У Женевы не было времени спорить, и она даже не стала пытаться.

— Тогда Газза, — сказала она.

— Нет, погодите! — возразил тот. — Я не собираюсь…

— Возражения?

— Да!

— Не принимаются. У тебя только один шанс!

Следующие летчики устремились к «Трубачу». На этот раз им пришлось опуститься ниже, но не потому, что Газзу никто не подсаживал, а потому, что через три десятка секунд после спасения Эдди лодка еще ниже погрузилась в воду.

— Теперь ты! — сказал Шалопуто Кэнди.

— Нет, я не…

— Это мы уже слышали, — отрезал Джон Змей. — Не будь такой эгоисткой, Кэнди.

— Что?

Впервые она увидела, что на нее смотрят все братья.

— Если мы утонем, будет просто жаль. Если утонешь ты, случится трагедия. И ты это прекрасно знаешь. О Шалопуто мы позаботимся, не беспокойся.

В это мгновение в руинах Гигантской Головы ослепительно вспыхнуло какое-то взрывоопасное вещество, и его свет озарил лицо Джона Змея.

— Иди, — сказал он.

Она кивнула.

— Я готова! — крикнула она Женеве. Едва эти слова успели сорваться с ее губ, как третья пара летчиков спикировала вниз, и ее подняли на безопасную высоту, где летали костяные планеры.

Спустя некоторое время, когда всех пассажиров «Трубача» переправили на залитый огнями северо-восточный берег острова Простофиль, Кэнди обнаружила, что ее ожидает множество старых друзей и знакомых. Там была Изарис вместе со своими двумя детьми — первый житель Абарата, проявивший к ней гостеприимство. Там же оказался обезьян по имени Утиль, встреченный ею в Сумеречном Дворце, и племя Тотемикс. Все эти люди, с которыми она встречалась во время своих странствий по Абарату, собрались здесь неслучайно.

— Мы наблюдали за тобой с того самого момента, как ты появилась в Абарате, — объяснила ей Женева.

— Говоря «мы», ты имеешь в виду…

— Всех нас. Калифи.

— Но это не только мы, — сказала Изарис.

— Хотя нас не так уж много, — тихо добавила Женева.

— Как это ни грустно, — сказал один из племени Тотемикс. — Мы знали, что рано или поздно Полночь настанет. Мы читали пророчества.

— И начали собирать силы.

— Лучшие из лучших, — сказал Утиль, засунув пальцы глубоко в ноздри.

— Внешний вид бывает обманчив, — произнесла Женева, заметив выражение лица Кэнди при виде ковырявшего в носу Утиля.

— Калифи — это нарушители спокойствия. Повстанцы, — объяснила Изарис. — Но мы не сможем сделать ничего такого, что способно бросить вызов Бабуле Ветоши. Она умна.

— Или мы слишком глупы, — сказал Утиль. — А может, и так, и так.

Все больше знакомых выходило из теней под свет фонаря: Джимоти, предводитель кошек тарри, и некоторые люди, которых она помнила еще со времен многолюдных улиц Балаганиума.

— Почему Мазататт за мной следили? — спросила Кэнди Женеву.

— Мы думали, ты работаешь на нее. На Ведьму.

— Почему?

— Ты явилась из ниоткуда, но у тебя была сила, — ответила Изарис. — Неслучайно я пригласила тебя в дом. У меня был шанс рассмотреть тебя повнимательней.

— И?

— Мы сразу поняли, что ты на нее не работаешь. От зла разит за три мили, но от тебя — нет.

— Спасибо.

— Однако у нас все равно были вопросы, — продолжала Женева. — Мы должны были сложить все элементы загадки. Мы знали, что Фантомайя поработали над твоим сознанием еще до твоего рождения.

— Каким образом? — спросила Кэнди.

— Ничего такого, что оказалось бы важно, — произнесла Меспа, также вышедшая из теней вместе с Джефи. — Мы хотели, чтобы ты скрывалась от своей жительницы, а она — от тебя. Но этот план был создан наспех, а магия оказалась несовершенной.

— Мы были слишком самоуверенными, — горько добавила Джефи. — Думали, что наше сестринство не ошибается. Ха. — Она покачала головой. — Мне до сих пор стыдно.

— Что вы имеете в виду — не ошибается?

— Плохая была идея. А все из-за высокомерия.

— Мы думали, твоя жизнь находится под нашим контролем, — сказала Джефи. — Но…

— Я изменилась, — ответила Кэнди.

— Да. И еще как. Ты очень изменилась. То, что ты решила вернуться на этой маленькой лодке на Веббу Гаснущий День, понимая, что тебя почти наверняка ждет верная смерть… Мы ошибались.

— Отсюда эта встреча с теми, кто тайно боролся с Ведьмой и за все эти годы практически ничего не добился.

— И погиб, — тихо сказала Женева. — Погиб так, как мог замыслить только извращенный ум Ведьмы.

— Из-за нее мы сомневались в магии. Мы решили, что она извращает все, чего коснется. Посмотри, что она сделала с твоим народом, Кэнди.

— С моим народом?

— С человеками.

— Это так вы нас называете?

— И это еще вежливо.

По компании пронесся тихий смех.

— А какую магию вы использовали на нас?

— Дали вам силу, которой вы не смогли управлять.

— Ясно. Я видела кое-что из нее.

— Ты имеешь в виду жестокость твоего отца?

— Да.

— Если ты сумеешь найти в себе жалость к нему…

Кэнди немного подумала.

— Нет, — ответила она. — Не сумею.

— Это честно.

— У него всегда были способности к видениям?

— У моего папы? К видениям? Ха! Вы шутите? Он любит пиво, журналы с женщинами, мультики, пиво, жестокости и пиво. Он ни во что не верит.

— Но он, кажется, основал свою религию.

— И вы называете это религией? Как там? Церковь Холодной Пиццы? — Слушатели непонимающе смотрели на нее. — Неважно. Шутка человеков.

— Мы называем ее Церковью Полной Пустоты, — сказала Женева. Некоторые засмеялись. — Абаратская шутка.

— Я в ней не состою, — сообщил Газза.

— Придет время для каждого… — ровно проговорила Женева.

— Ты теперь миссионерствуешь в пользу Церкви Полной Пустоты? — спросил Эдди.

— Нет. Но у нее есть своя притягательность. Никаких снов, которые надо оберегать. Ничего, что ты боишься потерять, поскольку очень сильно любишь. Не так уж это и плохо.

— Это смерть, — сказала Кэнди.

— А разве она ужасна?

— Да, — сказала Кэнди. — Конечно, она ужасна. Я только что избежала смерти не для того, чтобы пойти и все отдать, лишь бы угодить какому-то проповеднику. Мы еще помним свет. Мы помним счастье. Разве нет?

— По-твоему, все очень просто, — сказала Женева.

— Для меня — да. Я хочу, чтобы Абарат выжил в этой тьме и стал сильнее, чем прежде. Но мне надо сказать вам кое-что важное.

— И что же? — спросила Меспа.

— На «Трубаче» я поняла, что у меня все еще сохранилась связь с принцессой Боа. Я видела ее глазами.

— О нет, — проговорил Джон Хват. — Значит, она может видеть твоими? А вдруг она смотрит на нас прямо сейчас?..

— Вряд ли.

— Если смотрит, то знает, где мы находимся! — сказал Эдди.

— Эдди, успокойся.

— Почему ты ничего не говорила раньше?

— Это ощущение пришло и ушло. Оно продолжалось всего несколько секунд. А кроме того, я думала, что умру. Не знаю.

— Даже если это ощущение ушло, — сказала Женева, — Эдди прав. Ты обязана была сказать, когда у тебя была такая возможность! Ты ведь даже не должна на меня смотреть. Ни на кого из нас! Поверить не могу, что ты настолько глупа, что подвергаешь опасности все наше дело!

— Ладно, ладно, — сказала Кэнди.

Она отвернулась от них и уставилась в пустое небо.

— Нет необходимости относиться ко мне как к прокаженной, — негромко произнесла она. — Я же говорю — Боа появилась всего на несколько секунд. Не знаю, почему. Так или иначе, больше я ее присутствия не ощущаю.

— Что абсолютно ничего не доказывает, — ответила Женева. — Ты ведь знаешь, какая она изворотливая. Она может прямо сейчас смотреть на нас твоими глазами, и ты даже не будешь об этом знать.

— Она не смотрит.

— Кэнди, подумай. Откуда ты знаешь, смотрит она или нет?

— Потому что я не та бестолковая девчонка, какой была в Цыптауне. Я избавилась от Боа, и если во мне остался какой-то ее отголосок, это не значит, что она все еще мной обладает. Но я поняла. Боа заронила в вас семена сомнений, и я это признаю. — Она подняла руки, словно сдаваясь. — Я не буду на вас смотреть. Я пойду к морю и подумаю. А если вдруг она посмотрит моими глазами, то увидит одну лишь черноту. Рады?