- Я прошу вас меня извинить, - сказал господин и поклонился.

На следующий день он послал мне три дюжины великолепных роз, которые я отдала консьержке.

Поль бегом возвращался к нам. Адмирал смотрел, как он приближается и когда он был совсем близко, начал отрывок из Лукреция так будто речь шла об обычной беседе:

Si nunc primum mortalibus adsint

Ex improviso , ceu sint objecta repente…

Я с удивлением услышала, как мой сын продолжает:

Nil magis his rebus poterat mirabile dici

Aut minus ante quod auderet fore credere gentes.

- Хорошо- сказал Адмирал. А потом вздохнул.

- У них есть достоинства, у этих детей. Больше, чем было у нас в их возрасте. Мы только и делали, что слушались. Они выбирают!

- Жалко, что вы не остаетесь с нами на день рождения мамы, Адмирал! Она нам сделает курицу и раков.

Крестный взял мою шероховатую руку и задержал ее в своей:

- Людовика, маленькая пчелка, ты отдаешь всю себя, твои ногти сломаны! Будь осторожна…

Поль слушал нас навострив уши, с уверенным инстинктом детей, постигающих проблемы взрослых. Но мы уже присоединились к маме, медленно подьехали машины, пришел момент расставания.

Мама склонилась к дверце лимузина и доверительно сказала мне:

- Я пришлю тебе питательный крем для глаз….Фантастический! Ты увидишь, результаты огромны!

- Спасибо, мама.

Кто-то спросил:

- А Игнасио?

И правда, было от чего беспокоиться! Его не видели c полудня. А ведь всем известно, что нежданный ребенок часто делает глупости.

Кроватка была смята, но в комнате его не было. Мы начали сходить с ума. Крики “Игнасио! Игнасио!” становились все беспокойнее, я уже думала об организации облавы, когда из ванной послышался слегка раздраженный голос:

- Ну что?

Игнасио нашелся!

Он как раз увлеченно засорял слив туалета содержимым пакета с тальком, сыпал его в воду.

- Я делаю молоко, - сказал он с широкой улыбкой.

Он не понял, за что его шлепнули по попе.

- Почему ты это делаешь? - спросил он с болезненной гордостью.

Я бесилась, а вокруг все смеялись. Ну ладно, если так, тем хуже для них: я не буду сегодня готовить ужин!

К моему огромному удивлению никто не протестовал. Они даже сказали, что это хорошая идея. Что все просто пойдут на бал и на праздник. И будут есть полосатую карамель и арахис. Не нужно ужина.

- А ты? - спросила я Жана.

Он тоже пойдет на праздник. Все пойдут на праздник, даже маленькая Вивет, даже паршивец Игнасио, засоритель клозетов. Даже я.

Хорошая идея!

Мы все втиснулись в машину Жана и приехали на большую поляну, где раскинула свои шатры ярмарка. Закон вечера: никто ни в чем себе не отказывает.

Общесемейнай кутеж. Каждый вытащил билет гороскопа из железного крашенного ящика гадалки. Полю было обьявлено, что у него скоро будет приключение с женщиной, брюнеткой с огненным темпераментом, а я узнала, что меня скоро призовут в армию.

Все это в аромате вафель, блинов, в шуме карабинов, направляющих яйцо в струю воды и в хрусте поп-корна в челюстях детей. Усатый гигант скручивал карамельную массу в зелено-розовые клубочки. Картофель жарился в огромном тазу, а под платаном нас ждал подарок: африканские острые сосиски, жаренные на открытом огне и засунутые в хлеб, который они щедро поливали хариссой *(острая североафриканская приправа на базе перца и масла), гарантируя едокам ожог внутренностей. Мы выиграли килограмм сахара - радость! бутылку шипучего вина - фиеста! Все кругом орало, корчило рожи, было усыпано блестками, извращено и наивно. Нам было хорошо. Вивет удивленно хлопала глазами на чудеса ночи и сосала краешек вафли. Я беспокоилась, глядя на ее маленькое личико, но Жан увлек меня танцевать на площадку утоптанной земли, опоясанную лампочками и трехцветными гирляндами. Вивиан и Томас уже танцевали, приклеенные один к другому. Дети покупали конфетти. Разноцветный ласковый дождь. Дождь на волосах, дождь на шее, дождь во рту… иногда эти маленькие мерзавцы собирают конфетти на земле. Я это знаю. Я сама так делала. Оркестр “Тони Дьяволо и его бойз” стучал, как бригада плотников, тряс маракасами, как трясут яблоню…Я уже несколько мгновений не видела Игнасио.

- Расслабься! - говорит Жан раздраженно.

Да, мне надо бы расслабиться. Почему не могу расслабиться? Все хорошо. Никакого мытья посуды сегодня вечером, завтра большой праздник. Все хорошо.

“Класс! Бабуля беременна!”

Оркестр поет последний хит, который все, кажется, знают наизусть. Пары, которые танцуют вокруг нас подпевают парням Тони Дьяволо:

“ у нас будет маленький дядюшка

он будет настоящий лапушка”

И когда подходит припев, под лампами наступает исступление.

“Класс! Бабуля беременна!”

Отдыхающие поют и скачут, словно радуются беременности бабули.

Жан смотрит на меня с легкой шутливой улыбкой в глазах.

- Как тебе такая перспектива? - спрашивает он.

Да он смерти моей хочет, этот тип! А потом, интересно, как это бабуля могла бы забеременеть? С начала отпуска нас преследуют неудачи, разве что в меня снизойдет Святой Дух, но это, Слава Богу, не часто происходит.

С края площадки на нас смотрят дети. Альбин держит Вивет на руках, а Поль взял Игнасио на колени.

- Ты не любишь детей? -дразняще говорит Жан. - Посмотри-ка на это! Это прекрасно, как хлеб, совершенно, как солнце, непреложно, как соль, прямо, как стрела! Это очень просто, если бы у меня были средства, я бы имел ферму.

- Ферму?

- Целую ферму детей! Ведь так прекрасно слышать как они жужжат, копошатся, резвятся в доме.

У меня должно быть задумчивый вид, он целует мои волосы и шепчет:

- Я знаю, что тебя все достало, мы уедем с тобой вдвоем, как последние эгоисты… Я думаю об этом столько же сколько и ты. …может быть больше…мы уедем вдвоем… и я сделаю тебе двойню!

- Негодяй! - говорю я нежно точно в тот момент, когда музыка заканчивается.

Тони и его бойз вытирают лбы. Перерыв, пары расстаются, мы еще ненадолго остаемся в объятиях друг друга…

- Поехали домой, - шепчет Жан.

Возвращаемся пешком, мы оставили машину Томасу и Вивиан. Игнасио мужественно идет сам, мы передаем друг другу Вивет. Взрывы криков доносятся до нас с ярмарки, мы слышим маленькие машинки, которые сталкиваются в снопах искр: “ Вперед, господа, стоп на красный свет! Ногу на тормоз!” приказывает женский голос в громкоговорителе. Потом понемногу все это теряется , растворяется в просторе природы.

- Жалко, что там не было кузин!

- Ничего не жалко, - отвечает мне Альбин, - ты слышала оркертр? Жуткая дрянь!

- А потом они дебилки, - говорит Поль, и похоже, он по ним ужасно скучает. - Им всего-то надо было не уезжать!

- Как по заказу в лЭгуале дожди! - продолжает Альбин. - Они там отморозили себе задницы, пока ходили смотреть на восходящее солнце!

- А оно не взошло!

- Кстати, вы видели Мадам Леблез?

- Нет. Она была на балу?

- Она не покидала вас взглядом! Мы-то быстро спрятались! С тех пор, как мы знаем, что она пристает к мужикам, мы начеку! Правда, Игнасио?

- Я - начеку, - говорит Игнасио, зевая.

Короткая тень галопом приближается к нам, Октав. Наши шаги отдаются на дороге Фонкода. Вивет спит на руках у Жана.

- Ферму! -повторяет он.

Я смеюсь и чувствую, что этот смех рождает добро вокруг меня. Альбин берет свою уснувшую племянницу, и Жан ласково обнимает меня за плечи. Игнасио идет с закрытыми глазами, его маленькая рука цепляется за мою, у меня не будет никаких сложностей с тем, чтобы уложить его в постель. Ни его, ни Вивет. Мою ферму.

Когда я вошла в нашу комнату, Жан уже лег. Он насвистывает мотив Пере и смотрит на меня. Я медленно снимаю кольца… эротический момент. Жан потягивается и говорит мне:

- Если ты идешь на кухню…

Восхитительная формулировка, если хочешь получить то, что ты вроде бы не просил.

Он желает стакан халодной воды. Я слышу, как он кричит, когда я выхожу из комнаты: