Она подошла вплотную к картине. Взрослые безропотно повиновались.

Лиза глубоко вздохнула и заиграла.

Оказывается, забыть мутаборскую музыку не получилось. Видно, бывают такие воспоминания, которые и захочешь, а не забудешь. Костик успел записать только первые несколько фраз — но и их оказалось вполне достаточно. Лиза чувствовала на себе пристальные взгляды, но уже после первых нескольких тактов музыка подхватила ее, точно волны, и понесла в открытое море. На миг Лизе показалось, что эти темные волны эти вот-вот захлестнут ее с головой, и переворачивать ноты на ходу было все равно что грести против течения. Но Лиза стиснула зубы, припомнила те новые и все более сложные уроки музыкальной магии, которые нещадно продолжал задавать ей Филин, и… Теперь она плыла по этим волнам музыки вовсе не как обломок кораблекрушения, который море швыряет и кувыркает туда-сюда, а как шхуна, которая ловит парусами ветер и не отклоняется от курса. Напрасно я жаловалась Инго на Филина, пронеслось в голове у Лизы. Что бы я сейчас делала без этих уроков?

— Есть! — ликующе завопил Лева. На холсте что-то чавкнуло, будто болотная трясина.

Листок с нотами, который маячил у Лизы перед глазами, спорхнул на пол.

Целый и невредимый Илья Ильич стоял на ковровой дорожке по эту сторону рамы. Никакого Черного замка на картине больше не было, а снова были король, королева, рассыпанные яблоки, окна и за ними — Радинглен в туманной дымке.

Марго сначала повисла на шее у отца, потом обняла Лизу и жарко дохнула ей в ухо «молодчина», а потом звонко чмокнула в щеку Костика, который от такого нежданного подарка судьбы онемел и обомлел. Филин смотрел на Марго с неприкрытым восторгом. Инго молча поцеловал ей руку. Марго проворно подобрала с пола нотный листок и под заинтересованным взглядом Филина сунула в карман.

Смуров сделал один шаг на подгибающихся ногах и упал бы, не поддержи его Филин. Илью Ильича колотила крупная дрожь, на лбу у него выступила испарина, а зубы стучали, как в ознобе. Амалия сунула ему под нос какой-то пахучий флакончик из своей неисчерпаемой сумочки, и дрожь прошла.

— Извинения бессмысленны, — сдавленно сказал Филин. — Тем не менее, простите нас. — Он хлопнул в ладоши и подал Смурову невесть откуда взявшуюся чашку с горячим чаем.

— В следующий раз мы полезем сами, — добавил Инго.

— Не вздумайте! — слабым, но сердитым голосом воспротивился Илья Ильич и жадно отхлебнул чаю. — У вас если и получится, — что сомнительно, — застрянете похуже моего. Яблоко я вам не добыл, увы, не получилось, но что видел — сейчас расскажу. Минуточку, только с мыслями соберусь… Скажите, замок отсюда, снаружи, тоже просматривался?

— Да, — тихо ответила за всех Амалия.

— Слыханное ли дело: был парадный портрет, а вылезло это… — Смуров говорил отрывисто и едва переводил дыхание. Он уже встречал однажды Черный замок, когда Мутабор пытался захватить Петербург, — правда, тогда Илья Ильич видел мутаборское прибежище лишь издалека. — Бр-р! Значит, по порядку. Обычно фигуры внутри картин дышат, одежда на них колышется от дыхания или от ветра. А эти стояли как статуи, и вокруг все было какое-то плоское. Только когда замок появился, изображение стало объемным.

— Вы не заметили ничего особенного? — решилась Лиза и тут же горько пожалела о сказанном.

— Особенного? — ворчливо переспросил Смуров. — Деточка, там не особенного ничего не было!

Лиза твердо решила впредь молчать, но ворчание Илье Ильичу простить: понятно же, переволновался человек.

— Пока не появился замок, за одним окном было видно Радинглен, вот как отсюда сейчас, — Смуров махнул рукой на картину. — А за другим возник Сад, и похоже, что тот самый!

— Вы уверены, что за вторым окном видели именно Сад? — спросил Инго.

— Яблони видел — правда, яблок на них не рассмотрел, но характерные такие, корявые деревья… и цветут белым цветом, — загибал пальцы Смуров. — Туман, деталей было не разобрать. Я различил ограду — металлическую, ажурную, в кованых розах, и даже калитку. Вот, собственно, и все. Замок появился слишком быстро, — посетовал он. — Я ведь пытался выбраться, но там как: идешь вдоль стены, и вдруг оказывается, что по потолку или по стене, как муха, а под тобой — пропасть. Поднимаешься по лестнице к выходу, видишь впереди свет, а потом выясняется, что спускаешься в подвал. У меня платок из кармана выпал, так он полетел не вниза, а вверх. — Илья Ильич отер лоб, встряхнул головой, отгоняя пережитый ужас. — Ладно, что было, то было, это все к делу не относится. — Он обернулся к картине и вдруг просветлел лицом. — Вы только поглядите!

Не стало Радинглена за нарисованными окнами — ни черепичных крыш, ни крон дворцового парка, ни синей полоски моря. В обоих окнах за спиной королевской четы теперь сквозь туманную дымку проступали корявые яблоневые деревья — раскидистые, старые, — и было их великое множество. На миг даже стало видно, как вздрагивает листва под крупными каплями дождя, но потом ветви замерли. А еще в левом окне виднелась та самая ажурная ограда в кованых розах… только калитки отсюда видно не было.

— Деревья шумят и дождь идет! — подтвердила Лиза, прислушавшись. — Раньше еще было слышно, как яблоки падают.

— Ограду я не видел, а так — очень похоже! — обрадованно вставил Лева.

— Раз картина стала так быстро меняться, надо как-то это записывать, фотографировать… — сказал Смуров. — Жаль, что вы раньше не додумались, — обратился он к Лизе с Инго. — Или у вас есть снимки?

Брат и сестра растерянно переглянулись.

— Снимки первоначального состояния картины и изменений, о которых вы говорите, — пояснил музейный хранитель.

— Мы и так уже упустили все что можно… — вздохнула Амалия.

— А давайте я тут караулить буду, — мгновенно вызвался Костик. — Я могу три недели не спать, и хоть бы хны! И превращаться в дракона мне для этого не обязательно! — хвастливо заявил он. — И у меня память абсолютная, я запомню все, чего на картине поползет, и расскажу.

Словесного описания с Костиным словарным запасом точно будет недостаточно, не без ехидства подумала Лиза.

— Вот если бы тут держать наготове фотоаппарат, чтобы сразу заснять… — протянул Лева, явно усомнившись в Костиных талантах.

— А у меня фотик с собой есть! Хороший, цифровой! — Костя было воспрянул духом, но тотчас упавшим голосом добавил: — Только он в Радинглене почему-то не снимает. Я его мастеру Амальгамссену показывал — он поковырял-поковырял, но ничего не добился. — Дракончик полез в один из необъятных карманов на широченных штанах и вытащил небольшую аккуратную камеру.

— Совсем не снимает? — Лиза удивилась, но не слишком: обычная техника в Радинглене всегда вела себя причудливо и капризно. Вот Лизин мобильник, например, послушно заряжался в заколдованном Амальгамссеном хрустальном стакане с родниковой водой, хотя дома бы такая конструкция его погубила. А фотоаппарат, значит, совсем работать не желает.

— Не верите — вот, пожалуйста! — Костя расчехлил фотоаппарат, навел на окно и щелкнул. Потом сунул Лизе под нос дисплей. На дисплее вместо фотографии каллиграфическим шрифтом проступило следующее: «Сумрачное зимнее небо. На его фоне живописно вырисовываются силуэты дворцовых башен и чеканный профиль левой горгульи».

Инго невесело усмехнулся.

— Словесное описание, — вздохнул Филин. — И то хлеб.

— Позвольте, я попробую, — Амалия взяла у Кости камеру и сфотографировала картину. Смуров едва успел предостеречь: «Только без вспышки!»

«Слишком много данных. Не хватает слов», — высветилось на дисплее.

— Взбунтовался, — огорчилась Амалия.

— Жалко, словесное описание было бы даже лучше… Что ж, Константин, будь по-твоему, заступай на дежурство, — разрешил Инго. — Прямо сейчас и начинай. Каждый вечер будешь отчитываться. Не обязательно мне, можешь Филину или фриккен.

— А нам что делать? — ревниво спросила Лиза, убирая скрипку в футляр.

— Ничего, — с нажимом сказал Инго. — Похоже, мы зря понадеялись, что картина будет исправно отвечать на наши вопросы. Не тут-то было — отвечает она по прихоти, теперь еще и Черный замок показала… и вообще надо бы разобраться, почему она так себя ведет и кто ее заколдовал. Илья Ильич прав. Пока все в сборе, объявляю: если Черный замок появился на картине один раз, он может проступить и вторично. Поэтому, пожалуйста, близко никто не подходите, особенно в одиночку. Конрад на посту проследит.