В ответ она улыбнулась и в ее глазах появилось приветливое выражение.

– Это потому, что мне самой не терпится выйти замуж, мистер Хикори, я думаю о тех, кто уже женат. Ваша жена, безусловно, должна страдать в ваше отсутствие.

Я опустил голову.

– Я полагаю, что это так, – согласился я, – но это неизбежно, мы уже привыкли долгое время жить раздельно.

Джеральдина в течение минуты молчала, потом сказала:

– Я полагаю, что если бы было возможно, вы бы охотно бросили работу частного детектива и отправились бы жить в Милуоки.

Я энергично кивнул головой.

– Еще бы! – воскликнул я. – Я знаю там небольшой магазинчик, который мог бы купить, если бы у меня были деньги, и продавать шоколад и напитки! Я бы сразу же бросил ремесло детектива. Это совершенно верно!

Она наклонилась ко мне, глаза ее блестели.

– Так почему бы вам не сделать этого?

Я выдавил смешок, можно сказать, безрадостный.

– Почему? – повторил я с чем-то, подобным рыданию в голосе. – А где такой парень, как я, может найти десять тысяч долларов?

Она встала, подошла к камину и повернулась ко мне.

– Я их вам дам, – сказала она.

Она подождала минуту, чтобы дать мистеру Хикори оценить это заявление, потом продолжала:

– Мистер Хикори, поговорим откровенно. У меня есть предложение. Я вам уже заявила, что у меня – полнейшее доверие к Сержу. Он дал мне все необходимые доказательства о своем положении и возможностях. Я совершенно уверена, что он достаточно богат, чтобы обеспечить меня всем необходимым, если мой отец лишит меня денег. Итак, вот мое предложение. У меня есть намерение дать вам сумму в сто тысяч франков. Сегодня вечером я устрою вам свидание с Сержем. Вы встретитесь с ним и составите о нем собственное мнение. Я уверена, что это мнение будет превосходным. Затем вы немедленно возвратитесь в Нью-Йорк, чтобы сказать моему отцу, что мое решение выйти замуж за Сержа бесповоротно. Вы также скажете ему, что Серж, по вашему мнению, человек превосходный, с отличной репутацией, с безупречной карьерой, что он, безусловно, будет прекрасным мужем. Итак, мы договорились?

Я встал.

– Я согласен миллион раз, а не один. Когда я смогу получить подарок?

Она улыбнулась, у нее был очень довольный вид. Тем не менее, у меня было ощущение, что ее счастливый вид – только маска: внутренне она озабочена и вся напряжена.

– Деньги у меня здесь, – сказала она. – Я пойду за ними. Сейчас вернусь.

Она вышла из комнаты, а я закурил. Забавное ремесло у этого мистера Хикори. Я хочу сказать, что было бы интересно побыть настоящим мистером Хикори.

Через некоторое время Джеральдина вернулась и протянула мне пачку французских банкнот. Радостно было видеть, что эти банкноты были совсем новые, по пять тысяч франков каждая.

– Отличная идея, мисс Перринар, – воскликнул я. – Ради добычи такого рода я сделаю какой угодно рапорт и на кого угодно. Но чтобы успокоить свою совесть, я все же желал бы бросить взгляд на вашего жениха. Для того чтобы мне не соврать вашему отцу, когда я скажу ему, что видел парня и разговаривал с ним.

– Разумеется, – согласилась она. – Скажите, где я могу вас застать. Я так устрою, чтобы вы сегодня же вечером познакомились с ним. Я сообщил ей свой адрес и она его записала.

Потом она протянула мне руку.

– До скорого свидания, мистер Хикори. Я не сомневаюсь в том, что могу полностью довериться вам.

– Совершенно верно, – заверил я. – Я буду предан вашим интересам. Это так же верно, как и то, что меня зовут Сайрус Хикори.

Мы пожали друг другу руки и я ушел.

На улице я позволил себе улыбнуться до ушей. Это дело замечательно удалось.

Я поймал такси и помчался к зданию Национальной безопасности. Сообщил там свое имя, и Эруард принял меня. Он сидел за письменным столом. Его маленькая острая бородка была направлена на меня, когда я входил. Он улыбнулся, приветствуя меня.

Я сунул руку в карман и вытащил оттуда двадцать билетов по пять тысяч франков, которые мне дала Джеральдина.

– Эти банкноты дала мне Джеральдина Перринар, – сказал я. – Они совершенно новые. Она, безусловно, получила их в банке. Можно будет узнать, откуда она их получила?

Эруард нажал на кнопку звонка.

– Старина, – сказал он, – это очень просто.

Покинув Эруарда, я направился в кафе и угостил себя вермутом, чтобы немного взбодриться. К тому же было время аперитива, так как уже миновало шесть часов. У меня не было времени для бездумного планирования. Я прыгнул в такси, которое привезло меня в отель "Рондо". Здесь останавливался Родни Уилкс. Это около бульвара Сен-Мишель, нечто вроде семейного пансиона скромного вида.

Я вошел и попросил заведующую. Через некоторое время кругленькая дама средних лет вышла в холл и спросила, что мне угодно. Я показал ей полицейскую карточку, которую Эруард выписал мне, и сказал, что приехал за вещами мсье Уилкса, а также заплатить за квартиру, потому что он сам не может прийти.

Она проводила меня на второй этаж в одну из комнат. В углу я увидел чемодан Уилкса. Я взял его и положил на кровать. Потом я стал выкладывать из шкафа белье и одежду Родни. Заведующая несколько минут смотрела на меня, потом, извинившись, сказала, что будет в конторе, и ушла.

Как только она ушла, я прекратил свои действия и стал открывать и осматривать все ящики. Их состояние не вызывало у меня ни малейшего сомнения в том, что кто-то приходил сюда до меня. В этом нельзя было сомневаться, потому что Родни был страшно педантичен в своих привычках. Он до такой степени любил порядок и аккуратность, что способен был дойти до истерики, если что-нибудь не лежало на месте. Он никуда не положит окурок сигареты, кроме как в пепельницу. Вы понимаете, что я хочу сказать.

Так вот, ящики, которые я открывал, все были в ужасном беспорядке, а на вешалке оба его костюма висели с вывороченными карманами. Кто-то подпорол даже подкладку в поисках спрятанных бумаг.

В углу стоял маленький письменный столик. Осматривая его, я увидел, что даже промокательная бумага была сорвана с пресс-папье, безусловно, чтобы уничтожить все следы написанного рукой Родни. Это меня немного удивило. Но все это доказывало, что моя мысль о том, что Родни обнаружил нечто серьезное, была правильна, и об этом кто-то знал.

Над камином на стене висела небольшая полочка для бумаг. Я нашел там два или три письма, адресованных Родни в отель "Рондо". Конверты были разорваны. В одном из них лежал счет за уборку. Счет из книжного магазина за несколько книг и еще несколько подобных вещей находились в других конвертах. Было очевидно, что парни, приходившие сюда, не интересовались этим.

Я взял эти бумаги и отнес их на письменный столик. Потом зажег лампу и внимательно просмотрел все бумаги. На другой стороне одного из конвертов рукой Родни было написано несколько слов. Я не понял, что они означали. Вот эти слова:

"До семи четыре. Вы хотите это сухим? Какое количество?"

Я был совершенно ошарашен. Что это могло означать, если это вообще что-то означало? Парень Родни был не из тех, кто, желая убить время, забавлялся написанием бессмысленных слов.

Я сунул этот конверт в карман. У меня было ощущение, что бесполезно продолжать шарить в комнате, если бы здесь было что-нибудь интересное, то парни, которые приходили сюда, не оставили бы это просто так.

Я собрал вещи Родни и спустился с чемоданом в контору. Кругленькой даме я сказал, что пришлю кого-нибудь за багажом, и оплатил счет Родни.

После этого дама спросила меня, собираются ли Соединенные Штаты вступить в войну? Я ответил ей, что не принял решения на этот счет. Но напишу ей, когда решение будет принято. Мы обменялись еще двумя или тремя шутками, и я ушел.

Я пешком вернулся в свой отель и все время повторял слова, которые Родни написал на конверте. Боже мой, как это загадочно! Это, безусловно, что-то означало, и вы можете быть уверены, что Родни записал их не для себя, так как этот парень обладал просто феноменальной памятью. "До семи четыре. Вы хотите это сухим? Какое количество?" За исключением первой фразы, остальное похоже на нечто, что спрашивают, когда предлагают кому-то алкоголь.