Я со злостью смывала макияж. Я наложила огуречный крем на крылья носа, клубничный крем вокруг глаз, и сельдерейный крем на шею. Шишка на лбу уже превращалась в синяк… Музыка, должно быть, парила над Вервилем, а я торчала здесь, как идиотка. Я хотела есть, я не ужинала, и - самое страшное - я потеряла чуство юмора. Я не находила ничего забавного в том, что Консепсьон и Bloody Billy Butch the Kid где-то забавляются в то время, как я, голодная и обиженная, нянчусь с плодом ее легкомыслия. Замечательно начинается отпуск! Очень веселым обещает быть столь желанный медовый месяц! И сколько я ни изучала проблему, я не находила выхода. Как добраться до тети Кармен? Я видела ее всего один раз, когда она приезжала за своей сестрой. Одетая в черное, жирная, как оладья, грустная, как инфанта. Плевала она на меня, эта Тетя Кармен!
Клаксон вогнал меня в стыд. Как я могла так плохо о ней думать?! Уже больше десяти часов, а несчастная женщина, перегруженная работой и детьми, отнимает у себя часы сна, чтобы лететь мне на помощь! Я издала радостный крик “Аrriba Tata Carmen!” и спустилась по лестнице почти так-же быстро, как Консепсьон утром.
- Игнасио готов! Я его бужу, одеваю и он ваш сию же минуту! - выпалила я, открывая дверь.
Но передо мной стояла не толстая Кармен. Блондинка с длинной прядью, способной с успехом скрыть косоглазие, исследовала меня единственным глазом и явно искала чего-то или кого-то другого.
Я констатировала:
- Вы не Тетя Кармен.
Девушка слегка нахмурила лоб и встряхнула головой, что позволило мне увидеть ее второй глаз
Мы обе были растеряны. Девушка выглядела застенчиво и, говоря, слегка заикалась, так что я не сразу поняла, что она спрашивает меня, не здесь ли живет Жан Мартель. Я обьяснила, что его нет дома и, так как у нее был несчастный вид, добавила:
- Я его жена.
- Это досадно, - мягко ответила она.
Я не могла оставить ее стоять на пороге и пригласила войти.
- Какой красивый дом, - проговорила она, оглядываясь. Потом густо покраснела и с трудом произнесла, - Меня зовут Фанни.
Фанни? Я издала успокаивающий звук, но я совершенно не знала, кто такая Фанни. Фанни?
- Я больше не могу, - сказала она и я испугалась, что она упадет в обморок у входа.
Я подвинула ей кресло моего деда и села напротив. Кто такая эта Фанни?
- Я ехала не останавливаясь, - сказала она. - Я умираю, но я здесь. Я так хотела ему сказать!
Сказать?
- О концерте! - объяснила она, видя мое непонимание. - О вчерашнем концерте! Я ведь его ученик. Его ученица.
Ага! Фанни - ученица Жана! Боже мой, он, наверное, пригласил ее к нам на каникулы?! Мог хотя-бы предупредить меня! Воистину, Жан становится все рассеяннее. Фанни? Когда он говорит о своих учениках, он всегда говорит: “ Мои бородатые-волосатые”. Волосы у нее действительно есть, но я напрасно рассматривала тонкую кожу ее подбородка, я не нашла ни малейших следов бороды… В то же время я увидела себя в зеркале в прихожей! Огородные кремы, шишка, старый халат, все было при мне! Я встала, и Фанни, неверно истолковав мой жест, тоже поднялась.
- Я пойду в гостиницу и вернусь завтра, - сказала она.
- У вас заказана гостиница?
- Нет, но я что-нибудь найду, - заявила эта наивная.
Традиции гостеприимства запрограммированы во мне с незапамятных времен. Я услышала собственный голос, предлагающий ей провести ночь в доме и услышала, что она приняла приглашение.
- Было ужасно сложно найти ваши владения на карте, - сказала она, располагаясь.
Ага! Значит Жан не в курсе…
- Нет, Я сделаю ему сюрприз! Месье Мартель будет так счастлив увидеть меня, когда вернется! - добавила она, одарив меня первой, очаровательной улыбкой.
Пока она принимала душ, я постелила ей постель. Я стерла крема, надела другой халат и спрашивала себя, чем бы я могла ее покормить, когда вспомнила о маленькой баночке паштета. С вином Фонкода и тем, что Игнасио оставил от консервированных фруктов это будет прекрасный “медианоче”*( полуночная трапеза), как говорят в Ла Скала.
Фанни надела длинное кимоно цвета морской волны, закрытое, как тюрьма, ноги ее были босы. Ни следа помады, ни крошки пудры, но неприкрытая, абсолютная женственность…
Забавно оказаться вдруг в интимной обстановке с человеком, о существовании которого не подозревал мгновенье назад… Не знаю почему, босые ноги этой девочки смущали меня…
- Нас ждет легкий ужин! - весело сказала я, ведя ее в детскую столовую.
Она без выражения посмотрела на печенку и сказала, что она вегетарианка. Вообще-то, это не имеет никакого значения, ей хватит помидора, она очень мало ест. Когда я хотела налить ей бокал вина, она жестом остановила меня. Она пьет только воду. И никогда - вино. НИКОГДА. Перед этой эльфой я вдруг почувствовала себя чудовищным созданием, и не отважилась себе налить. Я смотрела на Фанни, которая резала помидор и ела его с бесконечной медлительностью. Шишка болела. Я попыталась пошутить и насмешить ее:
- Вы видели мою шишку? Я получила балдахином по голове!
- Что вы говорите! - вежливо отозвалась она.
Я предложила ей пойти лечь, она отказалась. Я приготовила ей чай. Я произнесла все банальности, все нелепости, смешащие профессионалов от музыки:
- …А что вас заставило учиться на дирижера? Вас, наверное, немного в классе? В каком возрасте вы почуствовали призвание? В вашей семье есть музыканты? Вы скорее классик или скорее…
Наконец ночная тишина была нарушена возвращением машины Жана, и Фанни оживилась, как по волшебству. Я не успела еще подняться со стула, а она уже была у входа и открывала дверь.
Я слышала восторженные восклицания, смех, радостные крики, вопросы.
- Какой сюрприз, - сказал Жан, входя в столовую.
Он держал ее за плечи, и рядом с ним она выглядела еще меньше, еще хрупче. Но настолько живее!
- Тетушка Кармен? - спросил Жан.
- Не приехала…
- Но это невыносимо! Так глупо, что ты не смогла поехать, мой хороший, - сказал он, целуя меня, - ты бы гордилась, слыша, что люди говорили мне о передаче.
- О! Передача, - закричала Фани. - О! Маэстро, это было… превосходно!
- Спасибо, - ответил Жан, отрезая себе ломоть печеночного паштета. - Так, значит, Фанни, ты проводишь каникулы в этой местности?
- О! нет, я специально приехала из-за вас.
- Специально? - повторил он с таким ошеломлением в голосе, что я поспешила сказать:
- Поэтому я пригласила ее остаться!
Но Фанни не заметила беспокойства в голосе своего учителя, она склонилась перед ним со сложенными руками:
- Я была такой глупой тогда, в Версале!
- Глупой?
- Я не осмелилась подойти к вам! Я была так потрясена! Когда вам заапплодировали музыканты… я убежала… я плакала всю ночь! И поэтому приехала сюда!
- И хорошо сделала, - сказал Жан, который прикончил паштет и налил себе бокал вина. А потом налил и ей, несмотря на крики. Я обьяснила:
- Знаешь, она никогда не пьет.
Но он заявил:
- Никогда - возможно, но не сегодня вечером!
И, действительно, она смочила губы в стакане. Сперва с сомнением. Она поколебалась, потом выпила с удивленным и счастливым видом.
- Девственность? - спросил Жан.
- По-моему - да - ответила она, опуская ресницы.
- Ну и как?
- Удивительно, - проворковала она, глядя ему в глаза.
Это правда, вино с наших виноградников - хорошее вино.
Меня разбудила маленькая ручка, блуждавшая по моему лицу. Игнасио пытался открыть мне глаза. Мне показалось, что часы показывают 9:30, но более пристальный анализ обнаружил, что всего лишь без пятнадцати шесть, что было ближе к привычкам моего маленького друга.
- Здравствуй, Ика, - вежливо сказал он и поцеловал меня. Жан пододвинулся ко мне и Игнасио строго скомандовал:
- Нельзя будить папу.
На завтрак мы съели последние припасы. В 9 часов я поехала с Игнасио в супермаркет. Все в доме еще спало. Я оставила письмо для Жана на столе в кухне: “Если приедет Тетушка Кармен, мы в магазине. Пусть ждет. Я быстро”.
