Разрозненные голоса начали сливаться в хор:

— Сильвара! Сильвара! — слышалось из задних рядов. Передние, управляемые полностью, замолкли — видимо, дирижеры оказались не готовы сделать хоть что-то.

Паук на трибуне подобрался — тьма изготовилась к удару.

Он все еще мог исправить — стоило дать знак кому надо, а потом вновь сплести паутину. Его противники победили, но только лишь на считанные минуты.

И в этот момент вмешалась судьба. Ох, и недаром это слово — женского рода!

Иногда женщина может спасти своего любимого, а иногда — погубить, торпедировать, смешать с прахом земным. Вот Редрик, к примеру, верил, что его бережет любовь Аси. А с пауком случилось нечто совсем другое.

Одна фраза Зои Андруцэ сделала победу необратимой.

Президент все еще пребывал в легкой растерянности, но товарищ народный академик уже полностью пришла в себя — настолько, чтобы дать мужу дельный совет. Шепотом, конечно, но при включенном микрофоне.

И совет услышала вся площадь:

— Да что ж ты стоишь столбом, как этот самый!.. Пообещай им чего-нибудь!

Это было слишком — и неожиданно вся площадь разразилась свистом. Свист усилился, когда вождь стал обещать:

— Сегодня я с гордостью готов заявить об увеличении пенсий, пособий по уходу за ребенком и заработной платы трудящимся — на пятнадцать талеров. Студенческие сти пендии увеличиваются с декабря на десять талеров…

— Ну и урод! — злобно проговорил студент, и обернул ся, ища единомышленников. — Эй, Андруцэ, народ — это мы!

Президент вновь замолчал, зло и затравленно посмотрел на Зою, потом резко повернулся и скрылся где-то в глубинах дворца.

А на площади нарастал возмущенный хор:

— Эй, «слуги народа», народ — это мы!

Редрик оглянулся — те, кто следил за ним, куда-то бесследно слиняли. Да и черт с ними, — сейчас было не до того.

Уже перед самым Дворцом эдельвейсов разгоралось бешенство. Заспанные, усталые и измученные «репетициями» люди деловито рвали плакаты, славившие диктатора, кое-где к ним присоединялись даже «дирижеры»-кураторы.

Плакатов хватало на всех, так что через минуты три по площади летели бумажные клочки от лозунгов «Единство — наш выбор», «Слава президенту — строителю нации», «Мы выбираем план вождя!» и прочей бессмысленной макулатуры.

Редрик знал, что сейчас репортаж о событиях у президентского дворца идет по всем местным немногочисленным телеканалам. Паутина рвалась не только в Михайграде, но и по всей стране. И по всей стране высвобождался мир Запределья.

Ему очень хотелось посмотреть в лицо Сергею, когда до того дойдет сегодняшняя новость. «Что, съел?! — весело думал он. — Что скажешь теперь, герр доктор?»

— А вот с этим как быть? — спросил студент, которому передали национальный флаг — желто-сине-красное полотнище со звездой, обрамленной колосьями.

— А что такое-то?

— Да ведь это наш флаг, вот только эта звезда…

— А братья-венгры в свое время всю эту гадость вырезали, — пришел на помощь пожилой рабочий. — Кто-нибудь, ножик дадите?..

И в следующее мгновение над толпой стали взмывать национальные флаги — с дырой посередине. Люди спешно избавлялись от символов диктатора.

— Ты с нами или не с нами? — спросил Редрика какой-то рослый парень, предводитель компании человек из десяти.

— А с кем же еще, — откликнулся Редрик, оказавшийся в самом центре разрушительного карнавала.

— Тогда готовься, сейчас на штурм пойдем. Мы народ, нас не тронут! Думаешь, армейские не голодают?

Редрик не видел, что делается у входов во Дворец эдельвейсов, но чувствовал, что там происходит какое-то движение.

Пока что солдаты удерживали входы, а люди, столпившиеся на площади, были не готовы начинать действия первыми.

Пожилой майор за спиной у солдат подошел к радисту, дежурящему в служебной машине.

— Что? Приказ? Сам?! — переспросил майор. — Выполним немедленно!

— Внимание! Боевая задача — не мешать самовыражению народных масс! Приказ министра обороны! — раздалось у входа во дворец, когда майор, вооруженный автоматом, оказался на броневике.

— Армия с нами! — начала скандировать толпа.

Где-то грохнул выстрел, потом еще и еще. Солдаты мгновенно перестроились и пришли в движение — оцепление со входов было снято. Через секунду стало ясно, кто стрелял — оказывается, один из входов, куда особенно напирали люди, был блокирован «народными полицейскими». Если бы не солдаты, немедленно вытеснившие их, полиции пришлось бы очень плохо.

— Да здравствует армия! Слава министру обороны! — неслось по рядам.

Еще мгновение — и люди пришли в движение. Начался штурм никем не охраняемых входов.

В этот момент Редрик заметил кого-то из европейских О.С.Б. — он не знал его по имени.

Тот тоже стоял в толпе и сейчас пребывал в небольшой растерянности. Вроде бы, все уже сделано, — все, что в их силах. Что дальше?

Ред начал пробиваться к нему, держа в правой руке знамя с прорезанной дырой, которое ему передали — он даже не заметил, кто именно.

— Привет, — проговорил Редрик по-русски. Незнакомый маг сперва не понял, потом расплылся в

улыбке.

— Из России? Тогда, салют! «Умбра»?

Ред кивнул. Коллега чуть помрачнел — самую малость, из чего можно было понять, что он — не из Темных.

— Варшава! Матей Гурницки, «Астра». Что, лихо мы их?!

— Лихо! Только, по-моему, еще никакой победы…

— Вечно вы, Темные, всякую гадость пророчите! — рассмеялся поляк. — Победа! — закричал он.

— Победа! — откликнулись люди на площади.

И в этот момент в небе раздался неясный шум. Над крышей Дворца эдельвейсов показался вертолет.

— Бегут, сволочи! — закричали вокруг. — Удрал! Держи вора!

Какой-то подросток рядом с Редриком орал ругательства, подняв средний палец к небу. А потом люди вновь пришли в движение, бросившись к дворцу. Теперь им не препятствовал никто. Но еще до того, как Редрик успел добежать до входа, на балконе показались совершенно незнакомые люди, тащившие тяжелый, в золоченой раме портрет Леона Андруцэ. Кто-то глянул вниз — не хватало только скинуть эту гадость на людей. Нет, под балконом было пусто, и портрет рухнул вниз, а над балконом взвилось пробитое знамя.

— Друзья, диктатор бежал! — кричал кто-то в микро фон. — Да здравствует победа! Да здравствует Констанца! Слава армии! Слава министру обороны! Слава — вам!

Он выкрикивал в микрофон еще что-то, его почти не слушали. Люди вокруг походили на очнувшихся после сна или тяжелой болезни. Страх и многолетняя тоска исчезли — точно также, как растворились бесследно люди в штатском, наблюдавшие за выражением чувств собравшихся.

Теперь нужно было отыскать Эйно. Редрик расстался с польским коллегой возле самого входа во Дворец эдельвейсов.

Нужно было понять, что делать дальше.

Победа легкой не бывает. Тем более, если твой противник — вовсе не человек. И даже не обитатель Запределья.

Диктатор, точнее, СУЩЕСТВО, которое заполняло его оболочку, было абсолютно чуждым. Разумное насекомое с какой-нибудь отдаленной планеты — вот с кем можно было его сравнить. И от такого чужака можно ожидать чего угодно.

Санкт-Петербург,

наши дни

Пожалуй, то, что Ника оказалась сегодня у Эвелины, было для нее благом. Все же — под крышей, а не на свежем воздухе и уж тем более, не в склепе. Но даже не это главное. Последнее время она оказалась в каком-то тумане, мысли постоянно путались, а прогулки она совершала по очень и очень странной местности. Только сейчас, поднимаясь по узкой, пропахшей кошками лестнице, Ника осознала, что с ней творится нечто странное.

Эвелина могла бы во всем разобраться.

Имена у тусовщиков иногда бывают самыми невероятными. К примеру, Ника почти уже забыла, что когда-то ее нарекли Ирой. Леди Джагара (которую порой называли в шутку «японской волчицей») — это всего лишь аристократичный персонаж фильма-аниме. А вот Эвелина… Вообще-то, по паспорту эта светловолосая девушка звалась всего лишь Александрой. Но второе ее имя тусовочным не было, оно иногда появлялось в некоторых совсем уж «желтых» газетах — там, где печатаются объявления короткой строкой: