Никто не в курсе того, что она жива и находится в замке. Но кому-то же Турнен поручил вытащить ее из могилы и доставить сюда? Неужели он сам вырвал ее из объятий земли? Но зачем? Для чего? Вначале объявился в темнице судейского двора и оставил бутылек «Пустыря», проявив к загубленной им предшественнице странное сердоболие. А потом счел такую смерть легкой и решил одарить более изысканным букетом страданий? Что может быть приятнее, чем участие в мучительном, неспешном изведении находящегося в твоей власти врага? Как сладостна такая месть! С каким аппетитом насыщается извечно голодный зверь ненависти. Какое успокоение приходит, когда жажда возмездия утолена чужой болью.

Анжи устроилась на полу и заставила себя улыбнуться. Она отработает эту гримасу до автоматизма! Турнену не заглянуть под ее маску и не увидеть лавы кипящих терзаний и обид. Никогда.

* * *

Расположившись в кресле и зажав в руке раскрытую книгу, Турнен, отвлекшись от чтения, задумчиво смотрел в огонь камина. Запертая в бывшей гардеробной пленница не покидала его мысли.

Какая же невыразимая чехарда вот уже месяцы господствует в душе! Он до сих пор не может уяснить, кто его пленница на самом деле. Почти уверенный в ее самозванстве, иногда натыкается на различные признаки высокого рода. И тогда пытается понять, как же сестра Тирлэй могла ту предать. И снова десяток подтверждений тому, что она просто актриса.

Как он проклинал себя за то, что не отдал ее старухе Смерти! Зачем нажил себе такую мороку? Ради чего рисковал с таким трудом добытым положением? Ведь если Старейшинам станет известно, что Правитель задумал в обход их суда оставить самозванку в живых и тайно содержит ее в замке, его в одно мгновение лишат титула. И уже никогда не получить короны! О таком одолжении старцы только и мечтают. Спят и видят, как заполучить его место. И теперь у них есть все шансы объявить его изменником.

Вернувшись на Прощальные Костры двумя часами позже, он нашел развороченную им могилу восстановленной. Если это не простой гробовщик, не придавший особого значения увиденному, то кто тогда? Возможно, нашлись свидетели его неблаговидных деяний. Значит, скоро пожалуют к нему и начнут продавать свое молчание за его милости.

Захлопнув книгу, Турнен огрел ею подлокотник и поднялся. Взяв с камина подсвечник, отправился в гардеробную, что и для него стала темницей. Бесовским местом, куда постоянно влекло! Он испивал в ее глухих стенах обжигающую ненависть. За той тяжелой потайной дверью его обжигала беспощадным огнем ярость. Так что же неудержимо тянуло в эту ставшую неприступной цитадель?

Спустившись в приемную, Турнен велел страже смениться и незаметно поднялся к двери в гардеробную. Вытащив из кармана ключ, нерешительно воткнул его в скважину и отворил замок. Войдя в комнату, напоролся на уже знакомую всевластную улыбку. Пленница стояла у окна, скрестив руки на груди. Какое же насмешливое презрение плескалось в ее глазах! Уже какой день она пытается убедить его в своей несокрушимости. Встав в позу воина, дает понять, что ее не сломить ни голодом, ни жаждой, ни заточением.

Турнен же видел больше того, что она выставляла напоказ. Ноги на ширине плеч говорили о слабости и неуверенной координации движений. Сложенные на груди руки непринужденно прикрывали прозрачную рубаху. Стиснутые в улыбке зубы могли в любой момент выдать ее озноб.

—  Вы частый гость в моей обители, господин Авэфлион, – шлифуя каждое слово, заговорила она. – Назойливость отныне в моде?

—  Да неужели мой визит тебе не в радость? – разыграл удивление Турнен, поставив свечу на подоконник.

—  Признаться честно, ваши каждодневные визиты мне приелись. Советую на досуге почитать об этике, которой король развалин должен владеть в совершенстве. Ведь это все, чем он богат. А в кругах преступниц и самозванок вам добрых манер не набраться. Мне наскучило ваше общество. Идите вон.

—  Боишься, что силенки тебя вот-вот оставят? – подойдя ближе и склонившись над Анжи, с ответным презрением прошептал Турнен. – Маска с грохотом упадет на пол, и ты предстанешь передо мной жалким созданием.

—  Не дождетесь, господин Авэфлион.

—  А мне и не нужно ждать. Я и так вижу тебя насквозь. Любое дуновение свалит тебя с ног. Твою левую ступню все время поводит судорогой. Покрывшаяся пупырышками кожа говорит о том, как сильно ты замерзла. Пересохшие губы гласят о долгой, изнуряющей жажде. Едва я выйду за дверь, ты сожмешься от боли, застучишь зубами и свернешься раненой змеей вон в том уголке. Захочешь расплакаться, но опять не сможешь. Ведь слезы не омывают твои глаза уже третьи сутки.

—  Если из вас получится такой же владыка, как врачеватель, то мне остается посочувствовать вашим верноподданным.

—  Ты и без того достаточно одарила их участием.

—  Почему вы не позволили мне умереть?

Вопрос застал Турнена врасплох. Он и сам спрашивал себя о том же, но не находил ответа. Потому, так и покинул темницу, ничего не сказав.

Снежным утром, выйдя во двор и прогуливаясь по улицам, он наблюдал, как Старейшины с помощью скипетров восстанавливали разрушенные дома и выкатывали за город булыжники. Суетящиеся люди подобострастно выполняли все их указания и благодарили за помощь.

Старые рухляди намерены завоевать расположение толпы! Все еще не теряют надежды присвоить Тир-ре целиком. А где ж они были, когда на город налетела стая Посланников? Вовремя отбыли по важным делам и остались незапятнанными. А если им было известно о грядущем нападении? Потому они поспешили удалиться, опасаясь оказаться замешанными в перевороте? Они знали о готовящемся свержении Правительницы и промолчали? Может, они позволили состояться выгодному им убийству Тирлэй, полагая, что по возвращении в город, возложат на себя обязанности главы мира. Используют все возможности, чтобы одолеть противников и утвердиться на пустом троне.

Но их планы перечеркнула негаданно появившаяся наследница. Поэтому они не ответили ни на одно послание. Проигнорировали призыв о помощи, отправленный из нескольких владений. Потеряли интерес к освобождению своих земель. Или ждали, как проявит себя юная Правительница?

Турнен подставил ладонь и зажал в кулаке резную снежинку. Подняв голову, посмотрел на возникшего напротив Адаманта. И сразу понял, кто восстановил прежний вид могилы и стал хранителем его тайны. Даже был готов к угрозам и расспросам с его стороны, но младший Валлис одарил его ненавидящим взглядом и затерялся в толпе.

Вернувшись в замок, Правитель наказал стражам бдительно следить за всеми порталами и никого в его владения не впускать.

—  Турнен? – смутилась Эйрэна, когда он вошел в комнату. – Я нашла в подвальном хранилище сундук с вещами госпожи Тирлэй.

—  И тут же сочла себя достойной их носить? – как наточенным лезвием скользнул голос Турнена по настроению Эйрэны. – Тебе пришелся впору ее плащ. Может, и звездную диадему примеришь? Немедленно сними все это и уложи обратно. И впредь не смей притрагиваться к добру моей матери.

Эйрэна растерянно застыла возле кусочка зеркала. Обиженно поджавшиеся губы дрогнули, но она не осмелилась возразить. Стянула с себя плащ и, свернув его, положила в принесенный слугами ларь. Собрала немногие, чудом уцелевшие украшения и бросила в шкатулку.

—  Куда ты ходишь каждый вечер? – после долгого молчания спросила она, видно, обеспокоенная странным поведением Турнена.

—  В Святую Обитель. Молюсь о благе для своих подданных.

—  Ты велел мне знать свое место. А какое место отведено мне в твоей душе, в этих владениях, в обществе Высшей Знати?

Турнен не слушал ее, погруженный в размышления.

—  Какая же я идиотка! – по-своему расценила его молчание Эйрэна. – Как могла наивно полагать, что наши отношения останутся прежними? Ведь ты теперь Правитель! Через месяц станешь главой всего мира! Отныне я тебе не ровня. Конечно, я всего лишь потерянная сирота, не помнящая своих предположительно именитых родителей. Дитя кровавых дней, приголубленное жалостливой Блэкмарой во время войны.