— Не-е-е-е-т!!

Слэйдер прижал ее к себе, пытаясь успокоить. Он просто не знал, что еще он может сейчас сделать. Он не станет ей лгать, убеждать ее в том, во что не верит и сам.

— Обещаю тебе, Лисса. Я сделаю все, что смогу, чтобы с Джеми ничего не случилось. Это я во всем виноват, это все из-за меня, я должен был быть внимательнее...

Мелисса приложила палец к его губам.

— Откуда ты мог знать?

Он взял ее руки в свои, но тут она сказала:

— Надо сообщить Бью.

Бью. Не он ли стоит за всем этим, подумал Слэйдер. Нет, Бью, конечно, порядочный мерзавец, но даже он не станет похищать собственного сына. Во всяком случае, в этом нет никакого смысла.

— Нет, я не думаю, что тебе надо ему звонить, — сказал Слэйдер. — Он, скорее всего, уже едет домой, а пугать Конни Синклер не следует.

Записка упала с кровати на пол.

— Это же несправедливо... Слэйдер... Это несправедливо!

Слэйдер отвел волосы с ее лица и вытер мокрые щеки.

— Ах, Лисса, какой справедливости ты еще ждешь? Тебе нужно остаться здесь и постараться немного отдохнуть. Тебе еще понадобятся силы на эти долгие часы.

— Долгие часы? Разве они не будут звонить прямо сейчас?

— Нет. Они еще потянут, чтобы заставить тебя страдать. Они хотят, чтобы ты была готова принять их условия, какими бы дикими они ни казались.

— Слэйдер... — Темные глаза Мелиссы умоляюще глядели на него.

— Что?

— Они, правда, позвонят? — спросила она дрожащими губами, глядя на фотографии Джеми, прилепленные к стене.

Отчаяние, прозвучавшее в ее голосе, просто пронзило его сердце. Он сильнее сжал ее руку, стараясь поддержать ее.

— Обязательно позвонят. Можешь мне поверить.

Он почувствовал, что ее напряжение заметно спало, как будто его обещание действительно подействовало на нее,

— Закрой глаза и постарайся хоть немного заснуть, — сказал он, поднимаясь и подходя к доске, на которой были прикреплены фотографии Джеми, чтобы получше их рассмотреть.

Когда он пошел к двери, Мелисса тихо плакала. Он был рад, что она не спросила его, жив ли еще Джеми.

Ведь он не мог быть уверен в этом. Но он мог обещать ей, что кто бы ни похитил ее сына, очень скоро пожалеет об этом.

Кто мог похитить Джеми и с какой целью? В этом и заключалась главная загадка. Очевидно, это было сделано спонтанно, ведь никто же не знал заранее, что Джеми убежит от него. Очевидно кто-то, кому позарез понадобились деньги, увидел в этом свой шанс и воспользовался им. Но этот человек не может быть посторонним. Иначе его бы заметили в городке.

Как только Бью вернется, Слэйдер отправится обратно в город. Возможно, что-нибудь мог видеть преподобный Хантер. Пресс знает всех в городе, возможно, он смог бы пролить свет на то, кому уж так сильно понадобились деньги. Слэйдер не мог вот так просто сидеть и ждать, пока позвонят похитители, зная, что где-то находится испуганный и одинокий сын Мелиссы.

Он должен найти Джеми до того, как они потребуют выкуп. Если он прав, и Джеми похитил кто-нибудь из жителей городка, то у мальчика мало шансов остаться в живых, как только похититель получит деньги.

Но пока Слэйдер мог только сидеть и ждать, пока вернется Бью. Ждать и думать, связаны ли между собой смерть Цисси и похищение Джеми.

Слэйдер знал твердо только одно. Как только вернется Бью, он начнет искать мальчика, нашедшего дорогу к его сердцу с той же легкостью, как его мама, с минуты их самой первой встречи. Мальчика, который доверял ему так же, как и его мать.

Он предал их обоих.

Мэтью Прескотт поднял голову от рецепта, который он выписывал. Без Мэнди в аптеке было очень тихо и пусто. Особенно сейчас, когда день уже клонился к вечеру, и в магазине никого не было. Он привык, что она постоянно возилась у стойки с мороженым, вечно что-то чистила и мыла. Он привык к тому, что она постоянно напевает, хотя и не всегда правильно, вспомнил он с улыбкой. Даже когда она просто сидела и читала, сделав уже всю свою работу, шуршание страниц действовало на него успокаивающе. Мэнди была из тех женщин, по которым мужчины скучают.

И тут, будто по мановению волшебной палочки, отворилась дверь, и она вошла.

— Мэнди! — радостно воскликнул Пресс, но тут же осекся.

Когда она повернулась к нему лицом, он смог разглядеть ее... Гнев вспыхнул в нем, как огонь, в который плеснули бензин, когда он подошел к ней поближе и увидел распухшую губу, царапины и другие следы побоев.

— Я убью этого подонка! — тихо сказал Пресс.

— Нет, Пресс! — взмолилась Мэнди, видя, как он срывает с себя белый халат и швыряет его на прилавок.

— Подожди, — продолжал Пресс. — Твой муж — взбесившееся животное, и его надо немного успокоить.

Испугавшись, что из-за нее такой спокойный и добродушный человек пришел в такую ярость, Мэнди попыталась преградить ему дорогу, помешать ему выполнить свою угрозу.

Но различие их весовых категорий сделали ее попытку неуклюжей и тщетной.

— Ой, — воскликнула она, когда он налетел на нее. Она хотела удержать равновесие, взмахнула руками, ее холщовая сумочка вылетела из рук, и все оттуда высыпалось. — Я такая неуклюжая. Вот уже второй раз роняю сумку, и все разлетается в разные стороны. Джек так на меня разозлился, когда я уронила ее у сарая.

— Мэнди! С тобой все в порядке? Я тебя не ушиб? — спросил Пресс с виноватым видом. Он наклонился, чтобы помочь ей, и стал собирать всякую мелочь, вывалившуюся из сумки. Приблизив свое лицо к ней, он стал рассматривать следы побоев на ее лице. — Прежде чем я что-нибудь предприму, я помажу тебе чем-нибудь эти царапины. Тебе больно?

— Нет. Сейчас уже нет. Так, ноет немного, — ответила она. — Пожалуй, мне надо надеть темные очки или маску? — спросила она, стараясь улыбнуться, но вместо этого лишь поморщившись, поскольку улыбаться ей было больно.

— Мэнди, это не смешно. Тебе не надо передо мной притворяться. Подойди сюда, сядь около стойки. Я соберу твои вещи и принесу мазь, чтобы положить на эти царапины.

Пресс собрал вещи. Он был настолько разозлен и расстроен, что, лишь подойдя к Мэнди, вспомнил о мази, и вернулся назад, чтобы взять тюбик с полки.

— На, держи свою сумку, — сказал он, садясь на прилавок. — Так, а теперь повернись ко мне, чтобы я мог привести в порядок твое лицо.

Мэнди послушалась, и их колени соприкоснулись.

Оба так и дернулись, но сделали вид, что ничего не произошло.

Пресс поднял ее лицо и легко провел пальцами по вспухшим царапинам, тихо выругавшись про себя.

Мэнди вздрогнула, когда он дотронулся до ее распухшей губы, но не вскрикнула.

Отвинчивая крышку тюбика и вздохнув, как будто устал уже повторять одно и то же, Пресс произнес:

— Не позволяй ему избивать себя, Мэнди. Это должно прекратиться. Ты должна уйти от него. И не жди, что я смирюсь с этим издевательством. Я этого терпеть не стану. Я человек не злой, но он доведет меня до того, что я его убью. — Он обхватил ее лицо своими мягкими, ласковыми руками и взмолился: — Брось Джека, Мэнди. Ты же знаешь, что тебе надо его бросить.

— Знаю. Он так больно ударил меня в этот раз. Он не велел мне даже приближаться к сараю... — Мэнди говорила чуть слышно, и голос ее звучал виновато и покорно.

Видя, как она признает свою вину, Пресс почувствовал еще большую ярость. Этот подонок Джек Диллон должен гореть в аду за то, что покалечил не только ее тело, но и душу.

Когда он стал накладывать мазь нежными, но уверенными движениями, она поднесла руку к лицу, чтобы почесать нос, и его взгляд упал на красный рубин, украшающий ее обручальное кольцо.

Он потрогал его.

— Первое, что тебе необходимо сделать, это снять это кольцо. Этот кровавый цвет слишком красноречив. Я помогу тебе получить развод и найду тебе жилье.

— Нет.

На его вопросительный взгляд она ответила:

— Дело не в том, что я не ценю все, что ты пытаешься сделать для меня... все, что ты уже сделал для меня. Я действительно очень тебе благодарна. — Она зажмурила глаза и поморщилась, когда он стал втирать мазь в самую глубокую царапину на лице, на глазах ее навернулись слезы.