С «Торвангой» и пленницами все вышло удачно. И судно, и колонна пленных были добычей всего отряда, и никто не мог посягнуть на права командира.

А теперь все иначе. Народу — шестнадцать тысяч человек, отрядов — сотни, командиров — столько же, и единственный шанс заполучить самый нужный трофей в свои руки — это ворваться в замок в первых рядах.

Но когда за очередным поворотом извилистого серпантина за пропастью, куда срывалась левая обочина, открылся просвет и в этом просвете на фоне ослепительно синего моря предстал перед глазами во всей красе черный замок Ночного Вора, Барабина охватило сильное сомнение, что в него вообще можно ворваться.

Сейчас, при свете дня, замок казался частью огромного черного утеса, нависшего над морем. Словно какой-то сказочный каменотес славно потрудился над вершиной скалы, вырубив из нее высокие стены и башни.

И была эта скала частью величественной горы, со стороны которой подобраться к замку смогла бы разве что группа профессиональных альпинистов.

А с оставшихся трех сторон скалу окружало море.

Глядя на замок сверху, Барабин поражался сам себе и тому, что решился прыгнуть в темноту в первую ночь своего пребывания здесь. И радовался, что тогда была темнота — в то ведь мог и не решиться. Слишком далеко было от зубцов крепостной стены, обращенной к океану, до воды.

А от противоположной стены было слишком далеко до соседних скал. Между ними и замком зияла пропасть, на дне которой точно так же билось о камни море.

Выжить, прыгнув в эту сторону со стены, было, пожалуй, еще более проблематично — но не исключено, что все-таки можно. А вот забраться вверх на стену смог бы разве что человек-паук.

Барабин всматривался в детали мрачного сооружения и не мог понять — как люди вообще попадают в этот замок. Неужели только через колдовские ворота?

Хорошо, что на замок смотрел напряженным взглядом не он один. Барон Бекар тоже устремил взгляд туда, где пропасть, отрезающая замок от соседних скал, заканчивалась, упираясь в основание большой горы.

— Мост поднят, — произнес, наконец, старый барон.

Барабин проследил за его взглядом, но не увидел никакого моста.

А потом дорога резко повернула, и замок скрылся за очередной горой.

Зато когда между скалами открылся новый просвет и замок появился в нем в новом ракурсе, Барабин обнаружил, что в самом узком месте пропасти на ближней стороне провала возвышается одинокая башня, которая расположена напротив другой, почти такой же, но примыкающей к стене замка.

Эти две башни легко было представить, как две опоры моста. Правда, провал между ними был слишком широк для обычного подъемного мостика, знакомого Барабину по книгам и фильмам о рыцарских временах.

Но если предположить, что мост состоит из двух пролетов, каждый из которых притягивается к своей башне, то все становилось на свои места.

Однако Барабина продолжали терзать смутные сомнения. От одной башни до другой не дотянуться, не допрыгнуть, не долететь. Чтобы прорваться в замок, надо опустить мост. А чтобы его опустить, надо занять обе башни.

Ближнюю занять теоретически можно — но как попасть в дальнюю?

Замок снова пропал из виду, скрытый очередной скалой, но Барабин продолжал размышлять над тем, каким образом король Гедеон собирается штурмовать столь неприступное сооружение.

Что в принципе задача выполнима, он не сомневался — ведь Ночной Вор, у которого тогда было другое имя, как-то этот замок взял. Но как он это сделал, было для Барабина загадкой.

Прошедший горную подготовку отряд спецназа с вооружением и оснащением образца 2000 года справился бы с захватом плацдарма без труда — особенно если учесть, что у противника нет огнестрельного оружия. Но откуда взяться такому отряду в варварском войске короля Гедеона?

За этими мыслями Барабин прозевал момент, когда за очередным поворотом, которых на этой дороге было по два десятка на километр, перед его отрядом открылась конечная — или, вернее, промежуточная — цель путешествия.

Заговоренная крепость Беркат оседлала дорогу на вершине перевала, в седловине между горами, похожими на горбы верблюда. Дорога упиралась в ворота крепости, возле которых лежали трупы аргеманов.

Сейчас ворота были открыты и в них втягивались отряды королевского войска. Но, поглядев в прищур на это сооружение, многократно уступающее по размерам замку Ночного Вора, Барабин сделал очевидный вывод, что все шестнадцать тысяч человек поместиться в этой крепости никак не могли.

И разумеется, он оказался прав.

Противоположные ворота крепости тоже были открыты, и от них сбегали вниз две дороги.

Одна из дорог, виляя между скалами, тянулась к ближней «опоре» подъемного моста, и была эта дорога во многих местах засыпана камнепадами. Вид у нее был такой, как будто ею не пользовались много лет, чему, однако, противоречили другие признаки. А именно — свежие трупы ниндзя в черных кимоно.

А вторая дорога спускалась в живописную долину, про которую Барабин уже слышал.

Это была долина Кинд — ничейная земля, откуда Ночной Вор крадет девушек по ночам, чему никак не могут помешать баргаутские воины из гарнизона заговоренной крепости, хоть они и считают эту долину своей.

Барабин не сразу понял, каким образом люди Ночного Вора проникают беспрепятственно в долину, если развилка двух дорог находится прямо перед воротами крепости Беркат. Но оказалось, что есть еще и третья дорога, которая ведет прямо от мостовой башни к деревням Кинда. И этот путь баргауты уже не контролируют.

— Там хорошая дорога, — заметил барон Бекар, знающий эти места лучше других. — Горцы давно могли бы ее закрыть, но они никак не поделят между собой ущелье Киндекумат.

Из всех предшествующих разговоров Барабин уже успел понять, что горцы в массе своей стоят на стороне Баргаута, и хотя положиться на них вообще нельзя, но в данной конкретной операции очень даже можно.

Им настолько надоели бесчинства Ночного Вора, что они пойдут на все, лишь бы уничтожить это осиное гнездо.

Первых горцев Барабин встретил в заговоренной крепости, и вид у них был самый решительный. Что и понятно, поскольку это были отцы, братья и женихи похищенных в разное время девушек.

Отряд этот, несмотря на малочисленность, выглядел грозной силой. Огнестрельного оружия, конечно, не было и у горцев, зато холодным они были увешаны с ног до головы.

Однако барон Бекар с усмешкой посоветовал не обольщаться насчет этих союзников.

— Тут каждая деревня враждует со всеми соседними, — сказал он. — Воруют друг у друга девок и скот, и Ночного Вора на соседей наводят. А в крепости у нас отряд кровников Робера о’Нифта, которые сами друг другу не кровники. Их хотя бы можно в одном месте держать.

Барон употребил выражение «энеми о’дье[8]», которое Барабин не совсем уверенно перевел, как «кровный враг» — по аналогии с земными реалиями.

«Горцы — они и на другой планете горцы», — решил он, но гораздо больше его интересовал вопрос практический.

Может, эти горцы и есть тот самый отряд спецназа с особой альпинистской подготовкой, который откроет королевскому войску ворота замка?

Вековая вражда выковывает таких бойцов, а ненависть придает им такую силу, что они, пожалуй, могут взобраться куда угодно по отвесным стенам и разнести в пыль любые преграды без всякого специального снаряжения и высокотехнологичного оружия.

Если, конечно, забыв про общую цель, не начнут резать друг друга из-за какой-нибудь мелочи.

Основные силы короля Гедеона, проследовав сквозь заговоренную крепость без остановки, концентрировались в долине Кинд.

Когда это воинство медленно тянулось по горной дороге, заполнив ее всю, Барабин невольно подумал, что его честь великий господин дон король решил штурмовать замок Ночного Вора по методу незабвенного маршала Жукова — то есть задавить противника массой.