Когда речь идет о такой области, как разведка, не существует общих моральных критериев. Для Англии Маклэйн был не только шпионом, но и предателем, предателем своей страны и своего класса. Некоторые из статей о его кончине так и были озаглавлены: «Смерть предателя». Но для Советского Союза он был одним из наиболее эффективных разведчиков за всю историю советской разведки. Неудивительно поэтому, что «Известия» писали о Маклэйне как о «человеке высоких моральных качеств, который всю свою сознательную жизнь посвятил служению высоким идеалам социального прогресса и гуманизма, мира и международного сотрудничества».
Я не знал Дональда Маклэйна ни как английского аристократа и высокопоставленного чиновника, ни как разведчика, ни как сотрудника Института мировой экономики. Я знал Маклэйна по небольшому кружку московской интеллигенции, в который входили в середине шестидесятых годов самые разные люди, где Дональд Маклэйн, или, как тогда его называли, Марк Петрович Фрезер, был всегда желанным гостем. У Маклэйна было немного друзей в Москве, но те, кто его знал лучше других, относились к нему с неизменным уважением, считая его искренним человеком, судьба которого сложилась необычно и трагически.
В шестидесятые годы в Москве имелось немало домов, где часто собирались люди, объединенные общими, но еще не дифференцированными оппозиционными настроениями. Здесь обсуждались политические и литературные новости, о которых нельзя было прочесть в газетах. Здесь устраивались вечера, чтобы послушать песни А. Галича и других бардов или стихи молодых и пока еще малоизвестных поэтов. В этих своеобразных салонах можно было встретить А. Солженицына, Е. Евтушенко, А. Вознесенского, Ю. Любимова, Е. С. Гинзбург, Петра Якира, Эрнста Неизвестного, А. Некрича. На одном из таких вечеров я познакомился и с Дональдом Маклэйном. Помню, что все пришли тогда слушать стихи Натальи Горбаневской. Сейчас она не только известная поэтесса, но и видный деятель новой русской эмиграции.
Более близкому знакомству с Маклэйном я обязан, однако, публицисту С. Н. Ростовскому. В те годы я работал над книгой о Сталине, которой дал название «К суду истории». К1966 году это была уже большая рукопись, которую я давал читать отдельным ученым, писателям, старым большевикам, чтобы выслушать их замечания и советы, а нередко получить важные свидетельства и документы. Одним из таких первых читателей и был С. Н. Ростовский, писавший также под псевдонимом А. Леонидов, но более известный как Эрнст Генри. Это был человек с необычной биографией. В шестнадцать лет он стал международным курьером Коминтерна. Он вступил в Германскую компартию и вел в Германии как легальную, так и нелегальную работу. Стал рано печататься под разными псевдонимами. После прихода Гитлера к власти перебрался в Лондон и работал в советском посольстве. Здесь под псевдонимом Эрнст Генри он опубликовал книгу «Гитлер над Европой», которая только в Англии выдержала за три года пять изданий. Имела успех и его книга «Гитлер против России», которую он издал в 1936 году Даже немецкая разведка не знала подлинное имя и положение автора этих книг.
Работая в Англии, Эрнст Генри не знал Дональда Маклэйна и, видимо, даже не подозревал о существовании столь крупного советского разведчика в английском МИДе. Они познакомились только в СССР в середине пятидесятыхх годов, когда и Генри, и Маклэйн стали сотрудничать в организованном тогда журнале «Международная жизнь». Широкая известность пришла к Эрнсту Генри только в 1965 году когда он написал яркий памфлет против Сталина, где говорил главным образом о внешней политике Сталина. С хорошим знанием дела Генри доказывал, что именно ошибочная политика Сталина и Коминтерна в отношении немецкой социал-демократии помогла Гитлеру прийти к власти в Германии и развязать Вторую мировую войну. Через год Эрнст Генри написал «Открытое письмо ХХIII съезду КПСС» с протестом против попыток реабилитировать Сталина. Под этим письмом поставили подписи около сорока крупнейших советских ученых, писателей, деятелей искусства. Из этого письма мы узнали о существовании А. Д. Сахарова. Тогда он был еще засекреченным ученым, но после встречи с Генри не только подписал письмо к съезду партии, но и убедил подписать его некоторых наиболее выдающихся ученых. Эрнст Генри дал мне немало полезных советов и материалов для книги о Сталине. Однажды он попросил меня дать рукопись о Сталине своему другу Марку Фрезеру – Дональду Маклэйну От Генри я узнал тогда и часть необычной биографии этого человека.
Чтобы понять поведение Д. Маклэйна, надо вспомнить обстановку в Европе и во всем мире в середине тридцатых годов. В эти годы даже в Кембриджском университете, доступном лишь для немногих избранных, бурлили политические страсти. Британия была тогда громадной империей, под властью англичан находилось множество колоний, о независимости которых правящий класс еще не думал. Не была забыта Первая мировая война, а также тяжелая экономическая депрессия и кризис 1929–1933 годов. Общественное сознание Западной Европы также переживало кризис. Многие видели выход в правом радикализме и фашизме. Но немало людей, включая видных представителей интеллигенции и даже аристократии, с надеждой изучали работы Маркса и Ленина. Им казалось, что именно Советская Россия, оправлявшаяся посла жестокой гражданской войны, является «лучом света в темном царстве».
Для Дональда Маклэйна перелом в сознании наступил после начала гражданской войны в Испании. В аристократическом Кембридже было тогда несколько левых организаций и даже ячейка коммунистической партии. Молодой Дональд выразил желание вступить в Коммунистическую партию Великобритании. Его просили подождать. Через некоторое время с ним встретился «некто» из Коминтерна. «Вы сможете принести больше пользы коммунистическому движению и Советскому Союзу, – сказал “некто” Дональду, – если не вступите в партию, а будете служить нам тайно. Вам лучше продолжать делать карьеру именно так, как это принято в вашем кругу». Дональд согласился с этими доводами. В своем обществе он был «инакомыслящим», «диссидентом», даже «отщепенцем», если применять советскую терминологию. Однако английское общество весьма терпимо к инакомыслию. Но теперь Дональд стал шпионом, советским разведчиком, а этого английское общество, как, впрочем, и всякое другое, простить не могло. Правда, он не был подкуплен. Все, что он делал, он делал по убеждению. За работу в разведке он не получил никогда ни одной копейки и ни одного цента. Но это не могло служить оправданием для английского суда.
Вначале карьера Дональда складывалась более чем успешно. Он открыто отошел от коммунистов, «образумился» и стал работать в Министерстве иностранных дел. В годы Второй мировой войны он входил в Англо-американский атомный комитет, и благодаря ему и Киму Филби в СССР знали если не о технических деталях, то о сроках и темпах создания Западом атомного оружия. Именно поэтому, вероятно, сообщение президента США Трумэна о существовании у Америки атомной бомбы не произвело на Сталина во время Потсдамской конференции никакого впечатления, что так удивило Трумэна.
Разумеется, мне было интересно познакомиться с таким человеком и выслушать его мнение о моей рукописи. Вскоре я отвез ее на квартиру Дональда Маклэйна. По советским стандартам это была большая и хорошая квартира недалеко от Киевского вокзала. Через месяц я снова был у него. Моя работа понравилась Дональду и мы довольно долго беседовали. Конечно, Маклэйн узнал из прочитанной им рукописи немало таких фактов, о которых он раньше не имел представления. Но главное состояло в концепции книги. Я критиковал Сталина и анализировал его преступления, но не отрицал ценности социализма и коммунистического движения в целом. Это отвечало взглядам самого Маклэйна.
Когда он, предупрежденный Кимом Филби о грозящей ему опасности, бежал в СССР в 1961 году то убедился, конечно, что реальный советский социализм это совсем не то, что представлялось ему когда-то, в середине тридцатых годов. Маклэйн вначале жил в городе Куйбышеве. Это были последние годы страшной сталинской тирании. За заслуги перед СССР Маклэйн был награжден орденом Красного Знамени. Однако было вполне возможно, если бы советские карательные органы получили приказ о расстреле потерпевшего неудачу разведчика. Еще в тридцатые годы по приказу Сталина были вызваны в Москву и физически уничтожены десятки советских разведчиков, работников Коминтерна и дипломатов. В меньших масштабах эти расправы продолжались и позже. Совсем незадолго перед появлением Маклэйна в СССР был вызван в Москву и арестован Эрнст Генри – С. Н. Ростовский (я не знаю, под каким именем он работал в Германии и в Лондоне). Но, все более и более разочаровываясь в облике советского социализма, Маклэйн не хотел порывать с идеями социализма и коммунизма вообще. Он не хотел принимать идеи и ценности капитализма. Он не жалел о прошлом и не раскаивался в том, что работал на советскую разведку.
