– Ни на минуту не поверю, – отмахнулся Исайя.

Мариетта пожала плечами, выглядя очень молодой и озорной, и Джеймс понял, от кого Салли унаследовала любовь к выдумкам.

– А поверишь, что, пронюхав о желании Кальдерини заполучить сокола, я решила доставить им статуэтку, чтобы пополнить свою заначку?

– Вот это ближе к истине. Что заставило тебя передумать?

– Да, собственно, я не передумывала. Мне достаточно хорошо известна репутация Кальдерини, чтобы понимать, что моим дочерям реальная опасность не угрожает. Думаю, могла бы выручить довольно приличную сумму, – красивые глаза затуманились сожалением.

– Не печалься, дорогая, – утешающе похлопал ее по руке Исайя. – Подвернется какой-нибудь другой способ разбогатеть по-быстрому. И не забывай – твоя дочь только что вышла замуж в очень богатую семью. Уверен, ты сумеешь извлечь немалую прибыль из столь удачного обстоятельства.

– Ты в любой ситуации умеешь найти светлую сторону, Исайя, – нежно прошептала Мариетта, толкая коляску к двери. – Нет худа без добра.

Салли на миг подняла голову, и Джеймс углядел в ее взгляде следы былого задора.

– Имеется и еще одна прекрасная новость, Мариетта, – крикнула Салли вслед быстро удаляющимся родителям. – Люси скоро сделает тебя бабушкой.

Полный ужаса вопль матери звучал еще долго после того, как захлопнулась дверь. Винни ушел вместе с Люси, обнимая жену за плечи, ни один из супругов не обращал ни малейшего внимания на других людей в комнате. Джеймс посмотрел на Салли, на робкую надежду в ее глазах, и возненавидел себя за то, что вынужден потушить этот огонек. Но у него не было выбора.

– Похоже, твоя сестра добилась счастливого конца, – протянул он, чертовски страдая по сигарете.

Даймонд почти забыл про невыносимую тягу к табаку, но прямо сейчас убил бы даже за окурок. По крайней мере были бы заняты руки и глаза, пока он разбивает сердце Салли.

– А что насчет тебя? – еле слышно прошептала она, но Джеймс услышал каждое слово – и произнесенное и не высказанное вслух.

– Ты же меня знаешь. Я не верю в счастливые финалы, – отрезал он холодно, как ментол. – Послушай, мне нужно вернуться в город. На мне висит слишком много горячих дел. Если не возражаешь, возьму твою машину, а ты доберешься с кем-нибудь из родителей.

Салли открыла было рот, чтобы воспротивиться, потом на лице отобразилось смирение с поражением, и она кивнула.

– Пришлешь мне счет?

– В том числе семьдесят пять долларов за погибшую машину, – уточнил детектив, от всей души желая выдавить из клиентки улыбку.

Не сработало. Салли смотрела на него заполненными непролитыми слезами глазами.

– Прощай, Даймонд.

Он абсолютно ей не подходил, и прекрасно это осознавал, даже если она этого не понимала.

– Прощай, детка, – совсем как Богарт откликнулся Джеймс.

И оставил ее стоять посреди бесполезных осколков бесценного сокола у ног.

* * *

– Почему бы тебе не поехать со мной? От хандры никакой пользы. Если этот мужчина настолько глуп, что не влюбился в мою дочь, значит, он тебя не достоин.

Салли с обычным безразличием взглянула на Мариетту. Прошло десять дней после их возвращения из Глории, штат Калифорния. Десять дней выслушивания нескончаемой трескотни Люси об утренних недомоганиях, роскошном житье-бытье в семье Кальдерини и грандиозных сексуальных подвигах Винни. Десять дней сражений и флирта Мариетты и Исайи. Десять дней хлопотливой суеты и назойливой заботы Дженкинса. Десять дней без единой весточки от Даймонда.

– Уезжаешь? – спросила Салли, ничуть не удивившись.

Мать никогда надолго не задерживалась на одном месте, что и составляло один из основных ее недостатков и одновременно одно из главных достоинств.

– На Амазонку. Чувствую неодолимую потребность окунуться в пышный тропический рай. Ты же понимаешь, что мы с твоим отцом никогда не сойдемся.

– Никогда и не ждала этого от вас, – кивнула Салли, глядя в окно.

Стоял сумрачный дождливый сентябрьский день. Дождь неустанно вколачивал в душу тоскливый холод.

– Так почему бы тебе не поехать со мной? Может, я и плохая мать, но обещаю стать чертовски хорошей компаньонкой. Мы славно повеселимся.

– Мама, – с бесконечным терпением ответила Салли, – я не хочу веселиться.

– Кажется, ты впервые за последние годы назвала меня мамой, – удивилась Мариетта.

– Даймонд сказал, что не мне тебя судить. Вероятно, он прав, – вздохнула Салли. – Кроме того, у меня больше нет сил на тебя злиться.

– Ну, может, Джеймс Даймонд не такой уж идиот, как я думала. Хотя, если у него хватило глупости тебя бросить, умным его тоже не назовешь.

Салли откинулась на спинку дивана возле окна и вытянула перед собой длинные ноги, которые заметно постройнели. По каким-то непонятным причинам после возвращения с псевдо-курорта Кальдерини ей не хотелось ни есть, ни спать.

По крайней мере, Даймонд вернул машину. Хотя Салли не возражала бы, доставь он автомобиль лично, вместо того, чтобы отправить «альфу» с сутенером Фрэнки. Тот по-прежнему выглядел как семинарист, но оценивающий взгляд, которым он окинул особняк Макартуров, выдавал истинного профессионала. После его отъезда Салли почему-то захотелось пересчитать столовое серебро.

Даймонд даже счет не прислал. А она отчаянно ждала эту бумажку. Не для того, чтобы оплатить и поставить своего рода точку на произошедшем. Не настолько она рациональна и уравновешенна.

Салли хотела получить этот счет, чтобы иметь хоть что-то от него. Что-то принадлежащее Даймонду, пусть даже лист бумаги с самолично написанными строками. Хотела получить счет, отказаться оплатить и тем самым заставить его прийти и потребовать свои деньги. Хотела урвать еще хоть кусочек Даймонда. Видимо, надежды тщетны.

Она вздохнула, глядя на мать. Мариетта приоделась в дорогу в костюм из мятого шелка и щегольскую шляпку, нацепив на идеальный нос огромные темные очки.

– Уезжаешь прямо сейчас? – спросила Салли, старательно изображая интерес.

– Прямо сию минуту. Если рассчитываете, что я стану дожидаться родов Люси, то вы спятили. Я не готова стать бабушкой. Может, лет через двадцать, но не раньше. Просто буду рассматривать бамбино Кальдерини, как своего крестника.

Салли знала, что должна бы рассердиться на беспечный эгоцентризм Мариетты, но вместо этого рассмеялась:

– Ты безнадежна.

– Уверена, что не поедешь со мной? Тебе даже не понадобится собирать вещи. Мы прекрасно проведем время, болтаясь по магазинам.

– Нет, спасибо, мама. Как-нибудь в другой раз.

– Надеешься, что он вернется? – проницательно спросила Мариетта.

Сама мысль ножом надежды пронзила сердце Салли.

– Нет, – честно призналась она. – Но есть шанс на тысячу, что я ошибаюсь.

– Стало быть, собираешься сидеть и ждать, как жуткая старая дева, скорбящая о потерянной любви?

На мгновение в Салли проснулся былой задор.

– Конечно. Максимум месяц. А потом пойду за ним.

Мариетта просияла своей останавливающей дыхание улыбкой.

– Вот это моя дочь. Попрощайся за меня с Исайей. Мне некогда.

– Он не в курсе, что ты уезжаешь?

– О, конечно в курсе, все нормально. Я просто не назвала дату. Мы пришли к взаимопониманию много лет назад. Он знает меня лучше, чем я сама. Просто боюсь, как бы у него не появилась напрасная надежда…

Она затихла и впервые в жизни выглядела слегка опечаленной.

– Попрощаюсь, мама.

– Я оставила ему небольшой подарок. Передай, пожалуйста, дорогая. И мою любовь.

Мариетта никогда не обнимала и даже не касалась дочери, и ничего не могла с собой поделать. Вот как сегодня. Просто махнула рукой и выбежала из парадной двери.

Салли могла себе представить, какой подарок оставила Мариетта терпеливому бывшему мужу. Стопку счетов. Повестку в суд. Может, одну из своих абсолютно ужасных картин. Передача подарка и любви подождет.

Уже вечерело, когда желтые фары пронзили мрак, окутавший старый дом. Салли смотрела со своей обычной апатией, по-прежнему сидя на подоконнике, как быстро приближаются огни машины. Какой-то потрепанный автомобиль, словно из старого фильма, подъехал под яркий свет парадного входа.