Если эта гангстерская проделка пролила свет на нравственные качества национал-социалистов, занимавших самые высокие посты в партии и государстве, то вскоре Канарис узнал нечто гораздо худшее. В ряде бесед, которые были проведены 12 сентября, то есть менее чем через две недели после начала кампании, в поезде фюрера, который тогда стоял в Ильнау (Силезия), Канарис получил четкое представление о жестоких планах, которые Гитлер и его приближенные наметили в отношении будущего Польши. Мы располагаем документом того времени, одной из немногих сохранившихся выписок из личного дневника Канариса. Эта запись сохранилась, потому что Лахоузен, который сопровождал своего начальника на этих переговорах, законспектировал ее для дневника Канариса и с согласия Канариса взял копию в свою личную «папку раритетов». Таким образом документ сохранился, в то время как оригинал дневника Канариса, как уже сообщалось, после 20 июля 1944 г. был, к сожалению, сожжен.

Запись, на которую мы ссылаемся, датирована 12 мая 1939 г. Она интересна как потому, что в ней приведен ряд высказываний фюрера, вроде тех, что Лахоузен записал по памяти сразу после переговоров, так и потому, что позволяет сделать вывод о характере окружения Гитлера, как и самого Канариса. Мы приводим ее здесь полностью. Она дается от первого лица, причем говорящий не Лахоузен, а сам Канарис.

I. Украинская проблема

Сразу после обмена приветствиями министр иностранных дел фон Риббентроп высказал мнение о возможностях окончить войну между Германией и Польшей политическим путем. В ходе последовавшей дискуссии в служебном вагоне генерала Кейтеля эти возможные решения были обобщены начальником верховного командования вермахта следующим образом:

1. Должен состояться четвертый раздел Польши, причем земли к востоку от линии Нарев — Вейксел — Сан, в которых Германия не заинтересована, она определит в пользу Советского Союза.

2. На остальной части будет создана независимая Польша; это решение больше всего импонирует фюреру, потому что в этом случае он смог бы провести с польским правительством переговоры о восстановлении мира на Востоке.

3. Остатки Польши делятся:

а) Литве предлагается область Вильно;

б) Галиция и польская Украина становятся независимыми (с условием, что этот внешнеполитический аргумент подойдет Советскому Союзу).

Для случая 3б я бы провел соответствующую подготовку украинцев, потому что если будет выбран этот путь решения проблемы, то организация Мельника (ОУН) может спровоцировать восстание, целью которого было бы уничтожение евреев и поляков. Политическое распространение этого движения в направлении Советской Украины (идея создания великодержавной Украины) следовало бы категорически предотвратить (здесь карандашная пометка: «Похоже, это уже не понадобится».).

II. Пропаганда

Затем я обсудил с Кейтелем вопросы, касающиеся пропаганды. В результате того, что по этому вопросу между министром иностранных дел Германии и доктором Геббельсом было достигнуто полное взаимопонимание и согласие, в центры пропаганды направляются представители министерства иностранных дел, чтобы проверить материал пропаганды и выразить свои пожелания. (Связной с МИД.)

Однако ответственность за проведение пропаганды лежит исключительно на руководителе пропагандистских кампаний.

III. Военные казни

Я сказал Кейтелю, что знаю о запланированных в Польше массовых казнях. При этом в первую очередь будет истребляться дворянство и духовенство. В конечном итоге мировая общественность возложит ответственность за эти действия на вермахт.

Кейтель ответил, что фюрер уже принял решение по этому вопросу. Он объяснил главнокомандующему армией, что если вермахт не захочет иметь ничего общего с подобными делами, то этим займутся СС и гестапо. Поэтому для каждого военного округа будет назначаться, наряду с военным командующим, также штатский начальник. На последнего будет возложена задача истребления населения. (Пометка карандашом: политическое землеустройство.)

IV. Бомбардировка Варшавы

В ответ на мое замечание о неблагоприятных внешнеполитических последствиях этого мероприятия Кейтель заметил, что окончательное решение по таким вопросам принимается фюрером и генерал-фельдмаршалом Герингом. Фюрер часто совещается с Герингом по телефону. Иногда его (Кейтеля) информируют о темах переговоров, но не всегда.

V. Заявления фюрера

Во время этой беседы появился фюрер и сразу спросил меня, какая у меня есть информация с запада. Я ответил, что в соответствии с имеющейся информацией и сообщениями мы можем сделать вывод, что в районе Саарбрюккена французы собирают войска и артиллерию, чтобы подготовить массированный удар. Поэтому я позаботился о том, чтобы он в кратчайшее время получил информацию о месте и направлении этого удара.

В ответ на это фюрер заметил: «Я не могу себе представить, чтобы французы стали наступать именно в области Саарбрюккена, где наши позиции наиболее сильны. Они (французы) окажутся перед вторыми и третьими укреплениями, которые еще более сильны. Я считаю самыми слабыми нашими точками Бинвальд и Пфельцервальд, несмотря на возражение со всех сторон, что нападение через зону леса бесперспективно. У меня по этому поводу другое мнение.

Авантюра через Рейн все же возможна. Я считаю не очень вероятным, что попытка наступления будет предпринята через Бельгию и Голландию в нарушение их нейтралитета. К тому же для серьезного наступления на Вестфалию необходимо время».

Кейтель и Йодль соглашаются с этим мнением фюрера, а тот добавляет, что подготовка артиллерии для крупного наступления требует 3–4 недели, тогда само наступление произошло бы в октябре. Затем фюрер продолжает: «Да, а в октябре уже довольно холодно, и наши люди будут сидеть в защищенных бункерах, в то время как французам придется лежать под открытым небом. Однако даже если француз и найдет самую слабую точку в Вестфалии, то мы тем временем будем в состоянии поднести ему с востока такое, что ему (французу) тошно станет.

Итак, остается только путь через Бельгию и Голландию. Я не верю в это, однако это все же возможно, поэтому мы должны быть бдительны».

Затем фюрер обратился непосредственно ко мне и потребовал строжайшего контроля за всем происходящим в этих нейтральных странах.

Украинская проблема. Текст обращения по радио к украинскому народу был по предложению отдела пропаганды вермахта изменен в соответствии с пунктом 3 и одобрен министром иностранных дел Германии в следующей формулировке: «Германские вооруженные силы не имеют никаких враждебных намерений по отношению к украинскому населению в Польше».

Этот документ заслуживает того, чтобы мы на мгновение на нем задержались. Он однозначно показывает, что мероприятия по ликвидации больших частей населения не возникли в уме Гитлера как следствие ожесточения, нарастающего в ходе войны, а что фюрер уже в первые дни войны с циничной беззаботностью и без малейших признаков человечности разработал комплексную программу геноцида[15]. Не только польское духовенство и польское дворянство подлежали уничтожению; украинское население в Польше планировалось подстрекать к тому, чтобы оно взяло на себя у СС и гестапо грязную работу и уничтожило живущих в его районах поляков и евреев. Для того чтобы инсценировать запланированные для этой цели бунты, разведка должна была предоставить свои связи в распоряжение групп украинского меньшинства.

Мы видим, что главнокомандующий армией фон Браухич сначала выступил против такого «политического землеустройства» (в дневнике не сообщается о том, кто применил это циничное выражение применительно к запланированному массовому убийству, однако известно, что оно принадлежит лично Гитлеру), однако затем согласился, чтобы эти мероприятия проводили «черные» конкуренты в тыловой части армии. Жалкое положение Кейтеля проявляется особенно в том, что он воспринимает это как само собой разумеющееся и также не стесняется открыто признаться своему подчиненному Канарису и подполковнику Лахоузену, бывшему ниже его рангом, что, хотя он и носит громкий титул начальника верховного командования вермахта, Гитлер сообщает ему даже о важнейших решениях лишь по собственному усмотрению и настроению.