У столика с телефоном, где должна была дежурить еще одна вахтерша, никого не было, так что приходилось разбираться самой.

К счастью, на лестнице послышались шаги, кто-то оживленно переговаривался друг с другом. И через секунду на лестничной площадке обнаружился курчавый и чернявый парень в очках — точь-в-точь как у господина Воронова. В одной руке у парня была полуоткрытая сумка, откуда торчал блокнот, в другой он держал свою спутницу — миниатюрную девушку, — казалось, подует ветер — и она улетит.

— Простите, а где здесь турфирма?.. — название пришлось произнести едва ли не по складам — оказывается, она еле могла ворочать языком.

— А, это рядом, идем, — рассеянно сказал парень, хотя Оля заметила его внимательный взгляд. Похоже, он отлично подмечал всех «не своих».

— А ты откуда? — спросил ой, когда они вошли в довольно большое помещение с вытянутым столом в форме буквы «Т».

— Так, агентство, практика, — пожала плечами Оля.

— А, журфак, — догадалась миниатюрная девица. — Понятненько… — протянула она не очень-то одобрительно — кажется, Оля сразу же очень низко пала в ее глазах.

— Что есть воробей? Это соловей, окончивший журфак! — изрек курчавый юноша.

— Не с журфака, а на испытательном сроке, — Оля вовремя догадалась исправить ситуацию.

— А, — понимающе кивнул парень. Похоже, ответ был правильным — правда, дался он с большим трудом.

Молодые люди могли задавать вопросы дальше, и, в конце концов, привести Олю к провалу как тайного агента, но тут их внимание было отвлечено каким-то субъектом, протискивающимся через двери гостиной.

Субъекта было сложно не заметить, а заметив — не запомнить. Строго говоря, первым появился не он сам, а его огромных размеров живот. А уж после в дверь пролезло все остальное.

— О, Крыжовников! — восторженно протянула миниатюрная. — Значит, обед будет хорошим.

— Еще бы, — заявил курчавый. — Этот куда попало точно не пойдет. Кстати, запоминай, раз уж на практике, — наставительно обратился он к Оле. — Вот товарищ Крыжовников. Неважно, какое он там радио Гондураса представляет, но обедает всегда вкусно и хорошо. У него на разные презентации — нюх. Это, знаешь ли, легенда! Таких, как он, надо знать в лицо…

Крыжовников тем временем сел. Оля опасалась, что сейчас в гостиной раздастся треск ломающегося стула — но нет, каким-то невероятным образом все обошлось.

Потом вошли еще несколько человек. Об Оле, к счастью, окончательно забыли.

О том, как проходила сама пресс-конференция, девушка помнила очень плохо и очень смутно. Она сосредоточенно ковырялась в блокноте, пытаясь записать слова выступающих, — те, вроде бы, особенно подчеркивали безопасность и дешевизну туров. Оле показалось, что главное — выписать в блокнот их фамилии, но оказалось, что и этого не нужно — присутствующим раздали рекламные проспекты и релизы.

Так что теперь самым важным было не уснуть. И самым трудным.

Оля стоически сопротивлялась сну, не понимая, что за мерзкую шутку выкинул так неожиданно ее организм. Вроде все было в полном порядке — по крайней мере, утром. Она отлично отдохнула у себя, на Петроградской. Прекрасно позавтракала там же, в столовой О.С.Б. А вот теперь что-то происходит, а она совершенно ничего не может сообразить. И — что хуже всего — у нее полностью рассредоточено внимание.

Пожалуй, для сопротивления сну нужно было попытаться применить кое-что из того, чему ее уже научили в О.С.Б. Например, дыхательную гимнастику, после которой чувствуешь бодрость.

Вопросов задавали немного. А когда кто-то дотошный все же начал их задавать, его коллеги-журналисты посмотрели на него с таким видом, будто хотели сказать: «Если это — не последний твой вопрос, то сейчас мы сделаем так, что он станет последним. Съедим на презентации — и вся недолга!» А кто-то — негромко, но очень различимо — произнес:

— Кончайте, водку пить пора!

Когда все поднялись, Оля подумала, что, пожалуй, можно и уходить, но ее остановил курчавый со своей подружкой:

— А ты куда? Пошли на банкет.

Вскоре начинающая журналистка узнала несколько вещей. Во-первых, три четверти присутствовавших пришли не за информацией, а за хорошим обедом, а кое-кому требовалось еще и похмелиться — и такая возможность здесь тоже была. И те, кто пресс-конференцию задумал, прекрасно о том знали, но очень рассчитывали на оставшуюся четверть.

Во-вторых, новых знакомых Оли звали Лёва и Света, и трудились они в довольно желтоватых изданиях, которые вряд ли бы стали публиковать что-то про турфирмы.

Оба занимались вещами куда более интересными — а именно, криминальной хроникой, — и были давними друзьями (а скорее всего, и не просто друзьями) именно на почве своей работы.

Оля рассеянно слушала, медленно расправляясь с бутербродами, присыпанными красной икрой, и понимая, что дома, то есть, в О.С.Б., еда и лучше, и здоровее. Но когда еще она сегодня туда доберется.

Что касается Лёвы, то казалось, что у него не две руки, а добрый десяток, как у какого-нибудь индийского божества. Он одновременно делал сразу несколько дел: подливал девушкам легкого вина, рассказывал о каких– то случаях из своей богатой практики, заодно тихонько комментируя для Оли деяния всех присутствующих. («Видишь эту чопорную даму? Обрати внимание, как она незаметно держит мешок, куда метает со стола бутерброды»), Кроме того, он же взял на себя обязанность подавать девушкам бутерброды и всяческие деликатесы — чтобы их пластмассовые тарелки не опустели. У него на тарелке бутерброды возвышались горкой, и горка эта периодически исчезала — когда и как, Оля даже не могла рассмотреть.

При этом Лёва ухитрялся еще и рассказывать что-то о своей работе.

— Так вот, тут все голову ломают — что за самоубийства такие? Как эпидемия. То в прошлом году: самоубийство на Московском, а потом еще и пожар. И все один и тот же дом. И до нового года все успокоилось. Квартира там нехорошая, что ли?

Пожалуй, вот насчет самоубийств прошлой осенью Оля могла бы кое-что и рассказать. Квартиры в том доме были очень даже хорошими, чего нельзя сказать о жильцах. Точнее, об одном жильце, на которого очень вовремя обратил внимание О.С.Б. Не обратил бы — пожалуй, и пресс-конференции с банкетом сегодня не случилось бы.

— Это ладно. — На тарелках у девушек появилось еще несколько бутербродов с ветчиной, а Лёва продолжал трещать. — Тут вот мне бы материальчик один сделать — про неопознанные трупы. — Он сделал перерыв на то, чтобы проглотить шампанское, и продолжал:

— И никаких следов насилия. И — никаких разборок. Помер человек — и все тут. Недели две назад выловили из Волковки… Труп мужчины — в состоянии гнилостного разложения, так и было в сводках сказано.

— И что ? — немного лениво дожевывая бутерброд, спросила Света, которой, кажется, не очень-то нравилось внимание ее приятеля к новенькой.

— И ничего! Ни по каким картотекам не проходит! Татуировка на плече — двуглавый орел без корон и косая пентаграмма. Вот и все документы. Да, судя по всему, ничего общего с тюремными татуировками.

— Может, «гастролеры»? — предположила Света.

— Вряд ли. Говорю же — такое впечатление, что он сам взял и утопился — это в Волковке-то! Около проспекта Славы!

Оля немного представляла себе, что такое Волковка около проспекта Славы. Топиться в такой… гм, скажем, речке, мог не просто самоубийца, а законченный мазохист.

— Это ладно, — продолжал Лёва, плеснув в бокалы девушкам какую-то темно-красную жидкость и передав бутылку кому-то еще. — Они его возраст не могли определить. То ли тридцать мужику было, то ли все семьдесят. Какая-то у него ерунда с организмом.

— Так он же разложившийся, — проговорила Света, искоса глянув на Олю — а как там новенькая, ничего, часом, не приключилось с ней и с ее желудком?

С Олей было все в порядке — если не считать, что слушала она вполуха. Голова кружилась, мир хотел сорваться с места и куда-то улететь, поэтому приходилось прилагать некоторые усилия, чтобы он оставался где положено.