался стрельбой, которую, казалось, вели наобум, не целясь. Люди бросались ниц на булыжную мостовую, лишь бы не попасть под перекрестный огонь.

Джейк в панике попытался спихнуть с себя Лиз, толкнув ее в бедро. В лицо ему ударил очередной фонтан крови. Извиваясь, он выбрался из-под нее, потянулся и вытащил у Шеффера из кобуры пистолет. Хватая ртом воздух, отполз за колонну. Русские у «хорха» все еще вели огонь, паля теперь во все стороны. Солдаты на площади отстреливались. Джейк прицелился, пытаясь успокоить дрожавшую руку, выстрелил, но все же промахнулся, попав в фару автомобиля. Другая, шальная, пуля уложила одного из русских. Тот, ударившись всем телом об автомобиль, упал.

А потом, прежде чем Джейк сумел сделать еще один выстрел, все внезапно кончилось. Уцелевшие русские быстренько, как крысы, сгрудились за «хорхом» и исчезли, бросив тело убитого на опустевшей площади рядом с обелиском. Все затихло. Джейк услышал рядом с собой хрип. Затем кто-то крикнул по-немецки рядом с Николайкирхе. Он подполз к Лиз, чувствуя, что его рубашка вся в крови. Глаза ее все еще были широко открыты от ужаса, но двигались. Кровь перестала хлестать и стекала небольшим ручейком, образуя лужу у головы. Прижав руку к шее, он попытался ее остановить, но ручеек пробивался сквозь пальцы, пачкая их.

— Не умирай, — прошептал он. — Сейчас вызовем помощь.

Но кого? Шеффер слегка шевельнулся и застонал. На площади никого не было.

— Не умирай, — снова сказал он, и осекся. Ее глаза смотрели прямо на него. И он на секунду подумал, видит она его или нет, может ли он заставить ее держаться, просто глядя на нее. Девушка из Уэбстер-Гроувз.

Он повернул голову к площади.

— Кто-нибудь, помогите! — закричал он, но кто понимал по-английски? — Хильфе! — Как будто от этого крика, визжа шинами по улице, могла примчаться «скорая помощь», когда их тут и в помине нет.

Он опять посмотрел ей в глаза.

— Все будет хорошо. Только держись. — И еще сильнее зажал ей шею. В крови была уже вся его рука. Сколько крови она потеряла? Сзади послышались шаги. Он обернулся. Один из тех солдатиков — туристов. Шалый от вида крови.

— Бог ты мой, — сказал он.

— Помоги мне, — сказал Джейк.

— Фреда убили, — вместо ответа сказал он, как заторможенный.

— Попроси кого-нибудь из немцев. Нам нужно доставить ее в госпиталь. Кранкенхаус.

Солдатик озадаченно посмотрел на него.

— Кранкенхаус, — повторил Джейк. — Просто спроси.

Парень, шатаясь, как лунатик, отошел в сторону и опустился на колени рядом с обелиском, где лежал его друг. Несколько людей потихоньку выползли на площадь. Оглянулись по сторонам, опасаясь выстрелов.

— Не волнуйся, — сказал он Лиз. — Держись. Мы продержимся.

Но уже знал, что она не продержится, умрет, и содрогнулся от этой мысли. «Скорой» не будет, и никакой врач в белом халате не придет им на помощь. Будет то, что есть. И он увидел, что она все понимает. Чем заполнены ее последние минуты — рев в голове или полная тишина и только небо перед глазами? Времени у нее ровно на то, чтобы сделать снимок. Ее глаза пугливо шевельнулись, его — тоже, стараясь не отпускать ее. Потом она открыла рот, словно собираясь сказать что-то, и он услышал тяжелый вздох, но не надрывный, а спокойный. Тихий прерывистый глоток воздуха, который прервался и больше не возобновлялся, застряв где-то внутри. Никакого шумного действа, как при рождении, просто дыхание прерывается, и ты уходишь из этой жизни.

Ее глаза перестали двигаться, зрачки замерли. Он убрал руку с шеи и вытер о брюки, размазывая кровь. Как она густо пахнет. Все еще в трансе он поднял фотокамеру, которая лежала рядом. Каждое движения давалось с усилием. Все промелькнуло в одно мгновение. Вспышка за вспышкой. Слишком быстро даже для цейссовского объектива.

Шеффер снова застонал, и Джейк, не поднимаясь с коленей, поковылял к нему. Тоже кровь. По всему левому плечу расплылось пятно.

— Держитесь, — сказал Джейк. — Сейчас отвезем вас в госпиталь.

Шеффер здоровой рукой схватил руку Джейка и сжал ее.

— Только не к русским, — хрипло прошептал он. — Увезите меня отсюда.

— Слишком далеко.

Но Шеффер снова вцепился ему в руку.

— Только не к русским, — сказал он почти яростно. — Мне к ним нельзя.