Лиза услышала, как мама судорожно вздохнула и сглотнула подступившие слезы.

И вот тут на стене появилась небольшая, но до мелочей похожая копия с того самого портрета родителей, а за ней — фотография Маргариты. Очень серьезной и красивой Маргариты, в полный рост, в строгом концертном платье, на фоне рояля.

— Какая она у тебя славная, — обратился папа к Инго. — Познакомишь?

А мама переглянулась с Лизой и обе почти в один голос спросили:

— Инго, ты что это задумал, а?

Инго поправил на стене рамку с фотографией и обернулся.

— Догадались… — со вздохом отозвался он.

Лиза нащупала в кармане согревшееся яблоко.

— Ты что, Инго?! — отчаянно спросила она. — Ты правда… правда собираешься здесь остаться?

Инго кивнул.

— Вы отправляйтесь домой, везите Бабушке яблоко, — непреклонно ответил он. — А я остаюсь, — в голосе его была та самая королевская воля, которой невозможно ослушаться.

Солнечный свет как будто померк и жар пылающего очага перестал греть.

— Я думала… думала, мы домой… вместе… — жалобно протянула Лиза, смаргивая слезы. — И ты так сразу бросишь маму и папу? А Бабушке мы что скажем? А Маргарите?

А она-то восхищалась тем, как на глазах обновлялся дом! Вот и не успела задуматься, для какого такого Садовника наводит порядок брат, по чьему вкусу его переделывает. Эх, недаром волшебный слух уже и раньше подсказывал ей: Инго неспроста так доволен, что Библиотека нашлась. Недаром он сказал не «мы вернемся по Реке», а «вернуться можно по Реке». Он с самого начала решил стать новым Садовником!

— Может быть, разделимся? — с готовностью предложил папа. — Я останусь с тобой, сынок, я тут уже привык… а Лиза с мамой пусть возвращаются?

Лиза услышала, как мама сжала папину руку.

Инго покачал головой:

— Что ты, папа, а как же Бабушка? Она боялась поверить, что вы живы…

— Неужели никак иначе нельзя? — взмолилась Лиза, заранее зная ответ.

— Сад ни в коем случае не должен пустовать, лисенок, мы все видели, что из этого получается, — терпеливо и ласково объяснил Инго. — Да и яблоко иначе не подействует. Думаешь, почему с тем, первым, ничего не получилось? Потому что за такие подарки надо расплачиваться честь по чести, а я тогда не знал. И кого еще можно здесь оставить? Не тебя же, в самом деле!

— Но… — слова у Лизы кончились.

— Лизаветка, — молчавшая все это время мама пригладила Лизе растрепанные волосы маленькой теплой рукой. — Ты разве не чувствуешь, что Инго хочет тут остаться? И не только потому, что так надо. Не отговаривай его. Человек должен быть на своем месте, там, куда его тянет, иначе… иначе он будет жить не своей жизнью, а чьей-то чужой, и это не принесет ему счастья.

— Спасибо, — серьезно сказал Инго и глубоко поклонился маме, как кланяются рыцари прекрасным дамам.

И Лиза поняла, что именно так давно и настойчиво подсказывал ей и волшебный слух, и просто-напросто чутье.

Не хочет Инго быть королем, как не хочет быть и амберхавенским студентом, и тем более преподавателем. Да, он честно исполнял свои обязанности, и даже Магический факультет закончил поскорее, чтобы не обременять Бабушку королевскими делами. Но сердце у него никогда ко всему этому не лежало. Инго мечтал совсем о другом — может быть, еще с детства, когда ему, пленнику Мутабора, открылась захваченная колдуном Библиотека, где хранятся все книги на свете. И не нужны Инго ни почести, ни всенародная любовь, ни слава великого мага-словесника, ни университетская запутанная жизнь со всеми ее тайнами, открытиями и интригами. Он решил, что здесь, в Саду, при Библиотеке, ему самое место — в тишине и… в одиночестве.

Или не совсем в одиночестве? Можно ли кого-нибудь сюда взять? Да и сумеет ли сам Инго покинуть Сад?

— А ты… вернешься? — робко спросила Лиза и поняла, что спрашивать этого не следовало.

Смотреть на брата она не могла и потому смотрела на пол, где поверх сочиненных Инго тканых половичков привольно разлеглись солнечные квадраты. Но ведь солнце зайдет и к маленькому домику под черепичной крышей со всех сторон подступит непроглядная ночь…

Лиза попыталась представить, как Инго будет тут жить, совсем один в этой долине, — ни души рядом, только стук дождя, шелест ветвей, плеск реки. А разговаривать с кем? С птицами и пчелами? А кто поможет в Саду? Сам сказал, тут работы невпроворот! А если… если что-нибудь случится?! Конечно, папе пришлось еще труднее — и время остановилось, и маму было не добудиться, но он все-таки был не один…

— Я вас не брошу, — пообещал Инго. — И… я же не пропадаю никуда, вы будете точно знать, где я.

— И мы тебя тоже не бросим, даже и не мечтай, — неожиданно твердо произнесла мама. — Хватит разлук. Если уж ты сумел справиться со всем этим… — она повела рукой в воздухе, не находя слов.

Конечно, мама подразумевала не тканые половички и не плетеный абажур.

А возрожденный к жизни Сад и поверженный Черный замок.

— Э-ге-ге! — прогудел на весь Сад знакомый драконий бас. — Вы здесь? А я теперь и фейерверк могу!

Над Рекой в синем небе с треском разорвалась огненная гроздь — такая яркая, что ее было отчетливо видно даже в солнечном свете. Шумно заплескалась речная вода.

Лиза вскочила и кинулась на крыльцо, остальные последовали за ней.

— Инго! — воскликнула Лиза. — Это же Костик… и остальные!

… К калитке они шли под птичью разноголосицу и шелест ветра. Сад распускался на глазах, деревья одевались зеленой дымкой, под ногами зазеленела яркая молодая трава, запестрели цветы, над ними запорхали бабочки, и все это происходило одновременно и так слаженно, словно под неслышную музыку.

Правда, бурые паданцы все еще валялись на земле, но Инго, который уже успел посоветоваться с папой, держал Лизу за руку, чтобы она не поскользнулась.

— Ничего-ничего, все приберу… — негромко пообещал он, точно сам себе.

Лиза в сотый раз похлопала себя по карману, проверяя, на месте ли яблоко — хотя было жарковато, снимать куртку она побоялась, — и в бок ее ткнул стебель металлической розы. Ключ от Сада! Лиза вытащила его и протянула Инго, коротко прибавив:

— Оставь себе! Садовник ведь теперь ты.

Ничего другого сказать у нее не получилось: душили слезы. Да, Инго прав, Сад не должен пустовать, правила есть правила, мироздание есть мироздание… Но все-таки это невыносимо — оставить брата здесь одного и не знать, когда он вернется, да и вернется ли вообще. И это после всей истории с тем, как Инго вызволяли из мутаборского плена! Лизе только и оставалось, что злиться на собственное бессилие и твердить себе, что все будет хорошо и они придумают какой-нибудь выход из положения.

Инго повертел металлическую розу в пальцах. Росинки на серебряных лепестках сверкнули радужными искрами.

И Лиза вдруг поняла, что нужно сделать. Поднялась на цыпочки и, глядя Инго в глаза, потребовала:

— А ну, дай мне честное слово, что мы с тобой еще увидимся! Честное королевское слово — ты же еще король!

— Умница! — восхитился Инго. — Лизкин, даю тебе честное королевское слово, что мы еще увидимся, скоро, и будем видеться часто, сколько захотим. Договорились?

— Договорились! — Лиза втянула носом воздух, прикусила губу, задрала подбородок. Потом махнула рукой и вслед за родителями заторопилась к калитке.

Когда они вчетвером вышли к ограде, Лиза убедилась, что шиповник исчез, как не бывало, и что река теперь больше не мутная и не обмелевшая. Темная, но прозрачная вода стояла высоко, неспешное течение шевелило у самого берега длинными прядями водорослей, и склонялись над рекой плакучие ивы, невесть откуда возникшие, — то ли полоскали свои длинные висячие кроны, то ли любовались собственными отражениями. А еще в реке отражался огромный черно-алый дракон — покачивался на волнах и таращил пламенные глазищи.

Завидев рыжеволосую четверку по ту сторону калитки, драконьи пассажиры вскочили на ноги. Все, все до единого смотрели на них — и молчали.

Только бы не разреветься, подумала Лиза, и выступила вперед.