Итак, к декабрю 1745 года граф Сен-Жермен проживал в Лондоне уже два года, и тем не менее о нем ничего не было известно, несмотря на усилия некоторых людей раскрыть тайну, которой он был окружен. Говаривали, что он богатый «сицилиец», и он был в таком качестве принят в высших кругах английской знати. «Он встречался со всеми великими, в том числе и с принцем Уэльским».[16] Данное указание говорит в пользу презумпции знатного происхождения иностранца, хранившего свое инкогнито под псевдонимом графа Сен-Жермена.

Среди великосветских особ, у которых граф был принят, можно перечислить государственного секретаря по иностранным делам; герцога Ньюкасла, который его допрашивал во время ареста и который «знал-де, кем был граф»[17], лорда Холдернесса, бывшего английского посла в Венеции, и его жену, племянницу герцогини Орлеанской; Дона Антонио де Базан-и-Мело, маркиза Сен-Жиля, испанского посла в Гааге, приехавшего в Лондон в 1745 году с особой миссией; графа Даннесельда-Лаурвига, датского кавалер-камергера и адмирала;[18] генерала-майора Йорка и его семью;[19] Эндрю Митчелла, английского посла при прусском дворе,[20] и пр.

21 декабря 1745 года французский поверенный в делах в Лондоне — в те дни воюющие страны сохраняли своих представителей в каждой из столиц противника — господин Шикэ упомянул об аресте Сен-Жермена в одном из рапортов своему правительству. Англичане, пишет он, все еще продолжают арестовывать множество людей. Так, он обнаружил в тюрьме некоего Смита, виноторговца, который был заподозрен потому, что жил когда-то в Булони, а также потому, что с момента начала войны между Англией и Францией он пять раз ездил из Лондона в Эдинбург, где, как считали, он имел связи с мэром. (Любые связи с Шотландией были подозрительны из-за энтузиазма, с которым шотландцы поддерживали Претендента Стюартов. Считалось, что оказанный ему там прием был запланирован заранее или, во всяком случае, на него рассчитывали.) После рассказа об этом случае Шикэ продолжал:[21]

«Я встретил также одного человека, живущего здесь уже довольно давно, который известен здесь как Сен-Жермен. Он знаком со всеми высокопоставленными особами, в том числе принцем Уэльским. Он говорит на многих языках: французском, английском, немецком, итальянском и т. п., очень хороший музыкант и играет на нескольких инструментах, про него говорят, что он сицилиец и имеет великолепное здоровье. Подозрение на него навлекло то, что он создал себе здесь совершенно безукоризненный образ, получая большие суммы, оплачивая все счета с такой поспешностью, что ему вообще не надо было напоминать об этом. Невозможно себе представить, как простой джентльмен может располагать такими обширными ресурсами, если он не шпион. Его оставили в его собственной квартире под охраной Государственного курьера; нив квартире, ни при нем не было найдено никаких бумаг, могущих представить хотя бы малейшую улику против него; он был допрошен Государственным секретарем, однако не предоставил о себе сведений, которые сей джентльмен счел бы удовлетворительными, и упорно отказывался сообщить свое настоящее имя, титул и занятие кому-либо иному, кроме самого короля, так как, заявил он, поведение его никоим образом не нарушало законов данной страны, и незаконно лишать честного иностранца свободы без предъявления ему обвинения».[22]

Отказ Сен-Жермена открыть свою личность кому-либо, кроме короля, заставляет предположить какой-то семейный секрет, задевающий честь одной из (или нескольких?) королевских фамилий. Получил ли Сен-Жермен в конце концов аудиенцию у короля Георга, или его убедили открыться Ньюкаслу, осталось неизвестным, но его все-таки отпустили.

8 апреля 2009 года, в среду, на Страстной неделе, в Кеттеринге в возрасте 94 лет скончалась одна из самых удивительных женщин XX столетия. Ее звали Джин Овертон Фуллер. Единственный ребенок капитана Джона Генри Фуллера и актрисы Вайолет Овертон Фуллер, она никогда не знала своего отца. Он был убит в Восточной Африке зимой 1914 года, а его маленькая дочка родилась в Англии 7 марта 1915 года. Молодая вдова приложила все силы к тому, чтобы дать Джин весьма разностороннее образование, полностью раскрывающее все ее таланты. Ее одаренность заставляет вспомнить титанов Возрождения. Воспитанная в богемной среде, среди артистов, музыкантов и интеллектуалов, она и сама была превосходным музыкантом, художником, чьи работы выставлялись, поэтессой и переводчиком поэзии, писательницей, публицистом, историком, астрологом, мистиком, теософом… Начинала как актриса, но острый ум и свободное владение несколькими европейскими языками позволили ей с блеском проявить себя и в такой специфической области, как разведка… Она всегда отличалась эксцентричностью, оригинальностью суждений и неподражаемым юмором. Ее книга о Сен-Жермене — лучшая из написанных о нем, а уж музыкальное наследие графа никто не изучил полнее Джин Овертон Фуллер, поэтому ей слово:

«Следующее из имеющихся у нас упоминаний о Сен-Жермене появляется в музыкальном контексте. В самом конце 1745 года в Лондон прибыли два музыканта — Глюк и принц Лобковиц. Хотя Кристофер Виллибальд Глюк родился в Верхнем Пфальце, однако рос и воспитывался он в Германии, недалеко от границы с Богемией. Именно поэтому его покровителем стал молодой принц Фердинанд Филипп Лобковиц, который стал главой своего рода в возрасте двенадцати лет. Закончив свое образование в Праге, Глюк получил от своего молодого хозяина разрешение поехать учиться в Италию. Там он сочинил свои первые оперы, которым еще не была присуща манера, найденная им позднее. После этого он посетил Париж, желая поучиться немного французскому стилю, встретил там Рамо и, вероятно, познакомился с его музыкой. Тем временем Лобковиц достиг совершеннолетия и начал готовиться к поездке в Англию. Лорд Миддлсекс, директор Итальянской оперы в Королевском лондонском театре (преемник Хайдеггера и Генделя), пригласил его вместе с его протеже, и они приехали в Лондон, одному тогда был тридцать один год, другому — двадцать один; однако их ждало разочарование. Из-за вторжения Претендента ко всем иностранцам неожиданно стали относиться с подозрением, и оперные театры закрылись. Однако, когда Претендент на престол покинул Дерби, опасения людей постепенно рассеялись и атмосфера стала более легкой. Миддлсекс заказал Глюку написать оперу, прославляющую победу при Каллодене (которая, однако, была запятнана ужасающим кровопролитием), и написанная им опера «La caduta dei giganti» («Битва гигантов») была поставлена 7 января 1746 года, правда, без большого успеха. Гендель заметил: «Он разбирается в контрапункте не больше моего повара» (пищу Генделю готовил один музыкант). Глюк принял его критику добродушно, нанес Генделю визит и выслушал некоторые его советы, а 25 марта на концерте в Королевском театре в Хеймаркете Гендель и Глюк присутствовали вместе.

Чарльз Берни, сочинивший музыку гимна «Боже, храни короля», написал в своей «Истории музыки»:[23]

«Большое здание Оперы было закрыто в этом году из-за восстания, а также из-за предубеждения против исполнителей-иностранцев, в большинстве своем католиков: 7 апреля была сделана попытка поставить оперу в маленьком театре в Хеймаркете, под руководством Джеминиани. Принц Лобковиц, который обожал музыку и находился в это время в Лондоне, а также знаменитый и таинственный граф Сен-Жермен присутствовали на всех репетициях. Паскуали начинал: и я помню, как на репетиции Джеминиани взял у него из рук скрипку, чтобы показать ему нужный стиль и придать песне, исполненной сначала неправильно, выразительность симфонии. Тогда я впервые видел и слышал Джеминиани. Опера представляла собой попурри (pasticcio) и называлась «L'Incostanza Delusa». Граф Сен-Жермен сочинил несколько новых песен, в частности, «Perpieta bei idol mio», которую спела Фразы, примадонна, и ее вызывали на «бис» каждый вечер».