С нетерпением ожидаю новых ритуалов, которые есть у нашего дорогого Брата Виллермоза. Он вышлет их, как только они будут приведены в порядок, и прежде чем кто-либо другой увидит эти ритуалы, я хотел бы, чтобы Вы просмотрели их и поправили; потом, в Вильгельмсбаде, мы сможем просмотреть их вместе с Вами и герцогом Фердинандом.
Все стремление Конвента должно быть, во-первых, направлено на то, чтобы дать всей системе, или ордену объединенных [квадратов] подходящую и приемлемую форму, которой смогут воспользоваться все Братья. Во-вторых, путь через орден к истинной мудрости должен быть определен таким образом, чтобы оставаться изолированным и секретным для тех, кто не желает иметь с ним ничего общего, откуда следует, в-третьих, что новый ритуал должен быть составлен таким образом, чтобы само расположение ступеней направляло Братьев по этому пути. В-четвертых, направление душ к нашему Господу и Спасителю, которое не было сделано правильно ни в малейшей степени. В-пятых, собранные Вами, дорогой друг, секретные инструкции, — первые две ступени нашего нового ритуала не только содержат их в скрытой форме, но в них внесено и высшее озарение для всей нашей Системы, и некоторые из наиболее значительных Братьев в каждой провинции будут посвящены в них.
Бог видит, я не знаю, что еще можно сделать, и что мое самое горячее желание для Вас и для всех Братьев — чтобы к ним присоединились [не поддается прочтению], чтобы принять Мудрость Востока; что я ищу Бога и ничего другого, нет! Конечно, нет! По слабости, а также честности сердца, я верю, вместе со Св. Павлом, («Послание к Римлянам», VII, 38–39), что ничто не может отлучить нас от любви Божией во Христе[446].
Я уже сообщал Вам, дорогой друг, что беседовал с великим князем[447] и нашел в нем благочестивого, понимающего знатока своей религии,[448] которого там считают обладающим глубокими знаниями в масонстве, хотя он и не франкмасон. Он замечательный человек, я уверен, он станет истинным учителем мудрости своей эпохи. Я люблю его беспредельно.
Лекарства [буквально, рвотные], высланные вчерашней почтой, уже на пути к Вам; я буду высылать их Вам так часто, как Вам будет нужно.
Мое почтение Вашей супруге. Моя жена передает Вам обоим привет. Я всегда с нетерпением жду Ваших писем, поэтому пишите мне. Обнимаю Вас, дорогой друг, и остаюсь навсегда связанный с Вами священными узами Брат Карл».
Это единственное письмо, по поводу которого можно быть уверенными, что это оригинал, причем написанный собственной рукой принца Карла. На основании этого самого письма Джин Овертон Фуллер делает вывод о том, что Сен-Жермен не мог быть масоном «Строгого наблюдения» и вообще не мог играть главенствующей роли в масонстве. Она пишет: «Если бы Сен-Жермен был, как его многие себе представляли, высокопоставленным франкмасоном, теперь, более чем когда-либо, был случай продемонстрировать исполнение той роли, которую ему приписывала госпожа Купер-Оукли, — он должен был бы переезжать отложи к ложе для установления связей и, в частности, помогая перестроить «Строгое наблюдение». Из этого письма совершенно очевидно, кто же на самом деле занимался этой перестройкой: герцог Фердинанд и фон Гаугвиц, помощь им оказывал Виллермоз. Хотя Сен-Жермен и был в контакте со всеми четырьмя, новые ритуалы ему не показали, с ним не консультировались и его не приглашали на конвент в Вильгельмсбаде, и это несмотря на его близкую дружбу с принцем Карлом, именно потому что о нем не думали как о масоне. Принц Карл был его учеником, но это было совсем другое дело». Эти выводы слишком поверхностны и спорны, но анализ их ошибочности заведет нас слишком далеко в историю тайных обществ.
Лучше дадим слово той самой Изабель Купер-Оукли, которую Фуллер опровергает в этой цитате, но которая, однако, очень глубоко изучала этот предмет и опубликовала по истории масонства не менее восьми работ, и автору приводимого ей свидетельства австрийскому писателю А. де Майи:
«Нет никаких сомнений в том, что граф Сен-Жермен, помимо всего прочего, был также и розенкрейцером. Масонская и мистическая литература прошлого столетия изобилует всевозможными доказательствами его тесных контактов с выдающимися розенкрейцерами Австрии и Венгрии. Это мистическое движение возникло, главным образом, в государствах Центральной Европы. На всем протяжении истории под покровом различных религиозно-мистических течений этот орден стремился к распространению Священной Науки и Знания, в которые были посвящены некоторые из его Высших Наставников, выполняя тем самым завет единой Великой Ложи, призванной к управлению духовной эволюцией человечества. Доказательств существования Учения, которое оставил нам Сен-Жермен, — великое множество, и некоторые из них цитируются госпожой Блаватской с упоминанием о некоем «Зашифрованном Розенкрейцеровском манускрипте»,[449] принадлежавшим нашему мистику. Она отмечает также совершенно восточный характер взглядов, которых придерживался Сен-Жермен. Тот факт, что Сен-Жермен обладал этой очень редкой рукописью, доказывает занимаемое им положение.
Вернемся к «Тайной доктрине».[450] Мы обнаруживаем, что он обучал «Числам» и их значениям, и это важное обстоятельство связывает его с Пифагорейской школой, учение которой было чисто восточным. Эти эпизоды представляют глубочайший интерес для исследователя, ибо они подтверждают наличие единства в, казалось бы, невообразимо далеких друг от друга духовных обществах, внешне и по названиям различных, однако по сути благих устремлений имеющих между собой очень много общего. Вполне очевидно, что Сен-Жермен посещал многие из них, неустанно проповедуя и наставляя. О его постоянных контактах с масонскими кругами в нашем распоряжении имеется достаточное количество свидетельств. Согласно Каде де Гассикуру[451] наш мистик являлся странствующим тамплиером, путешествовавшим от ложи к ложе с целью установления и укрепления между ними духовных связей. Эту работу, как известно, Сен-Жермен проводил для парижского отделения «Рыцарей Храма»[452]. Результаты дальнейших исследований подтверждают тесные его связи с «Asiatische Brüder» или «Рыцарями Святого Иоанна-Евангелиста» из восточной Европы, с «Ritter des Lichts» («Рыцарями Света») и многими другими розенкрейцеровскими обществами Австрии и Венгрии, а также с парижскими «мартинистами».
Все эти многочисленные организации необходимо рассматривать отдельно и поподробнее. Однако в настоящее время они упомянуты нами с единственной лишь целью — показать круг организаций, сложившийся усилиями Сен-Жермена в деле объединения этих независимых обществ в единое целое, способное, по его мнению, добиться наилучших результатов в достижении духовных целей. Один австрийский автор[453] в недавней своей статье пишет:
«В масонской и розенкрейцеровской литературе часто обнаруживаются намеки на существование тесных связей Сен-Жермена с тайными обществами Австрии. Одним из приверженцев Сен-Жермена в Вене был граф Й. Ф. фон Куфштайн. В ложе, которой он руководил, постоянно проводились магические собрания (в доме принца Ауэрсбергского), длившиеся по обыкновению с одиннадцати часов утра до шести вечера. Сен-Жермен присутствовал на одном из таких собраний и выразил свое удовлетворение проделываемой обществом духовной работой.
…Многими мистическими братствами он рассматривался как «Obermohr» и благоговейно считался существом высшего порядка, причем каждый верил в его «внезапное» появление и, равным образом же, в его «внезапное» исчезновение. Он прекрасно вписывается в картину «старой Вены» со всей ее мистической атмосферой, переполненной разного рода розенкрейцерами, азиатиками, иллюминатами, алхимиками, магнитопатами, тавматургами, тамплиерами, которые имели, к тому же, еще и многочисленных вольных приверженцев.
