Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Трибун сделал это, не считаясь с тем, что и Павел и толпа — каждый со своей стороны — призывали к народному суду, поскольку имели на это право.

Мнение народа

Толпа не унималась, и трибун вынужден был считаться с этим, защищая Павла, потому что скандальная ситуация в античном мире могла разрешиться и уголовным процессом. Римские власти хорошо знали это и признавали право и свободных городов Империи отправлять обвиняемого на казнь с одобрения народа. И именно так правитель Кесарии расценил позднее манифестации против Павла, ознакомившись, конечно, с докладами стражей порядка, представленными трибуном[983]. Эта короткая процедура была довольно обычной в римской Палестине шестидесятых годов, когда бурные манифестации одобрений или осуждений частенько имели место [984]. В этих обстоятельствах представитель судебной власти или римский служащий всегда давал обвиняемому слово: «Защищайся перед народом!» — говорилось тому, кого возбужденные зрители хотели отправить к зверям…[985] Павел, который уже прошел через испытания в Ефесе, потребовал своего права держать слово, и трибун предоставил ему такую возможность; иудейский уголовный кодекс той эпохи давал обвиняемому право защищаться самому.

Подлинность речи Павла не может вызывать сомнений, даже если летописец «Деяний» очевидно составил ее иначе [986]. Павел оказался в ситуации, когда перед ним встала необходимость засвидетельствовать свое иудейское происхождение и доказать тем самым, что запрет Храма не касался его: он объяснялся на арамейском, а не на греческом языке, (что произвело большой эффект), упомянул о своих предках, назвал имена первосвященника и членов Синедриона, которые некогда пользовались его услугами. После этого необходимого вступления он продолжает, как повествуют нам «Деяния», в греческой традиции: то есть начинает свою апологетическую речь — на самом деле — историю своей жизни, — где упоминает о данном ему откровении и развивает тему гонителя, обращенного в веру. До сих пор толпа слушала все, пребывая в боговдохновенной и мессианической атмосфере, окружающей в то время Иудею, призыв к освящению также был принят благосклонно, что говорит о том, что движение освящения было еще живо. Но возгласы и крики возобновились, когда Павел определил свое апостольское служение, как миссию обращения язычников… Слушатели вновь взвыли и начали требовать для него смертной казни, кидая в воздух свои одежды и горсти пыли [987]. В этот беспокойный период обостренного национализма отношения между иудеями и язычниками были камнем преткновения, рядом с этим проблемы, связанные с учением, казались весьма второстепенными, а боговдохновенные и необыкновенные личные проявления не вызывали подозрений.

Но теперь трибун знал, что Павел — иудей диаспоры, который, по-видимому, должен был быть в ведении проконсула Сирии, исполнявшего в то время в Киликии обязанности вышестоящего начальника — прокуратора Кесарии, сверх того, Таре, его родина, пользовался привилегиями «свободного города» и отстаивал право самостоятельно судить бывших в его ведении граждан [988]. Павел не был известен как подстрекатель, и трибун не мог позволить, чтобы эта ситуация привела к казни. Он вновь заточил Павла в крепость Антония, — чтобы защитить его, разумеется, — хотя все равно видел в нем возмутителя спокойствия и намеревался, в качестве предупреждения, наказать его, присудив избиение. Но тут ему предстояло узнать, что Павел был еще и римским гражданином [989].

Править в Иерусалиме было делом нелегким. Трибун Лисий помнил о печальном прецеденте с трибуном Келием, который двумя годами раньше был осужден императором, отослан в Иерусалим и, отданный иудеям, был обезглавлен за то, что не привлек к ответственности зачинщиков нападения на паломников, позволив ситуации обостриться[990]. Он должен был лавировать между заключенным, дело которого рассматривал, поскольку тот являлся римским гражданином, и Синедрионом, с которым нужно было соблюдать осторожность, так как он, не колеблясь, посылал в Рим посланников с жалобами на правителей и военных трибунов. Поэтому он очень старательно вел расследование и даже созвал Синедрион, чтобы выяснить, наконец, в чем состоит обвинительное заключение и достаточно ли оно обосновано.

Павел и Синедрион

Дело Павла в суде началось с очной ставки, но перешло в неясные споры по поводу учения, в потасовку и беспорядок. В Синедрионе фарисеи представляют большинство, и Павел никогда не отказывался от своих привязанностей, а они от своих: он обращается к «братьям». Умышленно или нет, он использует согласно «Деяниям» язык эллинизированного иудея, цитируя Библию в греческом переводе семидесяти толковников, говоря, как грек, который жил «по доброй совести» и «вел себя, как подобает гражданину» [991]. Саддукеи, которые являлись группой непримиримых консерваторов иудаизма, хотели, чтобы он немедленно замолчал, собираясь применить к нему свои обычные дикие выходки: первосвященник Анания приказал бить его по устам, но Павел возражал с ругательствами.

Павел тогда сумел ловко сыграть на том, что в Синедрионе было два противоположных друг другу воззрения относительно воскресения [992]. Сначала он провозгласил свою принадлежность к фарисейству и их вере, так как фарисейская секта сильно отличалась от секты саддукеев: фарисеи, несмотря на свою суровость, сохраняли между собой довольно дружеские отношения и старались примириться друг с другом, поддерживая его во всем обществе, тогда как саддукеи занимали непримиримую позицию даже по отношению к своим единоверцам. Две эти секты не имели единого мнения, касающегося учения о воскресении из мертвых. Это единственный, поистине фундаментальный аспект евангелия, о котором «возгласил» Павел, и в отношении которого автор «Деяний» не сообщает никаких деталей: фарисеи считали, что воскресение ждет только праведников и понимали его скорее, как переход души в новое тело[993]. Столкновение учений, которое коснулось многих действующих лиц, сыграло Павлу на руку. Возможно, в Синедрионе он имел сторонников, вполне допускающих реальность того, что он был удостоен особого откровения. А присутствующие (дебаты были публичными) уже совсем ничего не могли понять и разделились на два лагеря. Разбирательство внезапно приняло совершенно новый оборот, и Синедрион оказался не в состоянии вынести обвинительное заключение, нужное римским властям для того, чтобы дать ход этому процессу.

Тогда его мучители решили сделать по-своему. Сорок молодых людей, из которых многие принадлежали к добропорядочным семействам и которые совершали политические убийства так, словно это был вид спорта, собравшись, составили заговор и, приняв на себя обет, поклялись убить отступника, заслуживающего проклятия [994]. Они предложили первосвященнику и враждебно настроенным старейшинам убить Павла до того, как состоится следующее слушание дела, по дороге из тюрьмы в Синедрион; они поддерживали точку зрения саддукеев, для которых судебные права Синедриона являлись неоспоримыми [995]. Трибун, узнавший об этой опасности от племянника Павла, принял необходимые меры: он отправил задержанного в резеденцию правителя ночью, в сопровождении весьма внушительного конвоя, который должен был довести его до Антипатриды — границ Самарии — там уже не опасались нападения.

вернуться

983

Деян., 25, 24: окончательное суждение правителя Феста, который употребляет специальный термин epiboontes (в двух рукописях «Деяний»). Смотри классическое исследование Д. Колина. «Свободные города греко-римского Востока и отправление на казнь по народным возгласам». Брюссель, 1965, 126, и дополнения, внесенные Ж.-П. Лемононом. «Пилат и правительство Иудеи». Париж, 1981, который преимущественно говорит о самосуде, а не о народном суде.

вернуться

984

Иосиф, Vie., 48 (в 66); подобно стихийным манифестациям без какого бы то ни было признака судебного разбирательства, BJ, 4, 5, (283) и 19, 8, 2 (345); возмущение против Иисуса относилось к этой категории и не имело характера суда.

вернуться

985

Апулей. «Метаморфозы», 3, 2, 6–4, 4; Евсевий. «Церковная история», 4, 15, 22. Смотри главу И.

вернуться

986

Деян., 22, 1-21.

вернуться

987

Деян., 22, 22–25.

вернуться

988

Этот юридический аспект проблемы затронут в Деян., 21, 39, прокуратором Феликсом. Смотри А. М. Шервчна-Уайта. «Павел перед Феликсом и Фестом», «Римское общество и римский закон в Новом Завете». Оксфорд, 1963, 55–57; о привилегиях граждан свободных городов смотри: P. Garnsey, JRS, 56, 1966, 103, № 159 и 160.

вернуться

989

Деян., 22, 25–29. Бичевание сразу было прекращено в силу Lex Iulia de vi pubhca. В Иерусалиме, где у Павла были родственники и сторонники, для него не представляло труда заставить признать свое положение римского гражданина.

вернуться

990

BJ, 2, 12, 3–4 и 7 (232–235 и 245).

вернуться

991

Деян., 23, 1 и 5. О понятии «личной совести» (syneidesis), которая сама по себе является отрицанием Закона, смотри: Г. Spico. «La conscience dans N. Т.», RB, 45, 1938, 50–80, и «Теология морали Нового Завета, 1, 429–431—0 понимании гражданства по-гречески, о котором Павел говорит, употребляя термины, производные от polis.

вернуться

992

Деян., 23, 6–9, близко к Иосифу, BJ, 2, 8, 14 (162–166), который на самом деле является сторонником точки зрения фарисеев.

вернуться

993

BJ, 2, 8, 14 (163). Смотри главу 2.

вернуться

994

Деян., 23, 12–13. Об определениях, обозначающих этих заговорщиков с «палачами», смотри: М. Hengel. «Зелоты», Leyde, 1976, 358–359, и Е. М. Smallwood. «The Jews under Roman Rule». Leyde, 1976, 279–280. О поспешной казни за измену и предательство смотри главу 3, прим. 14.

вернуться

995

Евсевий. «Церковная история», 2, 23, 1, установит связь между этим покушением на Павла и казнью Иакова в 62 году по подстрекательству первосвященника Анны (тестя Каиафы), убежденного в верховной власти Синедриона в отношении дел, по которым может быть вынесен смертный приговор.

55
{"b":"177488","o":1}