—

Серёга! Черт страшный! Где ты был?

—

А вы где были всё это время? — грустно спрашивает он.

—

Какое время? Тебя не было всего несколько минут.

—

Несколько минут?

В голосе Сергея звучит откровенное недоверие. И только сейчас я замечаю, что выглядит наш товарищ крайне измученным, а на щеках у него такая щетина, словно он не брился несколько дней. Страшная догадка посещает меня.

—

Значит, ты долго нас искал?

Сергей кивает. Я присаживаюсь рядом и закуриваю. Отстёгиваю фляжку с остатками коньяка и наливаю Сергею стаканчик.

—

Выпей.

Сергей машинально, как воду, выпивает коньяк залпом. Взгляд у него сумасшедший.

—

И сколько же часов ты нас искал?

—

Не знаю. Очень много. Может быть, сутки, а может быть, и больше.

Больше. Судя по щетине, больше. Не меньше двух.

—

Как же это всё происходило? Что с тобой было?

—

Да ничего особенного. Я решил обойти справа узость, в которой заклинился Пётр, и тут вы все куда-то пропали. Я оказался совсем один. Я подумал сначала, что здорово отстал, и пошел догонять вас в прежнем направлении. Через два часа до меня дошло, что вы бы не оставили меня. И тогда я понял, что случилось что-то особенное, чего раньше никогда не случалось. Всё кругом было по-прежнему, не было только вас. Я долго сидел на месте и думал, что мне предпринять. Потом решил идти к переходу: вы ведь всё равно его не минуете, это единственное место, где мы можем встретиться. И я пошел. Шел очень долго и удивлялся. Ведь Толя говорил, что до перехода всего семь километров, а я прошел, наверное, все семьдесят. Ни вас, ни перехода нигде не было. Потом я обернулся, а вы стоите сзади. Я даже глазам своим не поверил. Так это было неожиданно. Вот и всё.

—

Страшно было? — спрашивает Лена.

—

Сначала да, испугался. А потом словно отупел. Всё стало безразлично. Одного хотелось: вас поскорее найти. Больно уж жутко было в этом железном лесу одному.

Лена трогает меня за рукав и взглядом указывает на волосы Сергея. Теперь и я вижу, что в них обильно блестит серебро. Мне вспоминаются собственные слова: «Поверьте, в шевелюре графа Саусверка добавилось немало седины». Я сказал это, когда вернулся из Лотарингии, где случайно попал в лабиринт спонтанных межфазовых переходов. Я скитался по ним более двенадцати часов и, честно признаюсь, здорово паниковал. А ведь я был профессиональным хроноагентом, прошедшим специальную морально-психологическую подготовку. Что же испытал этот парень? Это сейчас он рассказывает обо всём спокойно. Может быть, потому спокойно и рассказывает, что всё еще находится в шоковом состоянии.

Мне тогда было, надо признаться, легче. Ведь многие Фазы, через которые я проходил, были нормальные, обитаемые. Я, в конце концов, мог послать всё в Схлопку и остаться в любом из этих миров. Но я тогда упорно шел из Фазы в Фазу, пока не вернулся в Лотарингию, а оттуда — к себе, в Нуль-Фазу. А вот у Сергея подобной перспективы не было. Кроме одной: остаться в полном одиночестве в этой ирреальной Фазе. Тут самая закалённая психика не выдержит. Кстати…

Но Лена, видимо, сама уже подумала об этом. Она присаживается возле Сергея, берёт его за руку, кладёт пальцы на шею, заглядывает в глаза. Потом тихо спрашивает:

—

Ты ел что-нибудь всё это время?

—

Нет. Только пил.

—

До перехода ты с нами не дойдёшь. Обязательно надо поесть, а то свалишься. И поспать необходимо, ты очень сильно утомлён. Делаем остановку.

Мы устраиваемся на сочленениях металлических кораллов и готовим обед. Я присаживаюсь рядом с Леной и тихо спрашиваю:

—

Ну как он?

—

Сильнейшее нервное потрясение, перенапряжение психики. То, что он всё это перенёс и не повредился, просто чудо. Я ему сейчас кое-что дам, чтобы избежать срыва. Но в ближайшие дни за ним надо будет внимательно наблюдать. Всё может быть, всё может случиться. А сейчас ему необходимо поспать. Ведь он на ногах был более двух суток. Всё это время он держался исключительно на нервах. А с этим шутить нельзя.

Сергей засыпает буквально с ложкой во рту, прислонившись спиной к толстому металлическому кораллу. И тут же все набрасываются на нас с Леной с вопросами. Что можно ответить? Мы и сами не можем толком понять, что произошло с Сергеем. Можно только строить предположения и догадываться.

—

Помнишь, Ленок, — начинаю я, закурив сигарету, — когда мы с тобой проводили Наташу домой и встречали вдвоём Новый год? О чем мы тогда говорили? Я, мягко говоря, нагнетал атмосферу, рисуя картины Фаз, где действуют отличные от наших физические законы, и прочую жуть. Нам повезло: до сих пор мы не попадали в Фазы, где отсутствует трение, где действуют другие законы термодинамики и так далее. Хотя не исключено, что такие миры еще могут встретиться на нашем пути. Но мы попали сюда. Что это за Фаза? Одно Время знает. Я таких никогда не встречал и даже не подозревал, что такие существуют. Здесь нет ни верха, ни низа. Впрочем, низ как раз есть. Раз есть сила тяжести, значит, есть и низ. Только мне кажется, если мы полезем вниз, мы до этого низа никогда не доберёмся. У меня в кармане случайно завалялся патрон от «кольта». Пожертвуем им.

Я бросаю патрон вниз, и мы долго слушаем, как он стукается о металлические образования. Звуки становятся всё тише и глуше и наконец замирают. Ясно, что патрон продолжает свой полёт. И я продолжаю:

—

Это какая-то ирреальная Фаза. Наташа верно подметила. Она и мне здорово напоминает тот Темпоральный Куб, куда мы попали в самом начале нашего путешествия. Но здесь есть одно существенное отличие: отсюда есть выход. Есть и еще одно отличие, весьма интересное и опасное. Предупреждаю, это только моё предположение. Эта Фаза состоит из множества подфаз, которые связаны между собой переходами. Причем характер этих переходов таков, что наша установка их не фиксирует. Но самое интересное состоит в том, что в каждой из этих подфаз время течет самостоятельно, независимо и отлично от других подфаз. В той подфазе, куда случайно угодил Сергей, оно течет во много раз быстрее, чем здесь, где мы сейчас находимся. У нас прошло несколько минут, а Сергей за это же время прожил около трёх суток. И каких суток!

Я бросаю взгляд на Сергея. Он спит беспокойно; лицо временами дёргается, веки дрожат. Я еще раз пытаюсь представить, что творилось в душе у этого парня, и фантазия отказывается мне служить. Все молчат. То ли они согласны со мной, то ли обдумывают свои гипотезы. А может быть, тоже пытаются поставить себя на место Сергея и стараются представить, как бы они повели себя в таком случае.

—

Вот что, — говорит Лена. — Сергей проспит не менее восьми часов, а то и больше. Давайте и мы тоже вздремнём. До перехода осталось не так уж и много. Одно Время знает, куда нас занесёт дальше. Может быть, нам понадобится полное напряжение всех сил.

—

Принимается, — соглашаюсь я. — Только на всякий случай закрепитесь страховочными концами. Не дай Время, кто-нибудь сверзится вниз вслед за тем патроном.

Проснувшись, мы завтракаем и готовимся в дальнейший путь.

—

Ты как? — спрашиваю я Сергея.

—

Вроде нормально.

—

Погоди, — решительно вмешивается Лена. — Я одна могу сказать, сможет ли он идти дальше.

Лена быстро, но внимательно обследует Сергея. Задумчиво качает головой и некоторое время размышляет. Наконец выносит решение:

—

До идеала, конечно, далеко. Если бы мы находились в обычной Фазе, я настояла бы на длительной реабилитации. Но здесь… — Она машет рукой. — Чем скорее мы отсюда выберемся, тем лучше будет и для него, и для нас. Но как только мы попадём в Фазу с нормальными условиями, остановимся на месте на несколько дней. Сергею нужно прийти в норму. Потрясение было слишком серьёзным. У тебя, Серёжа, сильнейшее нервное истощение. Но излечить тебя могут только синее небо, чистый воздух, зелёная травка, шелестящие листвой деревья, щебечущие птицы и журчащая вода.