Ради этого ниндзя вспомнил все синонимы слова «большой», какие только были в местном языке, и среди них мелькнуло одно, которое Барабин, в силу ограниченного знания английского языка, не знал, не знал — да и забыл.

— Гиантрей ис вери-вери гиант! — восклицал битый самурай, и в таком контексте нетрудно было понять, что слово «гиант» означает «гигантский» или «огромный».

А отсюда недалеко было и до полной расшифровки.

Гиантрей — это на самом деле «giant tree».

Гигантское дерево.

И что-то подсказывало Барабину, что он находится где-то внутри этого дерево. Недаром стены этих странных пещер напоминают то ли кору, то ли просто древесную ткань.

Может, эти пещеры — что-то вроде дупла. Или того интереснее — червоточины в древесном стволе.

От последней мысли Барабину сделалось не по себе. Он представил себе червяков, которые могли проесть дыры такого размера, и встречаться с ними ему не хотелось категорически.

Так что возглас Тассименше со стороны прохода, в котором еще до большого рывка скрылся отряд черных гоблинов, прозвучал как нельзя кстати.

— Здесь колдовские ворота! — крикнула она, и Барабин, бросив избитого самурая, кинулся на ее зов с затаенной надеждой, что эти ворота ведут туда же, куда переместился Ночной Вор вместе с самой ценной из своих рабынь.

Колдовские ворота имели привычный вид — огненная арка, наполненная дымом изнутри. И вели они в хорошо знакомое место. Правда, в прошлый раз Барабин был здесь одурманенный янычарским зельем и не имел возможности все хорошенько рассмотреть.

Теперь же тронный зал черного замка предстал перед ним во всей своей красе.

Зал был великолепен. Готические своды, черный камень, высокие ложные окна, заостренные кверху, и там, в вышине — узкие щели настоящих окон, сквозь которые просачивается в зал солнечный свет, создающий мистический полумрак.

А в центре зала на возвышении — трон, хозяину которого мог бы позавидовать любой король.

Возможно, король Гедеон так стремился захватить черный замок как раз потому, что не мог допустить, чтобы такой трон принадлежал безродному Вору, в котором нет ни капли королевской крови и который вдобавок лишен рыцарского достоинства указом короля.

Правда, он сохранил при себе именной меч, и это не могло не огорчать дона Гедеона. Вернее, огорчило бы непременно, если бы не одно еще более печальное обстоятельство.

Когда Барабин через колдовские ворота перенесся из древесных пещер Гиантрея в тронный зал черного замка, король Гедеон был мертв.

Он лежал у подножия трона, раскинув руки, и с ним не было его именного меча Турдевана. Шлем с зубчатой короной откатился в сторону и широко открытые глаза монарха остекленело глядели вверх — туда где сходились в одну точку готические своды зала.

Вокруг мертвого короля были разбросаны другие тела. Барабин узнал королевского оруженосца и гейш из ближней стражи, а в рыцарских знаках отличия он разбирался еще не очень хорошо, да и некогда было их рассматривать.

В одном из углов зала еще кипел бой.

Даже человеку, который не вполне привык к колдовству, не составляло труда понять, что здесь произошло.

Когда король, формально утверждая полную победу, вошел в этот зал и занял вожделенный трон, из Гиантрея внезапно открылись колдовские ворота, и толпа самураев, которую Барабин видел в древесных пещерах, накинулась на короля, застигнутого врасплох.

Скорее всего, ниндзя собирались без промедления уйти той же дорогой обратно в Гиантрей — но король был не единственной их целью.

Им было поручено убить также и принца.

Однако наследник престола Леон сумел ускользнуть. Может, он находился в другом конце зала или вообще за его пределами, а может, просто сумел отбиться.

Ведь он был заговорен от смерти.

Однако сейчас люди в черном зажали его в углу, и рядом с ним почти не осталось баргаутских бойцов. На глазах Барабина погибли последние гейши, прикрывавшие принца своими телами.

Ряды самураев, впрочем, тоже успели сильно поредеть. И они поредели еще больше, когда на выручку принцу бросился Роман Барабин.

Верная Тассименше была с ним, а через все двери в зал вбегали рыцари, оруженосцы, янычары и боевые рабыни, которых зов: «На помощь королю!» — застал в соседних помещениях замка.

Королю было уже не помочь — зато принц еще раз подтвердил свою репутацию заговоренного от гибели.

Правда, по лицу Леона было видно, что в этом для него мало радости.

— Чародей! Где же ты был пять минут назад?! — крикнул он Барабину, и голос его зазвенел так, словно принц готов зарыдать.

В том, что погиб король, было только полбеды.

Пропал королевский меч Турдеван, и это была беда пострашнее.

Устремляясь по пещерному проходу к колдовским воротам, Барабин и Тассименше никого не встретили, но самураи, захватившие королевский меч, могли вернуться в Гиантрей минутой раньше и затеряться в толпе мечущихся рабынь.

У Барабина даже мелькнула мысль, не королевским ли был тот меч на поясе Ночного Вора, ножны которого так поразили Романа из-за надписи на клейме.

Роман силился вспомнить, как выглядели ножны Турдевана, когда король Гедеон подтверждал его рыцарское достоинство — но память подвела. Тогда Истребитель Народов больше смотрел на Книгу Друидов и на сам сверкающий клинок, а на королевские ножны внимания не обратил.

Пришлось спросить у принца, который в смятении колотил кулаком в бронированной перчатке стену, на месте которой только что были колдовские ворота:

— Какие ножны были у Турдевана? Что на них написано?

Бессмысленный взгляд наследника был ему ответом.

— Какие, к черту, ножны? — пробормотал он. — Что мне толку в ножнах? Ножны — вон они, у отца на поясе. Только меча в них нет.

Королевские ножны и впрямь были на месте. Их украшали изящные золотые буквы, красиво сбегающие вниз по вертикали. Ничего общего со скромными ножнами Ночного Вора в этом роскошном изделии не было — однако ножны без меча лишены всякой ценности. И это, похоже, угнетало принца Леона гораздо больше, чем смерть отца.

— Успокойтесь принц, — услышал Барабин голос майордома королевства Груса Лео Когерана. — Безродный бродяга не сядет на трон королевы Тадеи, какой бы меч он ни держал в руках. Королевское достоинство в крови, а не в железе.

И рыцари, которых в зале становилось все больше, нестройным хором прокричали:

— Да здравствует король!

Леон поднял с пола королевский шлем и, надев его на голову, сел на трон в центре зала. На Барабина он даже не посмотрел и сразу стал отдавать распоряжения об усиленной охране замка.

Оказывается отряд, который через колдовские ворота проник в тронный зал, чтобы убить короля, был не единственным. Еще один немного раньше таким же способом ворвался в мостовую башню и сделал то, что не удалось во время штурма — вывел из строя механизм подъемного моста.

Механизм оказался заклинен в нижнем положении, причем в обеих мостовых башнях. Ту, которая расположена на другой стороне пропасти, ближе к крепости Беркат, в этот момент уже вообще никто не охранял. Там все перепились в честь победы и не ждали нападения ни с какой стороны.

В результате мост оказался зафиксирован в нижнем положении. И это могло означать только одно — сам Ночной Вор или кто-то по сговору с ним собирается атаковать замок со стороны Баргаута.

Но не только это волновало Барабина, когда он слушал распоряжения нового короля, адресованные не ему.

Надпись на ножнах Ночного Вора не давала ему покоя.

— Ты говоришь, что была рабыней Робера о’Нифта? — спросил он у Тассименше. — Может быть, ты знаешь имя его меча?

— Имя его меча все забыли по приказу короля Гедеона, — ответила она.

— Король Гедеон умер. И я буду рад, если ты вспомнишь.

— Я помню. Имя его меча — Мадейнуса.

Она произнесла это слово слитно с ударением на «у», но Барабин был к этому готов.

Он не удивился бы даже, если бы имя самого Ночного Вора, тоже забытое всеми по приказу короля Гедеона, оказалось похоже на «Бэтмен», «Терминатор» или «Человек-паук». Хотя по словам баргаутов, имечко у него было такое, что сходу и не выговоришь.