— И если я знаю Эмиля, он просто бредит ею. Очень трудно допрашивать мужчину, который хочет увидеться со своей женой. Неловко.

— Вы считаете, в этом все дело.

— То же самое происходило, когда он был у нас. Он не хочет без нее никуда ехать. В противном случае вы бы уже давно отправили его на восток.

— Если б он у нас был.

— Так вас это интересует или нет?

Позади них открылась дверь, и кто-то громко позвал на русском. Сикорский повернулся и кивнул адъютанту.

— Англичане откликнулись. На этот раз зерно. Наше зерно. Похоже, всем чего-нибудь, да надо.

— Даже вам, — сказал Джейк.

Сикорский посмотрел на него, бросил сигарету на мраморный пол и растер сапогом — грубый неприятный жест, выдающий крестьянина под налетом учтивости.

— Приходите в «Адлон». Около восьми. Поговорим. С глазу на глаз, — сказал он, показав на ручку Джини, которую Джейк все еще держал в руке. — И никаких записей. Может, что-нибудь и выгорит.

— Я знал, что вы это скажете.

— Да? Тогда позвольте удивить вас. На этот раз загадка для вас. Я не могу заплатить такую цену. Я тоже хочу знать, кто убил лейтенанта Талли. — Он улыбнулся, увидев лицо Джейка, словно только что выиграл раунд. — Итак, в восемь.

Джейк пошел обратно по коридору, нервно крутя в руках ручку Джини. Ничего из этого не получится, ни у Шеффера с его заимствованной советской пилоткой, ни даже из этой встречи — еще одни переговоры с топтанием на месте. Я не могу заплатить вашу цену. Тогда почему он согласился? Хитрая славянская улыбочка, сигарету раздавил легко, как жука.

Дверь в приемную была закрыта, но не заперта. Стол такой, каким его оставила Джини, уходя на обед. Все прибрано. Он поставил ручку обратно в стаканчик и посмотрел на папки. Где она обедает? Столовая в подвале? Он вытянул ящик с нерассмотренными документами и обнаружил толстую пачку копий, а все остальное расставлено по алфавиту с помощью закладок. Из Франкфурта в Окленд. И даже имени не знает, но должен быть где-то здесь. И что потом? Послать сообщение по своим каналам, телеграмму Хэлу Рейди, чтобы отыскал его? В любом случае пройдут недели. Отплыл на судне неизвестным в Атлантику, еще одно i без точки. Джейк задвинул ящик на место.

Он положил руку на следующий картотечный шкафчик, где несколько недель назад Джини хранила полицейский отчет, и из любопытства выдвинул ящичек — посмотреть, там ли он. На Талли была заведена тоненькая папка. Отчет ДУРа, полный, с заключением по баллистике; официальное письмо матери с соболезнованием; расписка в принятии гроба на судно, и личное имущество; больше ничего, как будто его на самом деле поглотили воды Хафеля и он исчез. Джейк снова просмотрел отчет, но этот ничем не отличался от того, что он уже видел: послужной список, предыдущие должности, присвоения званий. Почему же Сикорский все еще интересуется тобой? — думал он, перелистывая страницы, но ответа по-прежнему не находил.

Он выдвинул еще один нижний ящик и стал в нем копаться. Что-то с перекрестными ссылками, возможно, как в Центре документации. Протоколы заседаний в Комендатуре, сметы на поставку продовольствия, обычные повседневные дела оккупационных войск, целые ящики. Он еще раз просмотрел документы в обратную сторону вплоть до папки с переводами по службе, открыл ее и машинально потянулся к закладке с буквой Т, перебрал листки и, неожиданно наткнувшись на имя, удивленно остановился. Может, еще один Патрик Талли, более везучий? Но личный номер тот же.

Он вынул лист. Проездные документы, Бремен — Бостон, дата отплытия 21 июля. Проезд до места проживания — Натик, в конце той же недели. Новый поворот дела, но какой? Зачем заезжал в Берлин? А не полетел прямо в Бремен, без багажа. Очевидный ответ — день платежа, забрать деньги для поездки домой. Тогда зачем заходить в Центр документации? Джейк уставился на тонкий листок бумаги. В его личных вещах не было никаких приказов. Может, Талли ничего не знал? Как обычно был занят делом, пока его билет домой шел по канцелярским каналам, опутавшим всю Германии?

— Нашли, что искали?

Он повернулся и увидел Джини, стоящую в дверях с бутербродом и бутылкой «колы».

— А вы — нахал.

— Извините, но, как только вы ушли, я вспомнил его имя. Поэтому решил посмотреть адрес. Я подумал, вы не будете возражать…

— В следующий раз, если что-то потребуется, спрашивайте. А теперь, может, уберетесь отсюда, прежде чем я пойму, чего вам на самом деле надо.

Он пожал плечами — школьник, копающийся в документах директора.

— Послушайте, я уже извинился, — сказал он, кладя бумаги обратно и задвигая ящик. — Тут же не госсекреты.

— Я вполне серьезно, дуйте отсюда. Если он обнаружит вас здесь, нам обоим головы снесут. Вы, конечно, красавчик, но не настолько же.

Джейк, сдаваясь, поднял руки.

— Ладно, ладно. — Подошел к двери и, взявшись за ручку, остановился. — Хотя у меня есть еще один вопрос.

— Какой?

— Сколько времени обычно занимает прохождение распоряжений? Копий, я имею в виду.

— Зачем вам это? — подозрительно спросила она. Затем, поставив бутылку «колы», оперлась на край стола. — Послушайте, документы сюда поступают тогда, когда поступают. В зависимости от того, откуда их шлют. Ваш друг из Франкфурта? Могут поступить в любое время. Во Франкфурте — сплошной бардак. Из Мюнхена приходят сразу, а из Франкфурта — кто знает?

— А если их отменили?

— Ответ тот же. А в чем дело, в конце концов?

— Сам не знаю, — сказал он и улыбнулся. — Просто интересуюсь. Спасибо за помощь. Вы просто душка. Может, сходим выпьем как-нибудь?

— Жду не дождусь, — ответила она.

Выйдя из кабинета, он спустился по просторной оперной лестнице. Из Франкфурта могут прийти в любой момент. Но распоряжения диспетчера уже пришли сюда — тогда почему не аннулированы документы Талли, это должно было произойти раньше? Если, конечно, кто-то не позаботился, предоставив смерти отменить все самой — не явился к посадке, одной бумагой меньше.

На улице он оглядел длинную шеренгу джипов, вытянувшуюся по внешнему двору, как некогда ряды такси перед станцией «Зоопарк» или «Кайзерхоф». Теперь они паркуются здесь или у штаб-квартиры в Далеме, как отделения автопарка, в ожидании пассажиров. Если нужно куда-то съездить, приходить лучше всего сюда. Если только у тебя уже нет русского водителя.

Он вернулся на Савиньиплац и увидел, что Эрих играет с одной из девушек, соседок по коридору: их новый баловень. Столько внимания он, наверное, не получал за всю свою жизнь, подумал Джейк. Розен со своим медицинским рюкзаком сидел у них и пил чай. В квартире царил непривычный домашний дух. Лина прошла за ним в спальню.

— Что случилось?

— Пока ничего. Сикорский хочет поужинать в «Адлоне».

— Хм, «Адлон», — сказала она с иронией, взбив волосы. — Как в старые времена.

— Но без тебя. Ужин на двоих.

— Ты пойдешь один? А Шеффер?

— Сначала я должен все обговорить.

— А потом пойду я?

— Давай сначала посмотрим, что он скажет.

Он достал пистолет Лиз из ящичка письменного стола и, оттянув затвор, проверил его.

— Ты хочешь сказать, что он не пойдет на это?

— Ну, пока он говорит, что Эмиль на западе.

— На западе?

— Он так говорит, — сказал Джейк, увидев в зеркале ее озабоченное лицо. — Не беспокойся, согласится. Он просто хочет немного попикироваться.

— Он тебе не верит, — все еще взволнованно сказала она.

Джейк повернулся к ней:

— Он мне верит. Он ведет свою игру, вот и все. Так что мы играем по его правилам. — Он взял ее за плечо. — А теперь прекрати. Я сказал, что вытащу Эмиля, и я его вытащу. Именно так. Он из тех парней, которым сначала нужно немного разговеться, чтобы растопить лед.

Она отвернулась.

— Правда? Только ужин и все?

— И все.

— Тогда почему ты берешь оружие?

— Ты в последнее время видела «Адлон»? — Она непонимающе посмотрела на него. — Там полно крыс.

Все пошло наперекосяк с самого начала. Русские непонятно зачем установили контрольно-пропускной пункт у Бранденбургских ворот. И пока Джейк предъявлял пропуск и миновал КПП, он уже опоздал. Потом он потерял время, пытаясь найти путь в опустошенном остове отеля «Адлон», пока, наконец, его не спас человек в форменной визитке, появившийся из темноты, как призрак прошлых дней, гостиничный портье без стойки. С учетом разрушений было просто чудом, что тут вообще кто-то жил. Вестибюль и главный корпус, выходящий на Линден, были разрушены, но среди груд обломков была расчищена ухабистая дорожка к заднему крылу отеля. Администратор повел его по ней, освещая путь фонариком, мимо небольших куч кирпичей, переступая через них так, будто их не успела убрать горничная. Потом они поднялись по служебной лестнице и попали в слабо освещенный коридор. В конце коридора располагалась такая же сюрреалистическая, как и весь отель, ярко освещенная столовая, где было полно военных в советской форме и официантов в белых куртках — они разносили заказанные блюда по столикам. Открытые окна выходили на зияющую яму, когда-то бывшую садом Геббельса. Сикорский сидел у одного из таких окон и курил, выпуская дым в ночной воздух. Джейк направился было к нему, когда кто-то схватил его за рукав.