Единственная существенная угроза, которую надо ликвидировать, — это союз между Октавианом и Антонием, столь окрепший после женитьбы на Октавии. Раньше или позже Клеопатре придется оплачивать счета по этому союзу, символизирующему единство Рима. Клеопатра не склонна к самообману, ее еще могут отдать на закланье. При встрече с ней Антоний будет, разумеется, клясться и божиться, что не в силах существовать вдали от Египта, что рад избавиться от Октавии, и оба они вволю похулят Октавиана. Это будет искренним примирением, тем более что она ему с легкостью подыграет, ибо этот хмельной Геркулес задел в ней чувственную струну, и Клеопатра уверена, что он еще более захмелеет после встречи с нею. Это ее муж, который возвращается к ней, потому что она ему необходима. Он умеет добиваться прощения.

Таковы свойства старого брака. Если смотреть на это глазами древних фараонов — это унизительное заискивание. Но если придерживаться взглядов дочери Птолемея Авлета — это головокружительная общественная и политическая карьера.

Разумеется, пока еще ничего не произошло. Антоний пригласил ее всего-навсего в Антиохию, город вблизи Тарса — неважно. Он просто не хочет выглядеть попрошайкой. Он представит, конечно, положение в радужных красках, расхвалит свою армию и разоблачит подлости Октавиана. Он предстанет опытным игроком, оратором, отнюдь не хвастуном, он продемонстрирует данную ему природой силу. И он будет нежен, очень нежен. Даже слишком нежен. Вновь ему предстоит забрать все, без остатка. Да, все. Ему нужны гарантии территориальные и политические. Он готов жениться.

А что же Клеопатра? У нее, как никогда прежде, большие запросы. В этом Антоний может не сомневаться. И вот он появляется. Ему кажется, его появление — уже подарок, одно лишь это усилие с его стороны должно быть оценено по достоинству. Что ж, ему следует преподать урок, причем поскорее. Вот и все.

Прибыв в конце сентября в Антиохию, Клеопатра застает Антония в превосходном расположении духа, он в восторге от тех вестей, которые получены в связи с подготовкой похода против парфян. Наконец-то пал Иерусалим и Ирод возведен на трон Иудеи. Шесть легионов, отправленных на Кавказ с целью обеспечить вторжение в Парфию с севера, беспрепятственно прибыли в Армению.

Но Клеопатра поводов для радости не ощущает. Ирод в качестве независимого монарха в Иудее ей не по нраву. Существование буферного государства между римской провинцией Сирией и Египтом сулит в будущем осложнения. Клеопатра недовольна, но Антоний не уступает. Впрочем, в предвкушении великой победы он идет навстречу остальным ее требованиям. Египет получает все восточное побережье Средиземного моря до той местности на территории современной Турции, что расположена напротив Кипра. Исключение составляют лишь вольные города Тир и Сидон. Клеопатра получает также западную Сирию с Дамаском и часть нынешней Иордании с Иерихопом в придачу. Эти территории опоясывали новое государство — Иудею. Кроме того, Клеопатра вновь приобрела Кипр и восточную часть Крита.

То было возрождение Великого Египта, господство над Восточным Средиземноморьем, а также контроль над всеми базами парфянской войны. Клеопатра, разумеется, заверяла Антония, что лучше обеспечит безопасность в тылах армии своего возлюбленного, нежели все эти царьки и владыки, рассеянные по обширной территории побережья. Так в недрах римской империи возникло, составленное из мозаики прежних завоеваний, большое царство.

Дело было не только в престиже. Тут сказали еще свое слово купцы и судовладельцы Александрии. К политической стратегии примешалась стратегия торговая. Египет превращался теперь в главный порт Востока, становился хозяином всех путей, всех караванных троп. Более того, властителем всех сопряженных с Египтом областей, обильных пшеницей и прочими злаками, богатых лесами, как, к примеру, Киликия, поставляющая материал для судов, Иордания 6 ее бальзамическими тополями, дающими сок, из которого готовят столь ценные благовония.

Антоний легализовал в политическом плане свою Любовную связь с Клеопатрой. Он не принял титула царя Египта — титул соправителя остался за Цезарионом, — Антоний стал отныне зваться автократором, абсолютным владыкой, римским императором без обозначения границ власти и сроков полномочий. На египетских монетах Антоний появляется рядом с царицей, фактически как ее супруг, хотя непонятно, как была решена проблема о юридической точки зрения. Не приобретя того, что в свое время хотел, но не успел приобрести Цезарь, а именно утвержденного сенатом права иметь несколько жен сразу, Антоний ограничился тем, что, оставшись супругом Октавии в глазах римского закона, стал супругом Клеопатры в глазах закона египетского. Таким образом, он сделался опекуном юного Цезариона, египетского царя, который являлся одновременно сыном Цезаря.

Клеопатра извлекла максимум того, что можно было извлечь из обстоятельств. К отсчету своего собственного царствования она присоединит отныне тот самый 37 год, когда она начала править совместно с Цезариоиом, — новый краткосрочный период в истории Египта. Хоть не сразу все это поняли, но любовники сожгли за собой мосты. Только полное поражение парфян могло извинить теперь в глазах римлян вольность Антония в отношении Египта. Однако Антоний предвкушает победу, Рим у его ног, его ждет великолепный триумф, тот самый, до которого не суждено было дожить Цезарю. Не находится ли под его началом сильнейшая армия, не располагает ли он впервые в римской истории, до конца и без остатка, всеми сокровищами Египта? Клеопатра сумеет восстановить на развалинах Рима ту самую империю, какая принадлежала основателю ее династии. Нужно только сохранить Великий Египет, сперва против Рима и против Октавиана, а после позаботиться о том, чтобы Антоний ей не изменил и не вошел в соглашение с Римом точно так же, как он вошел недавно в соглашение с Клеопатрой.

В ожидании событий Клеопатра может соблюдать спокойствие. Парфяне еще не побеждены. Пока что Антоний слишком в ней нуждается, чтоб быть чем-то иным, кроме как галантным прожигателем жизни, который возобновляет в Антиохии былые александрийские развлечения.

Меж тем осенью Октавия разрешается от бремени девочкой. Но это уже не имеет значения. Зима в Антиохии — это ночь накануне сражения. Антоний стремится взять от жизни все возможное, ибо парфянский поход — это либо величайшая его победа, либо полное поражение.

Зима отдохновения и мечтаний. Клеопатра близится к цели; Антоний наблюдает за подготовкой к огромной экспедиции, которую он затеял. Погода вначале ласковая, затем дни становятся холоднее. С первым ярким лучом солнца Антоний дает сигнал к выступлению, и колоссальная военная машина легионов, более ста тысяч человек, из них сорок тысяч ветеранов, начинает свое движение к Евфрату. Каждый сознает: настал решительный час. Клеопатра провожает Антония до Евфрата, сделав сто тридцать Миль от Антиохии в глубь материка. Она вновь ожидает ребенка, и ехать дальше неблагоразумно. Кроме того, она полагает, сделано все возможное. Она возвращается в Египет кратчайшим путем через Апамею, Оронт и Дамаск.

Это путешествие через вновь приобретенные владения приводит ее к Ироду в Иудею, в то самое царство, которое она так жаждет заполучить.

Глава X

Чем угрожала Иудея

Став в тридцать шесть лет царем Иудеи, Ирод прошел через те же примерно испытания, что и Клеопатра. Не будучи, подобно Клеопатре, отпрыском царского рода, он был тем не менее сыном главного претендента на престол и подвергался бесчисленным опасностям, слозно истинный наследник трона. Крошечное царство, по существу княжество, Иудея, подобно Египту, прошла через жестокие кризисы. И вот теперь это сопредельные государства. Чтоб управлять Иудеей в конце первого века до Рождества Христова, нужно иметь поддержку Рима, иными словами, Ироду, так же как Клеопатре, пришлось выбирать между Помпеем и Цезарем, затем между цезарианцами и республиканцами. Разница состояла лишь в близости Парфянского царства, которое тоже стремилось влиять на дела в Иудее.