Долли наклонилась к ней и мягко проговорила.

- И поэтому ты живёшь двойной жизнью - здесь и с детьми. Чтобы они стали респектабельными людьми?

- Без респектабельности и образования они быстро окажутся в трущобах, да в сточных канавах.

- Как ты,- сказала Долли.

Эмми сглотнула.

- Как я.

Некоторое время они сидели молча, а потом Эмми начала барабанить пальцами по ручке кресла. Долли подняла одну бровь.

- Что ты затеваешь?

- Мне нужно много денег и быстро.- Эмми перестала стучать и прикусила зубами кончик ногтя.- Хмммм… Сегодняшнее дело оказалось таким лёгким… Думаю, я вернусь туда и попробую ещё раз. Там повсюду собирают пыль горы серебра.

Долли так сильно замотала головой, что кудряшки выбились из причёски.

- Не смей! Это слишком опасно!

- Вовсе нет.

- Да что с тобой? Дорогая, у тебя странный огонь в глазах.

- Глупости. Никакой опасности нет, и вообще, Норт заслуживает хорошего урока. И я как раз подхожу на роль учителя.

- Если ты не будешь смотреть в оба и контролировать себя, ты попадёшься.- Долли внимательно оглядела Эмми.- Этот Норт засел у тебя в голове. На тебя это непохоже.

- Вэлин Норт - избалованный, грубый, нахальный эгоист.

- А еще он симпатичный, как я слыхала.

- Может быть,- ответила Эмми.- Но он это знает. Мне было отвратительно видеть, как он разыгрывает из себя благородного лорда и разворачивается к девушке спиной просто потому, что ему лень найти для неё немножечко терпения. Он думает, что ему положено всё лучшее в этой жизни и что он может спокойно топтать чужие чувства.

- Ты то же самое твердила про старого мистера Чипа. Эмоции мешают тебе думать. Оставь Норта в покое, дорогая, иначе ты кончишь в Ньюгейте, или еще где похуже.

- Только не я,- заявила Эмми, подливая себе чая.- Я добуду необходимые деньги и одновременно унижу этого ужасного Вэлина Норта. Ему не помешает избавиться от грубости и от чрезмерной наглости. Я не сделаю ему ничего плохого, только лично прослежу за тем, чтобы он научился скромности и обходительности.

Долли смотрела на подругу с подозрением.

- Почему это тебе неймётся снова увидеть этого хлыща, если он и впрямь такой жлоб?

- Мне не неймется!- воскликнула Эмми.

- Вокруг куча других парней с ценными вещами, которые можно украсть.

- Я уже знаю подход к этому.

- Никогда не ходи красть в одно и то же место, это правило!- сказала Долли.

- Но не закон же!

Долли вскочила, снова мотая головой.- Это паршивая идея.

- Не беспокойся,- ответила Эмми с улыбкой.- Это будет даже забавно.

Эмми плохо спала ночью и на утро чувствовала себя совершенно разбитой. Этот проклятый маркиз вторгся в её сны. И во сне с ним знакомили её, а не говорливую леди Миллисент.

Во сне он в своей обычной манере так сверлил её мрачным взглядом, будто готов был оторвать ей голову. То есть, вёл себя точно так же, как с бедняжкой Миллисент. Но во сне, стоило ей в ответ пошире распахнуть глаза, как вся мрачность слетала с него, как туман, уносимый ветром.

Внезапно лицо Вэлина Норта теряло всю суровость безжалостного воина. Без мрачной гримасы оно оказалось почти идеально красивым. С высоким лбом, который подчёркивала чёрная волна длинных, откинутых назад волос. У любого другого мужчины подобная строгая причёска подчеркнула и выпятила бы все недостатки, но не у Вэлина, с его прямым носом и изящно очерченным ртом. Но больше всего внимание Эмми привлекли его глаза. Именно они заставили кровь стучать у неё в висках. Взгляд его светло-серых, глубоко посаженных глаз, казалось, провоцировал, пронзал её насквозь, вопрошал, заполнял её, сминая всякое сопротивление.

Во сне Эмми выдерживала этот взгляд бесконечно долго, а потом маркиз протянул к ней руку. И как только он коснулся её, она проснулась.

- Святое милосердие! - пробормотала она. - Я сошла с ума.

Девушка сидела в своей изысканно-обшарпанной гостиной за маленьким столиком, в пятый раз перепроверяя счета. Отложив в сторону карандаш, Эмми вздохнула и прижала ладони к закрытым глазам. Она злилась на себя за то, что всё время отвлекается.

В это утро её мысли постоянно убегали от дел к этому сну, к Вэлину Норту. Ей становилось всё неуютнее и неуютнее. За всю историю своих похождений и мошенничеств, она ни разу не встречала мужчину, который бы не пропадал из её мыслей в ту же секунду, как пропадал с её глаз. Похоже, Долли была права со своими предостережениями.

Она попыталась сосредоточиться. Вчерашние выводы были абсолютно верны. Ей совершенно необходимо больше денег на Франта, Черенка и Фиби.

Стук в дверь прервал её беспокойные мысли. Вошёл Чревис, изготовитель фальшивок. Чревис был одет, как служащий, в чёрный костюм. Когда он не говорил о делах, он мог до бесконечности распространяться о своих хронических заболеваниях. Чревис занялся подделками именно потому, что работа, требующая более серьезных физических нагрузок, плохо сказалась бы на его здоровье. Он носил очки с бутылочно-зелеными стёклами и очень гордился своей роскошной седой шевелюрой.

Входя, Чревис одной рукой поправлял на переносице очки, а другой сжимал плоскую деревянную коробку.

- Миссис Эппл, могу я побеспокоить вас просьбой подержать у себя вашу коробку, пока я отсутствую?

- Что случилось? - Эмми встала и взяла коробку у него из рук.

- Этим утром я страдаю от Головных Болей. Это совершенно ужасно, я должен сходить в аптеку за порошками от мигрени, а потом вынужден буду лечь в постель.

Чревис ещё страдал от Болей в Ногах и от Болей в Спине, которые бесконечно сменяли друг друга.

- Я бы оставил её с учеником, но он копирует неожиданно свалившееся на нас завещание.

- Вам стоило бы посидеть здесь, а за порошками послать ученика.

- Благодарю, но завещание необходимо закончить к вечеру, а поскольку я страдаю от Головных Болей, мальчик должен сам закончить работу.

Когда Чревис ушёл, Эмми вернулась к столу и поставила на него коробку. Они ждали Боргла, чтобы сегодня же вечером отправить посылку, но коробку пока не запечатали, и Эмми воспользовалась случаем, чтобы ещё раз посмотреть на картину. Чревис пока не вставил её в раму, и картину можно было свободно развернуть на столе и полюбоваться ею.

Ганс Гольбейн Младший был любимым художником Генриха VIII, одним из лучших портретистов своей эпохи. Вчера вечером Эмми некогда было разглядывать портрет сестры короля, Марии Тюдор, чья красота казалась такой же свежей, как в день (более трехсот лет назад), когда картина была завершена.

- Триста лет… - Прошептала Эмми, внезапно осознавая, каким хрупким может оказаться полотно.

Она осторожно подняла его, намереваясь положить обратно в коробку, но заметила, что верхний край холста неровно срезан. Она потрогала торчащий кусочек ткани, думая, что надо сказать об этом Чревису, и когда пальцами пробежалась по краю, вздрогнула. Там было что-то жёсткое, скорее бумага, чем холст. Она пригляделась, потом перевернула картину и внимательно осмотрела углы.

Сзади был приклеен дополнительный слой ткани. Когда она вырезала картину из рамы, то срезала клей в одном месте. Девушка нащупала уголок чего-то, спрятанного между портретом и тканью.

Эмми забарабанила пальцами по столу, уставившись на Гольбейна. Одним из её преимуществ над обычными мошенниками было то, что мать научила её не только чтению и письму.

Эмми знала историю, литературу, иностранные языки, разбиралась в искусстве. К тому же она пыталась заниматься и самообразованием. Именно образование позволило ей оценить стоимость Гольбейна и выбрать Норта своей жертвой. Мать также обучила её этикету и тонкостям светской иерархии… и рассказала об истории знатных английских родов.

Именно мать поведала Эмми о Нортах и их огромном поместье под названием Эджинкорт Холл, где, согласно легенде, незадолго до похода короля Филиппа Испанского против Королевы Елизаветы, был спрятан огромный клад. Тогда Эджинкорт Холлом владели Бофоры, католическая семья, тайно помогавшая испанцам в борьбе против протестатнки-Елизаветы. Поговаривали, что, опасаясь, что их планы будут раскрыты, а золото, посланное испанцами, обнаружено, Генри Бофор, спрятал клад где-то в доме. Он был арестован за предательство и умер в Тауэре, не успев никому раскрыть, где скрыто сокровище.